Найти самого себя. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

– Ну, часа два назад!

Улыбка мелькнула на его плотно сжатых губах, очень злобная.

– Хорошо, Полина, иди!

Несмотря на холод, он открыл окно и высунулся наружу. В нем кипела злость. Он прекрасно знал, куда обычно ходила Марта, как только она заканчивала свои дела на кухне и в доме. К Лене Даллманн!

Если быть справедливым, то Виктору не следовало винить жену, но как только возникает вопрос о собственном комфорте, трудно быть справедливым. И опять же – он не пренебрегал ею умышленно, необходимость работать, чтобы обеспечить нужды повседневной жизни, вынуждала его делать это!

Виктор вспомнил о трех годах своего брака и признался себе, что не нашел того, чего ожидал с такой уверенностью. Он страдал от неизбежного разочарования, которое наступило под влиянием повседневных забот, и чем безоблачнее были до этого его иллюзии, тем более болезненно он переносил однообразную семейную жизнь.

«Как душит меня этот брак с его непрекращающимися заботами и обязанностями,» – подумал он, поглаживая горячий лоб, и тут же испугался собственных мыслей.

Он увидел, как Марта вошла во двор и поспешил закрыть окно.

На ней было черное платье и облегающий жакет, маленькая черная шапочка на светлых волосах и букет гвоздик в руках – редкость для этого времeни года.

Виктор не мог не признаться себе, что не было ничего более соблазнительного и очаровательного, чем эта молодая женщина со свежим детским лицом, мягкими движениями и цветущей фигурой, но все же он не мог избавиться от легкого чувства раздражения. Это была та же Марта, которой он когда-то так горячо поклонялся, но постепенно, шаг за шагом, без его ведома, ореол, который он создал вокруг нее, потух. Она стала для него тем, кем она была на самом деле, – женщиной со слабостями и ошибками, с претензиями и нереальными мечтами, с желанием получать удовольствия и постепенным осознанием своих прав. Он ошибочно полагал, что ради нее ему придется идти на жертвы, и поэтому достигнутое им счастье теперь казалось ему весьма сомнительным.

Снаружи горничная тем временем сказала:

– Господин Альтен звал Вас, фрау Альтен.

– Ах, так!

Марта медленно сняла жакет и шляпку; она не торопилась.

– Он был очень зол, – шепотом сообщила горничная.

Марта не ответила, ее мысли были заняты другими вещами. Она привыкла к постоянной смене в настроении Виктора и не очень обращала на них внимание.

– Чего ты от меня хотел? – спросила она, войдя через некоторое время в комнату и садясь рядом с его столом. – Ты звал меня.

– Где ты была? – спросил Виктор в ответ и при этом не мог избавиться от некоторой резкости в своем тоне.

– У Лены. Я пошла к ней на минутку только потому, что хотела увидеть ее новое платье; оно только что пришло от портного. О, Виктор, ты не можешь себе представить ничего красивее…

– Избавь меня от описания деталей, – резко оборвал ее Виктор. – Если твое настроение зависит от гардероба Лены Даллманн – то меня это не интересует.

– Ты бы думал иначе, если бы только однажды увидел такое, – сказала она и положила свою пухлую руку на стол. – Смотри, она подарила мне браслет. Разве это не мило? Ее собственные украшения, безусловно, более дорогие, – а кружева и вышивка, a платья и пальто, которые она носит с тех пор, как она стала работать в театре! Это больше не прежняя Лена, она достойна большого уважения, и я уверена, что фрау Даллманн очень гордится своей дочерью. Лена больше не зависит от заработка ее матери, и сейчас у них в комнате всегда цветы, как будто в саду.

Виктор нетерпеливо постучал ногой по полу.

– Марта, мне почти стыдно, что ты – моя жена – интересуешься только платьями и побрякушками. Общение с Даллманнами, похоже, не очень положительно влияет на тебя.

Марта посмотрела на него вызывающе.

– Мне очень нравится красиво одеваться и хорошо жить, мне кажется, что каждый, кто высоко ценит себя, должен к этому стремиться; если у меня этого нет, конечно, я это терплю, но это мне совсем не нравится.

– Значит, ты недовольна своей жизнью?

Марта прикусила нижнюю губу, посмотрела вниз на пол и нахмурила лоб.

– Почему ты спрашиваешь меня об этом, Виктор?

– Потому что я хочу это услышать, услышать как ты неблагодарна по отношению ко мне, – воскликнул он возмущенно. – Я работаю для тебя, я жертвую всем ради тебя, а ты – ты измеряешь свое счастье стандартами гардероба Лены Даллманн.

– Ты меня всегда упрекаешь в том, что ты делаешь для меня, – закричала она с горящими глазами, – но разве я тоже не делаю все, что в моих силах? И если я действительно провожу свободное время с Даллманнами, не все ли тебе равно, потому что я тебе вовсе не нужна?

– Я не желаю этого общения, – продолжал он, немного спокойнее, – оно не идет тебе на пользу. Я достаточно хорошо знаю семью Даллманн, чтобы хорошо представить их сегодняшнюю жизнь. Моя жена должна стремиться к чему-то большему…

Марта вскочила со стула и близко подошла к Виктору. Выражение непреклонной решимости, которое так редко появлялось на ее красивом лице, полностью изменило ее.

– Я скажу тебе то же, что и бабушке, – я не собираюсь тебя слушаться! Лена – моя подруга, мы вместе ходили в школу и провели половину жизни вместе; мне достаточно ее образования, потому что она такая же, как и я, и хотя фрау Даллманн тоже заботилась обо мне, Грегор за моей спиной запретил ей приходить сюда. Она честная женщина, она всегда хорошо ко мне относилась, и то, что она работает нисколько не оскорбляет меня – мы тоже работаем.

– Они льстят тебе, это тот магнит, который тянет тебя к ним! – Виктор крикнул пренебрежительно.

Марта разозлилась.

– Они добры ко мне, и я начинаю ценить это, – сказала Марта, отвернувшись, и стала крутить подаренный браслет, чтобы не показать мужу, что она была готова расплакаться.

– Ну что же, иди туда, – холодно сказал Виктор, стараясь контролировать себя. – Я не могу заставить тебя делать что-то против твоей воли. Если ты предпочитаешь общество Даллманн моему, иди!

Марта остановилась на мгновение, колеблясь. Стоит ли ей уступить ему? Но, делая это, она потеряет единственное развлечение, которое у нее сейчас было. И это было так безобидно! Слушать о театре, куда она не могла больше ходить, перебирать руками кружева и украшения Лены, вот и все! Почему Виктор хочет лишить ее этого?

Марта вспомнила о своей радости, когда она узнала, что Лена вернулась в город; наконец-то, она не будет одинокой! О, какое удовольствие доставляли ей ежедневные разговоры с ее бывшей подругой! Она не могла ответить, что в них было особенного. Она только сейчас поняла, что по-настоящему недовольна своей судьбой, так как могла сравнить свою жизнь и жизнь Лены.

Марта молча вышла из комнаты; всегда, когда ей приказывали, у нее внутри возникал протест. Так было до этого с бабушкой, и так было сейчас с ее мужем.

В состоянии еще большего раздражения, чем раньше, Виктор остался у своего стола.

«Ах, если бы только пришел Грегор. Может быть, мне нужно его найти самому?» – подумал он, вставая; но тут он почувствовал себя таким несчастным, что бросился на диван и уткнул голову в подушки. Жизнь никогда не казалась ему такой бесцельной и пустой, как сейчас.

За этим серым, мрачным днем последовали другие, которые были не лучше, и когда Виктор после длинной вереницы коротких и скороспелых рассказов снова, наконец, закончил большой роман, он почувствовал опустошенность и разочарование сильнее, чем когда-либо до этого.

Держа перед собой готовую рукопись, он впервые откровенно заговорил с Грегором о своем душевном состоянии.

– Моя способность творить покинула меня, – с необыкновенной горечью в голосе произнес он, положив голову на руки, – в моем мозгу я чувствую только мертвенную пустоту, которую я не могу преодолеть. Жизнь, на которую я обречен, убивает меня, уничтожает во мне все светлое и радостное. Невозможно создать живой образ, когда ты полностью отрезан от всего мира, нельзя это сделать при помощи одной только фантазии. Фантазия помогает приукрасить, углубить образ, но в качестве основы должна служить настоящая жизнь. Чтобы создать достоверные характеры, необходимо наблюдать и изучать их в реальной жизни. Среди той обыденности и пошлости, которая меня окружает дома, рядом с Мартой, которая не понимает меня и все интересы которой ограничены только разговорами о тряпках и побрякушках, я не могу творить как прежде. Помоги мне, Грегор, найти выход, возродить в душе погасшую искру, или я погибну!

– Почему ты мог выносить все это раньше? – спросил старый друг с сомнением в голосе.

– Если бы я знал! Если бы я вообще знал, что происходит внутри меня! Я знаю только одно, что при такой жизни я медленно угасаю, – ответил он, тяжело вздохнув.

– Ты должен нести ответственность за все глупости, которые совершил! И я считаю, что ты их все еще совершаешь. Марта не самая худшая жена, и если ей тоже хочется радостей в жизни, как ты можешь упрекать ее за это?

– Я думал, что ты не будешь оценивать меня по тем же меркам, что и Марту, которую полностью удовлетворяют отношения с Даллманнами, – с раздражением сказал Виктор. – Как можно даже отдаленно сравнивать эту женщину со мной? Часто утверждают, что умные женщины губят мужчин, a я скажу тебе, что все наоборот, их губят глупые женщины, которые не могут увидеть ничего за их ограниченным мирком, которые не знают, как быть помощницей мужа как в радости так и в лишениях. Они опустошают жизнь, лишают ее возвышенного смысла. Самая большая ошибка, самое большое разочарование в моей жизни – это Марта!

– За этим могут последовать и другие разочарования, и они могут быть еще более горькими! Бедная маленькая Марта! Ты хотя бы знаешь, что происходит у нее в душе, к чему она стремится, что ее волнует?