Четыре Сына. Дорога в вечность

– Человэка с магией марлогронта тоже никто нэ учил. А ему навэрняка было гораздо тяжэлей научитъся управлять своей магией. И если бы ты старалась, дэвочка, то могла бы быть ужэ на одном уровнэ с ным. Ибо вы сыльны одинаково.

– Нет, этого не может быть. С Силой Тайхара ни один человеческий маг не сравнится, – не поверила лира.

– Это правда, – согласился Харгот. – Ни один чэловэчэский маг, дэйствительно, нэ сравнится. А вот ты – другое дэло. Как ты думаешь избиралысь истинные пары марлогронт – иллыр?

– По Силе? – догадалась Эни, однако всё еще не верила, зная магическую мощь Берхана. – Но… У Тайхара, верно, просто не было других вариантов. Поэтому его суть марлогронта энергетически зациклилась на моей. Но Силы наши не равны.

– Нэт, они абсолютно равноцэнны, – отрезал Темный. – Просто ты нэ развиваешъся, а он развивается.

Энира ничего не ответила. Да и что тут ответишь? Она молча наблюдала, как хмурый Харгот поднимается. Он подошел к одному из многочисленных столов, заваленных всякой всячиной. Смотря на худую спину Темного, укрытую золотистым газовым коротким плащом, похожим на пелерину, Светлая размышляла над всем сказанным. Разве может кто-то сравниться с Тайхаром? А тем более она? Неожиданно, в памяти всплыли слова Мелия, что Энира является самым могущественным из Четырех Сынов, ведь имеет власть над самым сильным из Сынов, над Сыном Спящих. Тогда она не так интерпретировала его слова. Подумав, лира всё равно отмела эту идею. Даже если бы ей удалось достичь тех же магических высот, что и Тайхару, фархаров она бы не одолела. Магией исцеления вряд ли кого-то победишь. А если брать во внимание способность иллиров к эмоциональному влиянию, то в прошлый раз им это не сильно помогло.

– И вообщэ, о чем вы толъко думали, трэзвоня на каждом углу, что ты на югэ Матэрика? – не оборачиваясь, вдруг возмутился Харгот, продолжая что-то яростно толочь в маленькой ступке. – Точнэе, о чем думал этот Тайхар? Это жэ его идэя, вэрно? До этого, ты очэнъ дажэ успэшно бэгала от нас. Нэужели он настолько самонадэян?

Прежде чем ответить, Энира, чувствуя себя разбитой и несчастной, измученно потерла лоб, где-то глубоко внутри себя, виня именно Берхана в своем пленение.

– Ему нужен был какой-то артефакт, чтобы преодолеть Границу. Он увидел его у одного из ваших, при очередном набеге на его земли. Тайхар считал, что если фархары узнают обо мне, то придут с этим артефактом к нему…

– Ашмарах тырмал!.. – злобно рыкнул Харгот, стукнув ступкой о стол, так что Энира испуганно замолчала. – Я и так перэдал бы ему этот артэфакт, когда ему можно бы было бэзопасно попасть в Шахронд и забрать части Скипэтра. Чэм вы толъко думаете, люди?

Темный громко стучал баночками, ссыпая в небольшую пиалу какие-то порошки. Залив их зеленой жижей, он резко развернулся и подошел к выжженному на полу кругу, яростно перемешивая содержимое. Зачерпнув дурно пахнущую кашицу, ученый протянул маленькую ложечку Энире, скомандовав:

– Ешъ.

Лира недоверчиво поразглядывала отвратительное на вид месиво. Злой взгляд разгневанного Харгота смелости не придавал, но она всё же заставила себя проглотить неприятную слизь, оказавшуюся абсолютно безвкусной.

– Почему ты так рьяно помогаешь нам? Людям? – осторожно поинтересовалась Энира, пока Темный выписывал по кругу незнакомые символы, водя пальцем в воздухе, в то время как на полу, волшебным образом, рисовались синие закорючки.

Харгот продолжал сосредоточенно расчерчивать магией камень, так что лира подумала, что он и вовсе не собирается ей отвечать. Но как только ученый закончил свое, очевидно, очень важное действо, лабораторный купол огласил его низкий голос:

– Я нэ жэлаю жить в мирэ, который хочэт построить Шикоба, – сел он напротив Светлой, поджав под себя босые длинные ноги в гладких серебряных шальварах. – Мы нэ достойны стать Хозяевами Эвы. Мы нэ марлогронты. В нас слышком много чувств. Плохих чувств. Марлогронты жили с позыции рациональности. А фархаров очэнъ часто ослэпляют эмоции. Мы унычтожили иллыров. Этому нэт прощения. За это нужно наказывать. Нам повэзло, что Хозяева канули в лэту.

– И ты не боишься идти против Шикобы? А если он узнает?

Харгот равнодушно пожал плечами.

– Нэт. Нэ боюсь. Послэ смэрти иллыров, я понял, что боятъся мнэ болъшэ нэчего. Моя душа умэрла вмэсте с ными, – ни один мускул на его лице не дрогнул, словно душа его и впрямь умерла. – А тепэрь, закрой глаза, Эныра. Я введу тэбя в поток Сайхуры. Ты почувствуешъ мощный прыток энэргии. Нэ пугайся. Тэбе понадобятся силы. Нэ извэстно, что уготовил тэбе Шикоба, дабы заполучить магию иллыров.

Энира послушно закрыла глаза. Томительные минуты ничего не происходило. Неожиданно спину обдало холодом, который медленно начал расползаться по плечам, рукам, ногам, шее и голове. Когда появилось ощущение ледяного кокона, тело наполнилось необъяснимой радостью. Она всё росла и росла, грозя разорвать Эни на миллион веселых кусочков. Не сдержавшись, Светлая рассмеялась.

– Нэ поддавайся, – спокойно, но всё же громко, чтобы перекричать смех, скомандовал Харгот. – Концэнтрируй в сэбе энергию, а нэ выплескивай ее.

Энира попыталась сконцентрироваться, вот только она просто лопалась от переизбытка непостижимого куража.

– Не могу, – хохотала лира так, что из глаз лились слезы.

– Ты можэшь, – уверенно надавил ученый. – Будь достойна Силы зациклэнного на тэбе марлогронта.

Эти слова веселья поубавили. В голове всплыло изуродованное лицо Тайхара. Продолжая хихикать, Энира начала концентрироваться сначала на его образе, чувствуя, как безудержная сила радости превращается в тугой мощный шар, где-то в районе груди. Момент, и магический Источник будто втянул в себя эту прорву энергии, вырывая из лиры рваный выдох. Как только это произошло, вся пьянящая радость бесследно исчезла. Сила наполняла, растворяясь в Источнике.

– Достаточно, – вырвал Эниру из безбрежного озера энергий гулкий голос Харгота.

Чувствуя себя невероятно наполненной и спокойной, лира открыла глаза. Сидевший напротив ученый задумчиво ее разглядывал. Казалось, он хотел или что-то спросить, или сказать. Переглядывания продолжались несколько минут, но он так ничего и не произнес.

– Скоро придет Шикоба, – начал стирать с пола символы Харгот. – Готовъся. Он нэ должэн тэбя сломить.

Глава 6

Смертельные пытки

Шахронд

3043 г.

– Знаешъ, чтобы соедэнить части Скипэтра нужно приложить колоссальные силы, – сидел перед Энирой Шикоба, задумчиво крутя в длинных черных пальцах деревянную палку с мутным камнем на конце. – Согласэн, выглядит он доволъно нэпримэчатэльно. Но я его вныматэльно изучил. Ты дажэ прэдставить сэбе нэ можешь, какие сложнэйшие и нэвэроятно красивые плетэния в нем заключэны. Как, должно быть, вэличествэнно выглядит Скипэтр, когда наливается Силой. Ты жэ способна видэть эту красоту, Эныра. Неужэли тэбе нэ любопытно на это посмотрэть?

Что ж, похоже, гир всё же надеялся обойтись малой кровью. Пока что он пытался просто уговорить лиру активировать великий артефакт. Стоявший за его спиной Харгот напряженно наблюдал за этими уговорами.

– Нет, Шикоба, – мягко улыбнулась она ему, понимая, что совсем скоро тон его изменится. – Иллиры пожелали разделить Скипетр. Они хотели уничтожить его. Только это оказалось невозможным. Полагаю, у них были на то причины. Кто я такая, чтобы обесценивать их жертву?

Темный довольно искренне улыбнулся ей в ответ. Однако Эни впервые почувствовала легкую волну раздражения, исходящую от него (вероятно, сила, сконцентрированная в ее Источнике, питала филморфатскую сущность, настраивая на чужие эмоции с невероятной точностью и тонкостью).

– Ты – иллир. Кому как нэ тэбе решать, что артэфакту можно дать право повторной жизни. Развэ такой шедевр можно бэзжалостно забросыть в ящык? Это настоящэе прэступлэние! Повторяю, моя сахжар, я нэ собираюсь исполъзовать его Силу. Только посмотрэть на игру магии наслэдия марлогронтов.

Всё. Пришло время сорвать маски. Сдержавшись, чтобы не бросить взгляд на Харгота, боясь его выдать, Энира уверенно посмотрела прямо в черные глаза.

– Я не буду активировать Скипетр, Шикоба. Ни чтобы посмотреть на игру магии, ни чтобы кристалл Силы стал вновь чистым и прозрачным, ни чтобы спасти Материк от безжалостной пасти Пустыни. Ничто не заставит меня отдать этому страшному артефакту мою магию.

Казалось, Темный нисколько не расстроился. Он наигранно вздохнул.

– Жаль, Эныра. Очэнь жаль, – печально протянул гир.

– И что ты намерен делать? – не испытывая ни капли страха, спросила Эни. – Ты же во что бы то ни стало собираешься заставить меня его активировать. Что это будет? Угрозы? Пытки?

Черные пальцы дотронулись до лица Светлой, приподнимая подбородок.

– Пытки? – удивился Шикоба. – Развэ способэн я прычинить тэбэ боль, моя сахжар? Нэт. Тэбе – нэт. Но у мэня есть твой брат. Полагаю, ты понымаешь, что больно будэт имэнно ему.

– Понимаю, – бесстрастно произнесла Энира.

Однажды, она видела подобное. Отец Риккарды отчаянно разыгрывал безразличие перед Дамаском, скрывая страх и боль за свою дочь. В тот момент султан Эссора засомневался – имел ли смысл грозиться убийством девушки. Тогда Атонах выглядел очень впечатляюще для Эниры. Конечно, вряд ли Шикоба купится на это фальшивое равнодушие, он ведь видел, как она рыдала на груди брата. Но если это хоть на одну секунду заставит его засомневаться, что жизнь брата важнее Скипетра, значит, лира делает всё правильно.

На радость Эни, суть филморфата уловила легкий укол недоверия и злости гира.

– Рашиндор жар, Харгот, – с трагичным выражением на лице приказал Шикоба.

Ученый подошел к коробке, прикоснулся к одной из его стенок, а после к появившейся ручке, и, так же как и Селир до этого, растворился в воздухе.

– Развэ мучэния твоего брата стоят того? – совершил еще одну попытку на быстрое разрешение проблемы Шикоба.