Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

– Ты меня не уговаривай, – рассердился Чудя. – Ты жену свою уговаривай: родите себе свою девочку, – а на нашу рот не разевай… Отстань, кикимор!

Березовцы повидали много разных народов за время своих странствий, но нашли только два надежных способа с ними объясняться – и Чудя употребил оба. Для начала он показал пастуху кукиш, а потом оскалил зубы и рявкнул противнику в лицо: "Ам!"

Все арабы взяли копья наизготовку и принялись ругаться на русских пленников. Чудя в ответ скалился и показывал язык, а Веприк, удивив и своих и чужих, рухнул на колени и взмолился:

– Дяденьки! Пожалейте сироток!

Он приник к Добриле и, кажется, заплакал – было не очень понятно, потому что головой он с горя уткнулся бортнику в живот.

– Вепря, да ты что? – уговаривал Добрило, порываясь связанными руками погладить мальчика по голове. – Вставай, парень, не годится русскому богатырю на коленях почем зря ползать!

– Я быбу бебе бебебу! – невнятно донеслось у него из живота.

– Бебе?! – не понял бортник.

– Не дергай руками, дядя Добрило, я тебе веревку грызу! – яростно прошептал Веприк.

Али в это время сделал попытку забрать Дуняшку у Чуди. Чудя отворачиваясь от пастуха, толкнул его в живот сидячим местом, а Али обозвал его по-арабски. Товарищи Али пошли на русских пленников.

– Ай! – айкнул Добрило, потому что Веприк нечаянно укусил его за палец. Он напряг руки и остатки веревки лопнули. Он выступил вперед и один из стражников с угрожающим видом наставил на него острие копья. Бортник с готовностью ухватился за него и дернул копье к себе. Стражник с обиженным видом, не собираясь уступать, потянул за свой конец. Другой стражник поспешил на помощь и Добриле пришлось стукнуть его копьем. Так как на нем все еще висел первый противник, получилось, что Добрило стукнул одного стражника другим. В тишине пустыни звонко сшиблись загорелые лбы. Стукнутый стражник от неожиданности уцепился за первого. Добрило неодобрительно крякнул и помахал ими в воздухе, словно боевым знаменем. Однако оба араба оказались цепкими, как ручные попугаи, поэтому третьему стражнику досталось с размаху сразу двумя товарищами, а четвертому – тремя. Тут березовский богатырь вспомнил, что он не ел ничего целую неделю, не удержался на ногах, уронил всех противников и сам тоже свалился – прямо на своего толстого арабского приятеля, который, зная, что будет дальше, сам лег на песок и тяжело вздохнул.

Дунька, увидев, что дяди играют и возятся, поспешила принять участие – взобралась толстому пастуху на пузо и немножко там попрыгала.

– Дунечка, отойди! – строго велел Добрило, сидя на песке. – Здесь нельзя. Здесь дяди – бух! – падают!

С этими словами он подтянулся и треснул копьем по макушке одного из противников, настойчивее всех пытавшегося подняться. Тот повалился наземь, а другой, пробовавший встать на четвереньки, испугался и притворился, что просто хотел повернуться с боку на бок. Бортник погрозил непоседе пальцем и он сделал вид, что спит и знать ничего не знает.

Однако в это время один из арабов подполз к Добриле сзади и что было сил боднул его головой в спину. Добрило охнул, а все пять его неприятелей – и Али тоже – устремились вперед и кучей навалились на березовского богатыря. Рано или поздно они, конечно, одолели бы Добрилу, несмотря на Веприка, который прыгнул сверху и кусался, как волчонок, отважно получая со всех сторон подзатыльники, – но неожиданное обстоятельство повернуло события совсем в другую сторону. Чудород, подобрав чье-то копье, воевал в это время среди верблюдов: лупил их по бокам и орал "Аль-байт! Байт!"

– Дядь Чудь! – крикнул, задыхаясь, Веприк. – Ты не тех бьешь! Мы здесь!

– Байт! – рявкнул Чудород на ближнего верблюда и дал ему пинка по заднему колену. – Брысь! Ступай домой, Горбатка!

Верблюды растерянно переглянулись, но потом, похоже, решили, что, пока люди не прекратят безобразничать, верблюжье дело – сторона. Они пожали плечами и, убыстряя шаг, отправились домой. Пока пастухи, усевшись впятером на Добриле, смеялись от радости, верблюды пересекли ближнюю цепь песчаных бугров и скрылись из виду. Али бегом бросился вдогонку: остаться пешими посреди Сахары – без воды и без навеса – означало для путешественников верную погибель. Стражники один за другим устремились за ним. Последний еще немного посмеялся – пока не обнаружил, что остался в одиночестве сидеть на сердитом бортнике. Он неуверенно хихикнул еще раз, виновато развел руками и убежал.

– Ха! – крикнул им вслед растрепанный, торжествующий Чудя. – Топайте-топайте! А не то мы вам… ух! А вернетесь, мы тогда…

– По шее опять получим! – мрачно закончил юный березовец, потирая затылок.

– Вот сейчас они верблюдов поймают и вернутся, – задумчиво глядя в небо, напомнил лежащий на песке бортник. – Вот тогда мы и получим… Ой! Ой! Ой! Ду-неч-ка! Не-пры-гай-по-де-де-Доб-риле! У-де-ды-сей-час-пу-зо-лоп-нет!..

– У бабы Добрилы, – ехидно поправил Чудород. – Ты ж ей бабушка.

– Да хоть прабабой обзовите! Только сни-ми-те-э-ту- поп!-поп!–поп!-ры-гу-шку с меня! Ой!

– Ам! – заявила Дунька, вставая на четвереньки у бортника на животе и ласково заглядывая ему в лицо: она прожевала запасы за щекой и была уже не прочь снова подкрепиться.

Глава 38. Чудо Даждьбога

Веприк волшебным образом преобразился (но если это и было чудо какого-то бога, никто из них не признался). От уныния не осталось и следа. Синие глаза на исхудавшем лице засветились такой надеждой, что за ними можно было идти в темноте. В нем снова ожила былая уверенность, что, раз уж они смогли забраться так далеко, – то смогут и еще дальше.

– Нам туда! – напомнил он, нетерпеливо тыча пальцем в черную впадину. – "…за дикими пустынными степями, за снежными высокими горами, за морем, что раскинулось, как небо, в ужасной пустыне в черных песках"… Помните?

– Ни-ни, – замотал головой Чудя. – Я туда не полезу, это ж печка самая настоящая. Давайте вокруг лучше пойдем – может там где-нибудь другие черные пески найдутся, похолоднее. Добря, вставай! Чего лежишь?

– Сил набираюсь, – прогудел богатырь, устраиваясь поудобнее. – Скоро арабы наши вернутся, будут меня бить… А я – их, – добавил он мечтательно.

– Туда! – скомандовал Веприк, пытаясь наступить в черную яму.

– Стой ты! – крикнул Чудя, отталкивая мальчика.

Он дернул лоскуток на разодранном рукаве рубахи, но рукав оторвался целиком. Чудород крякнул и бросил его за обгорелую границу. Горячие потоки воздуха тут же подхватили тряпочку, не давая ей сразу опуститься на землю. Медленно падая, она пошла темными пятнами: начала тлеть в воздухе, – и вдруг, едва коснувшись поверхности, вспыхнула огнем и сгорела.

– Должен же быть какой-нибудь способ! – упорствовал Веприк, тряся детскими остренькими кулачками.

– Бежать отсюда надо! – ныл Чудя.

– Давайте-ка потише, спать мешаете, – сказал Добрило.

– Туда! – показывал в черное пекло мальчик.

– Туда! – не соглашался Чудород, собираясь бежать то вправо, то влево.

– Хр-р-р! – засопел бортник.

В разгар спора Чудород поднял глаза к небу – да так и остался стоять и глупо улыбаться.

– Так и знал, что с вами я рано или поздно с ума сойду, – заявил он и улыбнулся еще шире и глупее. – Я сейчас видел, как мне солнце подмигнуло!

Веприк уставился вверх и даже невозмутимый Добрило заинтересовался. У солнца и вправду – каждый мог это видеть – было два голубых приветливых глаза, которыми оно моргало и, прищурясь, разглядывало русских путешественников.

– Здравствуйте, дети мои! – заговорило Солнце басом и, подумав, уточнило: – Все вы – мои дети! Я отсюда всех вижу! И все знаю.

Сказав так, светило замолчало и принялось с любовью озирать березовцев.

– Славься, Даждьбоже! – восторженно закричали березовцы в ответ и подождали, чтобы Солнце еще что-нибудь сказало. Но оно, как видно, никуда не торопилось.

– А стражников наших ты оттуда, сверху, не видишь? – решился наконец спросить Веприк. – Поймали они верблюдов или нет?

– А то нам интересно, скоро ли мы снова по шее получим, – подсказал Чудород.

– Пока не поймали, – добродушно сообщило светило и снова задумалось. Березовцы, надеясь на скорое спасение, топтались на месте и переглядывались.

– Ах, какая славная девочка! – вдруг умилился Даждьбог. – Ах ты, маленькая! Люблю детей. На тебе ягодку.

Рядом с Дуняшкой из песка быстро вылезла плеточка земляники, на которой тут же созрела ягода. Дуняшка ее слопала и принялась копаться пальчиком в песке – искать еще, но сколько ни старалась, ничего больше не нашла. Она обиженно засопела, но ягодки больше не появлялись. Дунька топнула ножкой и заревела во весь голос.

– Ах, ах, плачет девочка, – пожалел ее солнечный бог. – Животик, наверно, болит. Или коленочку ушибла. Надо знаете что сделать? Кисельку ей сварить – от живота очень помогает. Или от коленки – сейчас точно не скажу, у меня столько детей, что я давно все перепутал. А еще хорошо ниточку к зубику привязать и дернуть… полезно очень… только причем тут коленка, разрази меня Перун, не помню…