Поэтическая афера

– Почему выжать? Стихи, они же идут от сердца, – удивился Фитиль.

– Потому что я больше прозаик, чем поэт, – сказал я.

– Но все равно, тебя ведь что-то волнует? На душе есть какой-то камень? – Фитиль был настойчив, и мне стало не по себе отвечать на его вопросы.

– Может и есть, только написать об этом у меня вряд ли получится, – сказал я и пошел на кухню.

Там, стоя у окна, я слушал, как читал свои стихи Зорин, и ничего не понял, потому как все мои мысли были заняты размышлениями о том, что сказал Фитиль. При всем его положении у этого юного человека была большая душа, и он мог растопить ей не одно сердце. Я восхищался его умением быть честным, даже невзирая на его прошлое.

– Так, завтра мы идем к Чернову, – заявил Коля, зайдя на кухню. Женя вошел за ним следом.

– Ты помнишь, что от тебя требуется? – решил уточнить я.

– Да, спросить у Чернова насчет моих стихов, понравились ли они ему. Поблагодарить за деньги. Кстати, я так и не понял, за какие деньги? У меня в карманах огромные дыры, и там совершенно пусто, – он улыбнулся и протянул ладонь, но Зорин лишь ударил по ней своей ладонью.

– Ты мне это перестань. Считай, что деньги были выплачены за твою комнату Варваре Ивановне, – грубо ответил Коля.

– А я разве просил, чтобы за меня платили? Это вам было зачем-то нужно, – возразил Женя

– Так, Филатов, уйми его! Я этого больше не вынесу, – Коля указал мне на Женю и, взявшись за голову, опустился локтями на стол.

– А что я сказал? – возмутился Фитиль, но я взял его за плечи и вывел с кухни.

– Ничего, – сказал я, заходя в комнату. – Садись.

Фитиль сел и начал настукивать костяшками по столу. А я не мог найти подходящих слов, чтобы начать с ним разговор.

– Давай так: чтобы не возникало у тебя лишних вопросов, я расскажу тебе все с самого начала? Договорились? – спросил я.

– Валяй, – ответил Фитиль.

– Не «валяй», а «слушаю»! Да что же это за человек такой? – донесся с кухни голос Зорина.

Я рассказал Жене все про наш план. Я говорил от нас двоих, и от себя, и от Зорина, хотя и считал, что эта затея – дело рук Коли. Зорин был против того, чтобы мы рассказывали Жене все как есть, но от незнания Фитиль задавал еще больше вопросов, чем раздражал Колю. Фитиль внимательно слушал, улыбался и, казалось, теперь он будет стараться в два раза больше, уж так сильно у него горели глаза.

– Такой ход дела по мне, – после услышанного ответил он.

– Ну, я рад, что смог до тебя донести все, что знаю. Фитиль, ты же понимаешь, что то общество, в котором мы хотим тебя представить, очень культурное и интеллигентное. На жаргоне там говорить не принято, так что набирайся манерам у меня и Коли. Не уверен, что Чернов тебя похвалит за те стихи, что мы ему принесли, но в любом случае ты не мнимый поэт, а настоящий, и если он спросит прочесть что-нибудь еще, у тебя есть такая возможность. А по поводу денег, что нам дал Чернов за стихи, тут Зорин, конечно, прав. Часть мы отдали за комнату. На остальную мы сейчас не даем себе умереть с голоду, – я старался быть с ним очень открытым и честным, надеясь на понимание с его стороны.

– Хорошо, я все понял. Ты меня поправляй, если что, ну, знаешь, мало ли, – и он пожал плечами. Возможно, ему было не стыдно протянуть руку, но просить о помощи для него был новый путь. В душе я был рад этому.

– Думаю, нам нужно определиться с псевдонимом, пока мы все здесь. Я завтра постараюсь договориться о чтении в одном клубе, – сказал Зорин, войдя в комнату.

– Нет, сегодня я не в состоянии что-либо придумывать, – я поднял руки вверх.

– Может быть, аббревиатуру сложить? – спросил Фитиль. – Зорин, Филатов и Раменский, получается ФээРЗэ.

– И у кого из писателей ты видел такие псевдонимы? – спросил Зорин.

– Я только предложил, – ответил Фитиль.

Мы перебрали кучу имен и фамилий, старались создать что-то новое, ранее не использованное, свежее, как вдруг мой взгляд упал на чемодан, с которым приехал Фитиль.

– Симон Ковальский, – воскликнул я.

– А это откуда? – поинтересовался Коля.

– Это у меня на чемодане написано. Я его стащил у одного пассажира, – я внимательно наблюдал за Женей, и кажется, что я не ошибся на его счет. Ему было стыдно это рассказывать.

– Неплохо звучит, – поддержал идею Зорин. – Ты как? – спросил он у Жени. Тот одобрительно кивнул.

Вечером, когда мы провожали Зорина до дома, у самых ворот во двор Коля сказал мне то, чего я даже не заметил.

– А ведь в своей аббревиатуре тебя он поставил на первое место. Так что не удивляйся, почему с тебя и спрос больше. Ты для него авторитет, мой друг. Может быть, поэтому я так и завожусь, толком не знаю.

Слышать это от Зорина было нелегко, и все-таки приятно. Я лишь кивнул ему в ответ, и он пошел во двор своего дома. Пока он еще не скрылся из виду он добавил:

– Завтра в четыре часа на Каланчевской в баре, не опаздывайте, оттуда к Чернову, – и, помахав нам, исчез за углом.

Мы с Фитилем посмотрели друг на друга и пошли домой.

– Волнуешься? – спросил я у него.

– А чего волноваться? Я стихи давно читаю, так что завтра прочту все как надо, если потребуется.

– Ну, будем надеяться.

– А какой он как человек, Чернов этот? – спросил меня Фитиль.

Я замолчал. Я видел его лишь пару раз, да и до знакомства с ним не слышал о таком человеке. А Фитиль – дело другое: он восхищается им, точнее, его клубом, о котором многое слышал, но где так ни разу и не был.

– Хороший он человек, – сказал я.

– Властный? – спросил Фитиль.

– Я бы сказал уважаемый, – мне пришлось парировать и уйти в сторону, так как обсуждать Чернова мне совершенно не хотелось. – Завтра придешь к нему, познакомишься и составишь свое мнение.

– Мне было интересно твое мнение. Значит, стало быть, ты прозаик – рассказы, истории? – спросил у меня Фитиль.

– Пока что лишь один роман, – ответил я, внутри все снова сжалось от мысли, что я не завершил начатое, в которое вложил столько труда.

– Так как ты его написал, если тебе приходится выжимать из себя идеи? – я повторюсь еще раз, Фитиль хоть и был с неблагоприятным прошлым, но он был абсолютно неглупым человеком. Раз уж я хотел от него честности и доверительных отношений, мне пришлось говорить с ним открыто.

– Я в детстве очень много читал, знаю французский благодаря моей матери, что позволило мне прочесть много романов и просто хороших книг. Картины, которые витают у меня в голове, порой так и хочется воплотить на бумаге, вот только думаю, не осилю я это написать так, как пишут маститые и известные авторы. Читателю не будет интересен мой слог, написано все будет слишком просто, и донести всю историю будет крайне сложно. Но поверь, если бы я был хорошим писателем, у меня обязательно бы получилось воплотить все задуманное в жизнь. Наступает минута сомнения, начинаю копаться в себе и словно ножом режу свою душу, когда говорю себе – не смогу, – это была истинная правда. Признаться в этом самому себе я не мог, но Фитиль буквально вынудил меня. При всем моем упорстве и стремлении мой роман давался мне очень сложно, возможно, оттого, что он был первый.

– Разреши мне прочесть его, я скажу свое мнение, если тебе оно будет интересным? – спросил у меня Фитиль.

– Ты хочешь его прочесть? – удивился я.