Шеф

Глаза чеченца сверкнули.

– Я проиграл тридцать тысяч долларов и хочу их вернуть. Ты понял?

– Как не понять.

– И что ты мне скажешь?

– Что Инга классно сосет. Учись у нее.

– Хасан, отрежь ему одно ухо и выколи один глаз, – попросил Равшан. Хасан спрыгнул со стола, достал из кармана выкидной нож. Раздался щелчок. Полыхнуло лезвие. У Олега взмокла спина. Он понял – надо умереть сразу, от пуль. Для этого было необходимо свалить Хасана, который шел на него с ножом. Вздохнув и сжав зубы, Олег уперся руками в пол, чтоб резко вскочить. Хасан вдруг остановился. Некоторое время они смотрели в глаза друг другу, потом чеченец отправил лезвие в рукоять, убрал нож в карман и проговорил хриплым голосом:

– Не хочу я уподобляться русским, которые вырезали моих родных в Курчелое. Вставай, Олег! Будем драться. Если ты сможешь сбить меня с ног, мы сразу уйдем. А если сам свалишься – объяснишь, как выиграл семьдесят тысяч баксов. Договорились?

Олег кивнул. Равшан начал что-то зло говорить Хасану по-ихнему. Два других к нему присоединились. Хасан молчал, глядя на Олега.

– Они, по-моему, не согласны, – заметил тот, поднимаясь.

– Они боятся, что я башку тебе расшибу, – пояснил Хасан.

Олег не увидел, как он махнул кулачищем, и ничего не почувствовал. Свет погас. Ромка заиграл. Олег по акустике узнал Рахманиновский зал Московской консерватории. Ромка исполнял второй концерт Мендельсона – не под оркестр, а под рояль. Он играл на скрипке Гварнери. Олег сидел во втором ряду. Рядом с ним сидела Верка Капустина. Она плакала. Было слышно, как она плачет, и Ромка думал, что она сходит с ума от его игры. Он не знал о том, что она два часа назад сделала аборт, будучи уже на четвертом месяце. Перед этим у нее был разговор с Олегом. Во время этого разговора соседи делали телевизор громче, вызывали милицию и пинали стоявшую во дворе машину Олега, чтоб она заорала. По залу начали бегать кролики, и один вдруг запрыгнул Верке под платье. Верка зашлась паническим визгом. Олег решительно разорвал на ней платье. Кролика под ним не было, и Олег стал рвать саму Верку, хотя она возражала. Брызнула кровь. На пол полетели склизкие куски плоти. Кролик был в матке. Он прижимал к спине уши и весь дрожал. Ему было страшно. Олег извлек его, несмотря на яростные протесты Верки и, размахнувшись, бросил на сцену. Ромки там уже не было. Там был Шеф. Он руководил работой двух чумазых могильщиков небольшого роста, старательно ковырявших сцену лопатами. Кролик пролетел мимо. Шеф проводил его удивленным взглядом и, почесав затылок, велел могильщикам убираться.

– Что вы с ним сделали? – чужим, тонким голосом взвыла Верка и, взяв Олега за воротник, начала хлестать его по щекам, – говорите быстро, что вы с ним сделали?

– Отвяжись! – воскликнул Олег и открыл глаза.

Горел свет. Шел дождь. Четверо незваных гостей стояли возле стола. С пустыми руками был лишь Хасан, трое остальных держали каждый по пистолету стволами вниз. На лицах чеченцев была растерянность, почти паника. Но Олег смотрел не на них. Перед ним сидела на корточках кукла Барби в кроссовках, джинсах и свитере. Самая настоящая кукла Барби. У ее правой ножки стоял граненый стакан с водой.

– Это ты? – прошептал Олег.

– Это я, – прошептала Кэсси, – тебя что, били?

Олег нисколько не удивился ее вопросу, хотя вопрос был, мягко говоря, странным даже для куклы Барби. Но он, Олег, был слишком ошеломлен ее видом, чтоб изумиться еще чему-то. Она была совершенно неузнаваема, хоть всего лишь сняла очки, распустила волосы и сменила юбку на джинсы, а туфельки – на кроссовки. В этой неузнаваемости таилось что-то непостижимое, как и в том, что он вопреки всему смог ее узнать. Лицо его было мокрым – видимо, от воды из стакана. В бреду вода была кровью Верки, фонтаном бившая из порванной им артерии.

– Ну и что вам от него нужно? – спросила Кэсси, поднявшись и повернувшись к чеченцам. Взглянув на них, Олег понял, что пропустил какое-то сногсшибательное событие. Но писклявый голосок девушки, видимо, уколол джигитскую гордость. Двое чеченцев, имен которых Олег не знал, задорно переглянулись, безмолвно спрашивая друг друга, кто из них будет первый играться с куклой, а Равшан крикнул:

– Хасан, чего ты стоишь? По башке ей дай, и дело с концом!

Хасан неуверенно шагнул к Кэсси.

– Место, – скомандовала она ему, и он мигом сел на диван, – сиди и не дергайся! У тебя и так проблем более чем достаточно для ощущения разумной полноты жизни. А вы, друзья, спрячьте лучше ваши хлопушки. Что вы разволновались-то? Вас ведь четверо, а нас – двое, притом я – женщина, а он – хлюпик. Если кто-то думает, что мне надо врезать по голове – пусть сделает это собственными руками, а не науськивает других.

Чеченцы послушно спрятали пистолеты в карманы курток.

– Вот так-то лучше, – сказала Кэсси и повернулась к Олегу. Тот попытался сесть на полу. Ему это удалось, хотя голова кружилась со страшной силой.

– Может хоть ты мне скажешь, что им от тебя нужно? – спросила Кэсси, – Сами они, насколько я поняла, этого не знают.

– Им нужно знать, как я выиграл, – отозвался Олег, прижавшись спиной к столу.

– И как же ты выиграл?

– Шеф мне написал номера на листке бумаги.

– Ого! Можно мне взглянуть на этот шедевр?

Равшан, с опаской подойдя к Кэсси, дал ей листок. Едва на него взглянув, секретарша залилась смехом, причем таким, что вздрогнул даже Хасан. Всю следующую минуту буря ее восторга только росла.

– Ты что, идиотка? – крикнул Олег.

– Ох и шеф, – протянула Кэсси, оборвав хохот и, взяв стакан, отпила глоток. Потом еще раз хихикнула, окатив Олега недопроглоченной жидкостью.

– Ты считаешь, что это было написано для тебя?

– Ну не для тебя же!

– Именно для меня! – заорала Кэсси, размахивая листочком, – это послание для меня, и ни для кого больше!

Одним глотком допив воду, Кэсси поставила стакан на пол. Олег спросил:

– И что в нем?

– Бред и сентиментальные сопли. Ну, словом, личное.

– А, так это – шифровка?

– Ну, разумеется! Ты не мог по этой бумажке ни черта выиграть!

– Но я выиграл!

– А кто был при этом рядом с тобою?

– Нина была.

– Ах, Нина была! Так это она крутила рулетку и останавливала ее, чтоб ты начал всюду кричать о том, что владеешь тайной рулетки, и толпы жадных тупиц превратились в орды грязных убийц!

С этими словами Кэсси разорвала листок на мелкие части и, рассмеявшись, бросила их в лицо стоявшим чеченцам. Двое из них шарахнулись, а Равшан вновь выхватил пистолет и рявкнул, оскалив зубы:

– Кто ты такая?

– Кто я такая, мразь? Если я отвечу на твой вопрос, мне придется сразу всех вас убрать, чтоб вы не продали меня тому, кто идет за мной! Отвечать?

Равшан промолчал.

– Отлично. Так я и думала. Я могла бы и просто так вас всех уничтожить, но мне сейчас крайне дороги мои силы. Меня сегодня ждет большая работа. Однако мне бы хотелось, чтоб вы отстали от этого человека. Сделаем так. Я сейчас поеду с вами туда, где крутится эта дрянь, и засыплю вас до самых ушей деньгами!

В глазах чеченцев вновь появились хищные огоньки. У них, судя по всему, были основания верить Кэсси.

– А что взамен? – прохрипел Хасан.