Сюжеты в ожидании постановки. Выпуск 1

ВИКТОР. Отпустите меня! Отпустите… не буду в капсуле…

Небольшая пауза, во время которой Аля гладит Виктора и приговаривает: «Не будешь, не будешь – успокойся».

АЛЕКСЕЙ. Что ты сделал, Эдик?

ЭДИК. Расскажу по порядку. Постараюсь кратко. Психоанализом на третьем курсе, к твоему сведению, увлёкся. Учиться было негде тогда. Признаюсь: после окончания института левую практику имел. Анализировал плачевные результаты: облегчение всегда временное. Понял: не в снах разбираться надо! Сны разгадывать – дело сомнительное, как сказал ты в адрес Фрейда. Вдруг озарение: кино! На него подсел погибающий человек. Одни любят боевики, другие – фэнтази, третьи – на мелодрамах слезы льют, четвёртые – на мистику подсели. Стал заниматься кинотерапией. Со временем заметил: возвращаюсь в скуку терапевта. Как будто я робот, и в меня заложили программу: в таком-то случае задавать такой-то вопрос. В зависимости от ответа, рекомендовать такой-то фильм. В зависимости от впечатлений, рекомендовать следующий фильм. И так далее. Говоря языком математики, которую ты лучше знаешь, возникла идея: формализовать работу психоаналитика. Отобрал серии фильмов из огромного океана. Для каждого пограничного состояния – своя серия. С приятелем, системным программистом, запустили файлообменник. Сделали специальный раздел: «Кинотерапия». Фильмы скачивали – не порнуху какую-нибудь! Кто воображал себя отшельником из «Острова», кто героиней «Рассекая волны» Ларса фон Триера, которая беседует с Богом, а кто – маршалом Жуковым!.. Чтобы иметь бумажку, на всякий случай прошел допподготовку в Психоаналитическом институте. Который открыли, наконец.

АЛЕКСЕЙ. Что ты сделал, Эдик?

Григорий Фёдорович украдкой осушает стопку.

АЛЯ (заливается смехом). Они культуру в массы несли! Культуртреггеры!..

ЭДИК (со всей силы ударяет кулаком о стол, часть посуды падает и разбивается). Молча-а-ть!!

ВИКТОР. Катастрофа… наука не успела…

Григорий Фёдорович выходит на середину.

ГРИГОРИЙ ФЁДОРОВИЧ. Дорогие господа-товарищи!..

ЭДИК. Что вам здесь надо? Поминки давно закрыты!

ГРИГОРИЙ ФЁДОРОВИЧ. Будучи невольным свидетелем…

ЭДИК. Это мы уже поняли!

ГРИГОРИЙ ФЁДОРОВИЧ (не может остановиться – его речь явно выучена наизусть; удивительная для присутствующих гладкость речи позволяет ему договорить до конца) …открывшейся семейственности и испытывая непомерную тревогу по долгу бывшего сослуживца, я вынуждаю себя заявить следующее. Первое: в последнее время наши давнишние недруги распространяют слухи о якобы изменившемся облике новых поколений российской молодежи. Другие же люди и у нас, и за рубежом, вольно или по недомыслию, подхватывают эти ничем не обоснованные инсинуации и всячески их муссируют в своих корыстных целях. Я, как представитель поколения отцов, вскормивших и воспитавших эту достойную поросль, со всей ответственностью заявляю: нет, и ещё раз нет! Как бы ни старались наши явные и тайные враги, как бы ни фальсифицировали они историю великой войны, славные дела нашей молодёжи говорят сами за себя! Второе: что касается отдельных представителей креативного поколения, то мы никогда не скрывали и не скрываем: путь в будущее тернист, и прокладывать его суверенно – великая честь! Борьба за души людей идет постоянно, но никто не помешает нам довести её до конца! (Возвышаясь до неузнаваемости.) Третье: а вам, видоизменённые клинтоны и расселы, мы можем только посоветовать, как сказано в вашем собственном Евангелии: «Не ищи в другом человеке о-эр-зе, когда сам болен раком!»

Пауза. Всех охватила полнейшая неподвижность.

(Вернувшись в себя, Алексею). Позвольте вам… искреннее соболезнование. Никогда не состоял в законном. Опасался их по этой причине. Поэтому близко понимаю. Трижды извиняюсь. (Эдику.) Осуждаю ваше поведение по всем вышеупомянутым позициям. Но в память незабвенного Георгия Николаевича готов всячески содействовать. Чтобы администрация нашей губернии не склоняла почившего уважаемого руководителя…

ЭДИК. Во-о-он!! Канцелярская крыса! Вон!!

АЛЕКСЕЙ. Эдик!!

ГРИГОРИЙ ФЁДОРОВИЧ (пятясь). Прошу принять во внимание также… прилёгшему Матвею Николаевичу, что родственники… (Открыл дверь, ступил в коридор, но резко повернулся.) Я – не канцелярская крыса! Я – честный человек! И попрошу… попрошу… Не крыса! Я компьютеру в семьдесят лет! (Захлопывает за собой дверь.)

Пауза.

ЭДИК (берёт стопку, но ставит на место). Чёрт, запретили. Где это видано: на поминках трезвым сидеть!

АЛЕКСЕЙ. Аля, мне трудно собраться с мыслями, но просить отца не буду. Не знаю, что говорить. Единственное, могу передать вашу просьбу. Предсказать ответ не берусь. (Собирается покинуть гостиную.)

АЛЯ. Что значит «передать», Алекс? Сам говорил: «всё зависит от интонации». Голосом священника на панихиде?! Это и мы можем. Неужели думаешь, тебя выбрали случайно? (О Викторе.) Человек как-никак вращается. Кое-что предсказать может. В смысле реакции. Ты слышал – «заграничная душа»?! Твой про него. Какой он заграничный?! – видишь, как напился. А эти старые расхождения, бесконечные стычки – вместо всевозможных годовщин! Ты вспомни, до чего доходило, когда помоложе были. Твой даже вилку воткнул в паштет! Так страшно было. А из-за чего? Смешно вспоминать. Витя сказал: «Фабрики одежды советские закрыть давно пора. Что одежда их внешний вид портит – по сравнению». Твой закричал, что у него все сравнения не в пользу. И что же? Фабрики – прогорели! Стоило копья ломать? Cтоило?!.. Теперь представь: нужно быть Кузанским? И так ясно: услышь от него, или от меня, я уж не говорю о пострадавшем, – что было бы?! Одна мораль: «ваши взгляды», «вы не слушали», и тому подобное. А человеку помочь надо! Скольким людям твой помог! Наслышаны, не в лесу живем. Эдика лишь бы домой отпустили – после суда. И всё будет тихо. Ничем он больше заниматься не будет. Научен уже.

Незаметно входит Елена.

АЛЕКСЕЙ. Аля, мне стыдно: как будто я сужу и жажду наказания. Даже не зная, в чем преступление. Уверяю тебя, я всегда считал, что прощение должно сильнее действовать, чем наказание. Только прощение способно устыдить, а не запугать. Но здесь всё так тонко: малейшее отклонение от чистоты прощения – и всё переворачивается. Я – не враг Эдику, и поэтому не могу.

АЛЯ. Чис-то-ты? О какой такой «чистоте» может идти речь, когда человек погибает?! Че-ло-век! Или, ты думаешь, он выдержит на зоне?! Интеллигентный человек – в камере с дебилами! А вся эта поножовщина, эти издевательства, это насилие, унижение! Всем известно: кто туда попал – выходит ещё хуже!..

ЭДИК. Не этого унижения боюсь. Со всякой швалью драться умею. Боями без правил в школе занимался. Не выдержу ограничения свободы.

АЛЯ. …Он сломается, умрёт, а если выживет, ты его не узнаешь! И ты пожалеешь, тысячу раз пожалеешь, но будет поздно!..

ЭДИК (Але). Кончай базар! Не видишь, он пьяным бредням поверил! «Брат» называется! О «братстве» тут проповедовал! (Алексею.) Мне что, женщин в городе мало?!

АЛЕКСЕЙ (не глядя на Эдика). Поверь, Эдик, моё решение никак не связано…

ЭДИК. Ну, хочешь, сюда её приведу, и ты…

ЕЛЕНА. Я здесь. Уйдите все.

Некоторое замешательство: Аля призывает увести Виктора, но Эдик отказывается.

Ушли.

Он… преступник?..

Алексей поднимает голову – впервые смотрит ей в глаза.

Алё-ё-ша!.. (Падает перед ним на колени.)

АЛЕКСЕЙ (инстинктивно вскакивая). Что ты, что ты… Я – не Пушкин, ты – не Натали…

ЕЛЕНА. Все эти годы! Каждый час, каждый миг! Господи, почему сил не хватило? Алёша! Я последняя гадюка перед тобой!! Кого?! Кого ты обманула?! Кого ты предала?! (Обхватывает его ноги.) Всё кончено, да? Всё кончено?? (Алексей пытается поднять её.) Не прикасайся ко мне! Не прикасайся!! Ты! Мой последний праведник в Содоме!!…

Всхлипывает, как ребёнок после долгого плача. Постепенно затихает. Алексей разнимает её руки, опускается на колени и молча гладит её. Вдруг встаёт и начинает ходить.

Алёшенька, мальчик мой, не верь им: то была не я. Я не вижу своего лица, своих глаз тогда. Мы родились вместе. Ты родил меня. Мне ненавистно всё, что было: моя походка, мои платья, мой смех. Мои «заботы», мои «мечты»… (Пауза.) Мне всё казалось: зачем хотеть так много? Ты был лучшим на физфаке. Работай, пиши диплом. Когда ты сказал: «Я не понимаю, почему математика работает. Элементарные частицы – как демоны из персидского эпоса: «Я здесь и не здесь, я везде и нигде», – я засмеялась, как дурочка. Но когда ты сказал: «Не могу я писать, не понимая», – я промолчала, но подумала, также как Виктор: «Никто ведь не понимает. Уляжется как-то. Поближе к диплому». Когда ты вскакивал ночью и хватался то за одну книгу, то за другую, я лежала и думала, что жизнь превратилась в кошмар. Когда же наступало утро и ты, плача от бессилия понять всё, писал стихи, я любила тебя больше жизни! Но когда ты решил: «Не буду диплом писать. Уйду с физфака», – я пришла в ужас и замкнулась: что дальше?.. Мы мечтали о ребёнке. Я не понимала: как можно воспитывать его, когда ни днём, ни ночью тебя как будто нет. Ты где-то далеко. Думала, защитишь диплом, пойдешь на работу – закончится кошмар… Когда ты поступил на первый курс, я стиснула зубы: выдержу ещё пять лет – не может кошмар повториться совсем в другой, далёкой области… (Пауза.) Но ты не хотел просто изучать религии – хотел понять изнутри. Когда практиковал христианство, я уверовала!.. Вдруг ты сказал: «Воцерковляться не будем», – после года катехизации. Когда я уже понимала, что происходит на службах! Когда я молилась и в церкви, и дома!!.. Но ты уже изучал буддизм. Надо было переключаться, чтобы обсуждать с тобой… Ты изнасиловал мою душу! Она взбунтовалась против тебя! Я мечтала вернуть тебя в храм. Я тайком ходила к батюшке. Я во сне видела, как заставляю тебя причаститься!!.. Но батюшка говорил: «Насилие неуместно в вере». Я ждала… ждала… Нельзя слишком долго кривить душой… В конце концов, почувствовала пустоту внутри. Эмоциональную тупость. Ощущение бесконечной неустойчивости. Только в гавань зайдёшь и – опять в открытое море. Где никого, только мы в утлой лодке. И качка, качка до тошноты… (Пауза.) Ты не замечал моего состояния – я молчала, чтоб не мешать… И решила: сама должна разрубить этот узел. Обратилась к Эдику. Чтобы нашел психоаналитика. Он сказал: «Я сам этим подрабатываю…» Стал проводить сеансы. Вот так и случилось… Нарушил первейшее правило в психоаналитике – потом вычитала… (Пауза.) Когда опомнилась, прямо сказала ему: «Ты внедрил в мою душу любовь»… Да, признаюсь, я влюбилась… Сама не знаю как. (Пауза.) Постепенно пришла в себя. Ещё больше тебя полюбила – за бесстрашие исканий. В открытом море… Ты захотел практиковать буддизм – я пошла за тобой. Я пошла в чуждую среду… Когда подружились с семьей бурятов, когда вместе обряды совершали, я почувствовала твою правду: у них тоже что-то есть, что даёт смысл. После – не трудно было перейти в мечеть… Я нашла там подругу, несчастную беженку из Таджикистана. Вера спасла её от безвыходности страданий. (Пауза.) …И я видела, какой необыкновенный мальчик растёт – благодаря твоему воспитанию… Я готова перечеркнуть ожидание предзащиты. Если начнёшь сначала, опять пойду… Мне тяжело далось третье рождение… И я… наказана… за это…

Алексей долго смотрит на Елену. Затем быстро подходит к двери и кричит: «Эдик!» Входит Эдик.

В гостиную проскальзывает Аля.

АЛЕКСЕЙ (Эдику). Я уговорю отца. Хотя, боюсь, ты преувеличиваешь его возможности.

ЭДИК. Я знал, Алексей: ты не такой человек… А ты не верил. Ревнивец! Такой из себя непробиваемый, а чуть что – кипишь! Все мы так: чем меньше снаружи, тем больше внутри. Извини, я нервозно вёл себя. С этим стариком, и вообще. Как смогу, непременно наведаюсь к нему – всё улажу. Ты дал, пусть небольшую, но всё-таки надежду, и я снова чувствую себя в своей тарелке. Хочу, чтобы ты понял меня изнутри. Как человека, имеющего с тобой много общего. Думаешь, просто было придумать программу, бесконечно тестирующую человека? Чтобы каждый раз выискивала в пустыне фильмов нужную песчинку! Кто следовал рекомендациям, либо совсем выздоравливал, либо получал облегчение. Статистика работы с живым психоаналитиком в сто раз хуже! По простой причине: психоаналитик – человек. Занимается полу-искусством. Я сделал открытие, которое никто никогда не признает! Потому что оно хлеб отнимет у огромной армии психологов и психотерапевтов по всему миру!

АЛЯ. Ишь, как взлетел на радостях! Ты уж на землю вернись, раз начал!

ЭДИК (Алексею.) Вот – женщины: сотканы из противоречий. За то и любим, верно?..

АЛЯ. Свободы хочется ему неограниченной! Чтобы оргии в своём дворце устраивать? Или наркотиком виртуальности торговать?!

ЭДИК. Наркотиком – из жалости к погибающим. Оргии – потому что сам на краю живу. «И девы-розы пьём дыханье, – быть может, полное Чумы!»