Ты еси!..

Пока что прямых намёков на грозящую опасность не было. Обнадёживало это? Или напротив, заставляло сильнее съёживаться внутри? И тут он увидел дверь. Не обычную дверь, во всяком случае, не безликую, что вели из бесчисленных коридоров в коридоры без числа, а дверь со знаком. Вполне понятным землянину символом.

Восьмёрка внутри круга.

Бесконечность, замкнутая в бесконечность же? Что это может значить?

Ев замер шагах в десяти от двери, не желая давать сигнал открывающему или следящему элементу – или чему там? – сработать. Кто знает, что ждёт по ту сторону столь внезапно и не к месту взявшегося портала.

Восьмёрка внутри круга… Числа внутри событий? Наоборот? И вообще – две вещи одного рода или совершенно разные? Ответа не находилось.

Надо идти.

Неспешно ступая по гулким плитам из металла, он дал двери заметить себя и отъехать вбок. За порогом развернулось и ждало невероятное. Внутренне, автоматически не соглашаясь с увиденным, желая получить стопроцентное подтверждение, он зашёл туда.

И огромное пустое пространство, без видимого потолка, без стен, без дверей, объяло его собой. Ев мерил сюрреалистическую картину взглядом, надеясь, что глаза подсчитают расстояния, поймут задачи, отыщут решения. Увы. Неохватная пустота продолжала являться не более и не менее, чем неохватнейшей пустотой. Хотя… нет!

Он обрадовался, даже рванулся вперёд. Потом сдержался-таки, напомнив себе о трагической и таинственной смерти ребят и о предельной осторожности, первейшему правилу поведения в опасных незнакомых местах, не говоря уж о планетах – сплошных загадках.

Несколько часов назад, прощупывая Персей-1 сверху локаторами, они не обнаружили здания. Вроде бы неудивительно, ведь оно пряталось в пещере; но локаторы обязаны прощупывать планету насквозь! И помещение без границ, комната размером с какую-нибудь пустыню, – отчего приборы пропустили её?! Неровности рельефа, вызванные его искусственным происхождением или строительными работами, когда возводилось секретное здание, не выплыли ни на экране локатора, ни на мониторах чувствительных «дальнобойных» камер.

Ев выматерился и – насмешка судьбы! – в тот же момент обратил внимание на вздымающуюся где-то вдалеке громаду. Что там? Он сделал нужное движение пальцами правой руки, активируя встроенные сенсоры, и приблизил изображение. Настроил чёткость. И матернулся вторично. Нагромождение аппаратуры – вот что представляла собой нелепая многометровая конструкция впереди. Визоры, компы, камеры, радио, локаторы, сенсоры… чёртова уйма техники! С виду, высококлассной и, уж конечно, не виданной раньше техники. Отсюда марок устройств не разобрать, да и указаны ли они в принципе? Если да, крайне маловероятно, что он о них когда-либо слышал.

Рука Ева застыла в воздухе, сам он застыл на месте, погружённый в размышления. Оттого и упустил миг, когда метровые гроздья металла, пластика и стекла задрожали, поднялись вверх и раздвинулись, являя основу, туловище. Самое настоящее тело, с руками и ногами, длинными, мощными. Ступней нет, кистей тоже. Туловище – собрание плоскостей и углов; будто прототип робота, конструкция которого так и брошена на стадии предварительного чертежа.

Нога-параллелепипед, нога-колонна взмыла в воздух и обрушилась на пол. Ев не слышал звука, но поклялся бы, что ощутил дрожь, пробежавшую по земле. Вторая нога повторила движение первой; затем вновь задвигалась первая, вновь вторая – робот (или что это за дьявольский конструктор из информационных устройств?!) шёл вперёд. Ев не питал иллюзий насчёт того, куда направляется махина, быстро догадался бы и тупой. Руки «робота» не шевелились. Несмотря на это, Ев выхватил убранный было ручной лазер и выставил перед собой, подсознательно, безусловно, не особенно рассчитывая на его защиту.

Минуло минут пять, и вот тогда пол взаправду задрожал. И чем ближе подходило существо… андроид… шутка или послание властвовавших на планете сил, тем дрожь становилась ощутимее. Она передавалась в ноги – сначала в них, а после всё выше, охватывая тело целиком, вплоть до губ и зубов. Ев не сразу заметил, что инстинктивно медленно отходит назад. Он заставил себя замереть, приказал жёстко, вслух, прекратить отступление и дождаться информационного монстра. Название, что подошли бы этому (гостю? хозяину), скапливались в голове грудой, просились на язык и с языка. Рука, державшая лазер, дрожала уже и от волнения. Если бы гигант захотел, то пустил бы оружие вход немедля, не дожидаясь доброй воли Ева…Или он обманывает бойца? Неужели «железный человек» обладает разумом?

Их разделяло уже не больше двадцати великанских шагов. Вот для чего требовались настолько плотные металлические плиты на полу, точнее, для кого. И для него же, надо полагать, создавался весь… комплекс. А может, был создан им самим?

Во рту пересохло, язык прилип к нёбу. Ев всё равно провёл им по губам. Десять шагов, девять… восемь… семь… Главное, не бояться. Главное, приказать себе дождаться финала, каким бы он ни оказался, не струсить, не сбежать. Ради ребят. Ради Земли!.. Шесть шагов… пять… четыре…

Ев обернулся, скользнул взглядом по двери и снова повернул голову к самодвижущейся россыпи приборов, экранов, а ещё – он только что заметил – антенн, пультов, рычагов, реле и механизмов, колёсиков, шестерёнок…

– Ты… – упало с губ Ева. Он собрался с силами и проронил ещё раз: – Ты!..

Три шага… два…

Оно замерло в одном шаге от него.

Ев вскинул голову, стремительно скользя по вспышкам света на мониторах, кнопках, устройствах и прочем, прочем, прочем, скользя к вершине. Сколько в чудовище «роста»? Десять метров? Больше?

Рука с лазером упала к бедру; другая взлетела, раскрыв ладонь, растопырив пальцы.

– Ты… Кто… ты?

Свободная, левая, рука Ева потянулась к медиамонстру. Однако застыла в сантиметрах от тела, будто бы, коснись он этого хоть кончиком пальцев, наступит неизбежная и кошмарная смерть.

– Кто ты? – повторил контролёр, как показалось ему самому, увереннее, чётче.

Тишина. В тишине горят и переключаются экраны, демонстрирующие неясно что, словно бы набор вспышек, образов, фигур, картин – нечёткий, размытый до неузнаваемости. Вроде бы что-то гудит. Еле заметно двигаются шестерёнки и колёсики. Наклоняются туда и сюда рычажки, а некоторые, замыкая цикл, дёргаются непрерывно.

Ев стоит и ждёт. Сейчас, сейчас ему должны дать ответ. Так? Или нет?…

Он не уловил мгновения, разделявшего неподвижность и её изменение. Откуда-то из недр искусственного чудовища выдвинулся короткий тонкий отросток и коснулся плеча человека.

Лазер выпал из руки, стукнулся об пол.

Ответ пришёл с ослепляющей, обжигающей, а вернее сказать, выжигающей вспышкой. Именно она глушила сигналы, когда корабль прощупывал планету. Она же скрывала ото всех иных устройств здание и его конструкцию. И она же, возможно, не давала до поры увидеть неподвижного робота-монстра. Ев не знал наверняка.

Но он с абсолютной уверенностью понимал, что нашёл источник зарегистрированного на Земле сигнала. Его испускало не устройство и даже не множество устройств, и не искусственное создание, и не своеобразное мыслящее существо. Информация как она есть, в чистом виде – вот что являл собой десятиметровый великан и его экраны, и его аппараты, и шестерёнки, и колёсики… Послание покинувших родной дом иноземных жителей. Скорее всего, давнее. Попытка чуждого разума найти чужой разум среди вселенской пустоты.

Только никто не говорил, что цель обязательно будет мирной.

Ев рухнул на колени, когда шторм информации подмял его под себя. Образы вставали перед глазами, и он не успевал понять их, прежде чем они гасли и сменялись новыми образами. Снова и снова. Без остановки. Без конца…

Но одно он запомнил. Слово, знакомое не только землянам, но и создателям робота-посланца. Оно и звучало-то почти так же, а уж в его значении не стоило сомневаться. Идеальное понятие для того, кто не подвергается воздействию внешних убеждений, поскольку сам представляет собой их средоточие и квинтэссенцию.

Название посланца.

«Система»…

…Что станет с Солнечной системой, когда он вернётся?

    (Ноябрь 2015 года)

Зубы

Алекс нашёл зубы в парке, что оказалось весьма кстати. Правда, они были измазаны в чём-то красном, но это не суть важно. На послезавтра назначен праздничный карнавал у Кристины по случаю дня её рождения, а надо ещё определиться с костюмом. Теперь же, глядя на аккуратно выполненную челюсть с длинными острыми клыками, Алекс знал, в кого нарядится. Оставалось лишь прикупить тёмный плащ, воротник и… впрочем, достаточно.

В субботний вечер народу в двухкомнатную квартиру набилось прилично. Все веселились, смеялись, пили сок или чего покрепче, закусывали тем и этим и танцевали до упаду. Когда отыграл сверхзаводной рок-н-ролл Чака Берри, музыкальный центр включил вальс Штрауса. Алекс удивился программе, которую составила хозяйка, однако предпочёл использовать музыку себе во благо. Он давно положил глаз на Кристину, но та или не замечала этого, или намеренно игнорировала.

Проскользнув через толпу, он остановился рядом с девушкой и намеренно кашлянул в кулак.

– О, Алекс. – Именинница подняла на него тёмные глаза с поволокой.

– Потанцуем?

Кристина не стала сопротивляться, подала руку, и они закружились по зале… ну, насколько позволяли два десятка гостей. Незаметно прошло несколько минут, Штраус закончился, и австрийского композитора сменила шведская «ABBA». А Кристина с Алексом, так получилось, пританцевали в спальню. Тут никого не было, и молодой мужчина позволил себя закрыть дверь и защёлкнуть замок.

Кристина поняла, к чему идёт, и сразу обозначила свою позицию. На все слова Алекса она отвечала уклончиво либо отказом.

Алекс же не до конца осознавал происходящее. Флиртуя с хозяйкой вечера и добиваясь её расположения, он вдруг ощутил неожиданный, непонятный зуд в зубах. Он постарался не обращать на новое чувство внимания, только оно не отпускало.

– Давай вернёмся к гостям, – предложила Кристина, вытягивая руки из его рук.

И Алекс всё слышал – но почему-то концентрировался не на диалоге с симпатичной ему девушкой, а на… её шее. Он смотрел на эту изящную шею и представлял, как где-то под мягкой гладкой кожей бьётся вена. Алекс пригляделся и, кажется, увидел вожделенный кровеносный сосуд. В мозгу родился новый образ: он наклоняется и, обволакивая нежными объятиями Кристину, прокусывает зубами её шейку. Причём не собственными, данными ему с рождения, а найденными вставными, игрушечными…

– А-а-а! Ты что делаешь!