Королева. Выжить и не свихнуться

– Конечно, – заверил он. – И считаю это самым замечательным изобретением в медицине за последнее время. К тому же я давал опиум в небольших количествах вашей сестре, чтобы облегчить ее страдания.

Я кивнула, затем сделала большой глоток виски. Еще один… А потом и вовсе допила залпом стакан.

Пьяная королева – смелая королева!

– Обойдусь без опиума. Шейте!

Следующие несколько минут я запомнила надолго. Интересно, рожать так же больно? Зато приложилась несколько раз к бутылке, так что к концу медицинской процедуры стало довольно весело. Наконец, Нонниус наложил на рану смесь из муки, яичного желтка, розового и терпентинового масел – именно так, как и учил Амбруаз Паре, – и обмотал повязкой.

– А теперь мы с вами пойдем к лорду Дадли! – заявила я, смутившись от того, что голос прозвучал не совсем трезво. Вернее, совсем не трезво. Помотала головой, встала, но сразу же села. Снова попыталась встать. Не получилось, вместо этого я заплакала.

Кажется, нападение, окровавленная рубаха Роберта, его раны, моя царапина, помноженные на шотландское виски, окончательно меня доконали!

– А теперь мы пойдем в кроватку! – ласково произнес Нонниус. – Выпейте это, – скомандовал он, протягивая мне ложку с микстурой.

– Сами пейте, – ответила я, послушно открывая рот. – Какая гадость эта ваша заливная рыба!

– Гадость, – согласился врач, – но теперь вы спокойно проспите до утра. Милые леди, уложите королеву в кровать. Я же прощаюсь с вами до завтра!

Меня ловко раздели, хотя я несколько раз порывалась идти к Роберту, и завернули в одеяло. Рядом легла Кэти, с другой стороны Летиция и Бэсси, отрезая путь к бегству, уговаривая закрыть глаза и немного отдохнуть.

Я их послушала. Прикрыла веки лишь на секунду, а проснулась, когда уже утро пробиралось в комнату сквозь тяжелые ночные шторы.

Глава 16

Нонниус, к сожалению, оказался прав. Жизнь лорда Дадли была в ведении Господа, который всячески пытался прибрать его к своим рукам. На следующий день рана на плече припухла, а к ночи у него началась лихорадка. Я кусала губы, не находя себе места от волнения. Пытала врача, требуя ответов. Сделал ли он все так, как я приказала? Продезинфицировал ли рану и хирургические инструменты? Ведь мой порез зажил без осложнений! Королевский лекарь кивал и порывался пустить Роберту плохую кровь, утверждая, что вместе с ней выйдет и жар, мучивший его тело. Я запретила, так как не верила в целительную силу кровопускания.

Что же делать?!

В который раз упрекая себя, что не закончила медицинский, требовала от врача, чтобы тот очищал рану, давал жаропонижающие и укрепляющие настойки, делал компрессы. Когда я поняла, что медицина бессильна, состояние раны ухудшается, а лихорадка не отступает, то в отчаянии решилась на метафизические меры: приказала молиться за здоровье лорда Дадли во всех церквях Лондона.

Я не знала, поможет ли это или нет, но, по крайней мере, совесть моя была чиста, потому что сделала все, что могла.

На второй день, когда он уже метался в бреду, узнавая лишь меня, я отправила гонца к его жене. Послала за леди Эми Дадли королевскую карету – если она изъявит желание приехать к мужу, пусть не теряет времени. Не знаю, правильно ли я сделала или нет…Но ведь она его жена, имеет право…

А уж когда он выздоровеет – по-другому и быть не могло! – пусть разбираются в своих запутанных отношениях.

Как бы ни хотела, но долго находиться в комнате Роберта, я не могла. Слишком много скопилось государственных дел, да и с покушением стоило разбираться! К тому же, в приемной меня уже дожидался Уильям Сесил.

– Какие новости оттуда? – спросила я, кинув красноречивый взгляд в сторону, где, по моим понятиям, находилась королевская темница. Ага, в нижнем правом углу и метров так на тридцать глубже…

– Он молчит… Все еще молчит! Но мы лишь недавно отыскали того, кто развяжет ему язык. Мастер филигранных допросов сбежал от испанской инквизиции, после того как проработал на ее благо много лет…

– Избавьте меня от подробностей! – поморщилась я, но все же представила, как сейчас пытают человека, вытягивая из него сведения о покушении.

О боже! В голову настойчиво лезли картинки с дыбами и раскаленными клещами, которые видела в одной из книг про инквизицию еще в Москве. Я почувствовала тошноту, а затем мне стало совсем плохо, в сто крат хуже, чем когда проснулась этим утром.

Нет, так дело не пойдет!

Подошла к столу, взяла чистый лист бумаги и чужим размашистым почерком, к которому уже привыкала, написала короткий приказ. Поставила внизу инициалы и подпись, протянула Уильяму.

– Что это?

– Указ о помиловании и свободном проезде по стране. Имя впишете, когда убийца его вспомнит. Пусть все расскажет и катится ко всем чертям!

– Но, королева!.. – возмутился государственный секретарь.

– Покажите ему эту бумагу, но в руки не давайте. Он ее получит тогда, когда в деталях расскажет о покушении. Кто приказал и кто провел их во дворец. Сколько заплатил, имена всех его подельников… Кстати, вы их опознали?

Уильям покачал головой:

– Нет. Думаю, это были наемники… Скорее всего, не из Англии. Вас слишком любят в народе, чтобы пойти на такое!

Я хмыкнула. Тоже мне, нашел причину! Некоторая несознательные личности, как известно, за деньги не только родную королеву, но заодно и матушку продадут, если предложат хорошую цену.

– Иногда вы проявляете излишнее милосердие! – с укором добавил Уильям. Правда, бумагу взял. Ну и слава богу! – Внешне убийцы похожи на итальянцев или испанцев. Наш говорит по-итальянски…

– И что же он говорит? – заинтересовалась я.

– Ничего, что могло бы помочь следствию. Только ругань, которую вам знать не обязательно. Я приказал допросить капитанов судов, прибывших в Лондон с континента за последнюю пару месяцев. Надеюсь, мы выясним, как убийцы попали в страну! Это прольет свет на многие детали.

– Возможно, – согласилась я. – Не забудьте ему передать, что от него зависит, в каком виде он отсюда выйдет. Либо на своих двоих и с королевским прощением в руках, либо его тело сгниет в канаве после того, как замучают до смерти. Свободу выбора никто не отменял!

Поднявшись со стула, дала понять, что аудиенция закончилась. Перед утренней мессой я хотела навестить Роберта. Затем сидела в часовне, размышляя об увиденном. Мне, знакомой лишь с собственными порезами и разбитыми коленками в детстве, казалось, что раны лорда Дадли вели себя совершенно неподобающим образом, поэтому я искренне надеялась, что они исправятся и заживут, как и положено приличным ножевым ранениям.

После завтрака с головой погрузилась в работу. Этим утром запыхавшийся курьер доставил тайное послание от Юхана, графа Финского. Оно прибыло с одним из торговых кораблей.

Этого мне еще не хватало для полного счастья!

Ведь я так и не вышла провожать шведскую делегацию, сославшись на тяжелое нервное потрясение, из-за которого несколько дней провела в кровати. Читала, занималась с Роджером, работала с Уильямом, играла с фрейлинами в карты, отъедалась сладостями, дожидаясь, когда шведы уберутся восвояси. Эрик, конечно же, прислал десяток записок с извинениями и драгоценностями, которые должны были заставить меня сменить гнев на милость. Безделушки я вернула; записки, в которых он намекал, что «невиноватый я, она сама пришла», порвала.

Граф Финский молчал, чему я втайне радовалась. Умный мужик, сразу понял причину отказа и то, что я не собиралась с ним больше встречаться. А тут взял и написал письмо. Да еще и секретное…

Юхан умел красиво писать, надо отдать ему должное. Долго и витиевато извинялся за свой малозначительный роман, о котором позабыл упомянуть. Сожалел, что он привел к нашей размолвке. Скорбел о моей печали, в которой чувствовал свою вину. Спрашивал, есть ли надежда, что я сменю гнев на милость, если он сошлет сожительницу в финскую тьмутаракань.. Правда, с хорошим денежным содержанием, так как детей своих любил. В общем, надеялся, что между нами ничего не закончено. Пылал страстью, трепетно хранил в памяти мой образ и так далее.

Слишком уж много слов ни о чем…

Как я и думала, на этом письмо не заканчивалось. С трудом пробравшись сквозь романтические дебри, я добралась до цели послания. Король Густав Ваза тяжело болен и вряд ли уже оправится. Эрик после смерти отца должен занять трон по праву престолонаследия, но Юхан собирался объявить его недееспособным. В последнее время у его брата участились нервные приступы, когда он громил все, что попадется под руку. А затем сутками сидел в своих покоях, терзаясь страхами и подозревая всех вокруг в том, что хотят его убить.

Юхан надеялся, что пусть уже не любовь, так хотя бы дружба, возникшая между нами, все еще живет в моем сердце, и я поддержу его в притязаниях на шведский престол. Взамен клялся в преданности и в том, что если он сядет на трон, то любые враги Англии станут его врагами. То есть, словами Ивана Грозного, предлагал союзы наступательные и оборонительные.

Я пришла на Совет, чтобы обсудить предложение Юхана, хотя для себя уже все решила. От взгляда на пустующее место лорда Дадли стало не по себе. Как он там?! В очередной раз пожалела, что не могу быть рядом с ним, ожидая выздоровления. Приходилось довольствоваться короткими визитами в сопровождении фрейлин и королевского лекаря.

Вздохнув, коротко ответила на вопросы о собственном самочувствии, затем пожаловалась на то, что все убийцы погибли от рук охраны. Врала я довольно убедительно, потому что не знала. Не знала – быть может, организатор покушений сидит здесь, за длинным квадратным столом, смотрит на меня озабоченным взглядом? Интересуется моим здоровьем, сожалея о том, что убийство королевы не удалось. Я оглядела собравшихся, пытаясь угадать, кто же из них…

Возможно, даже и не один человек… Сообразили на двоих или троих, решив посадить на трон католичку Марию Стюарт или глупую куклу Катерину Грей, которую так удобно выдать замуж, например, за собственного сына, а при удачных обстоятельствах даже жениться самому…

Угадать не удалось, поэтому я зачитала Совету письмо графа Финского в урезанном варианте. Романтическая чепуха, которую писал Юхан, предназначалась исключительно для моих глаз и ушей. Затем долго выслушивала дебаты. Устав от препирательств и криков, решила их прекратить, так как услышала именно то, что и ожидала. Да, мы не можем идти против законов. Да, Эрик – каким бы сумасшедшим ни был – все же наследник престола, поэтому ему и сидеть на троне, но… В этом деле было одно «но».