Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 2

Гельсингфорс (Хельсинки). Набережная. Фото начала XX в.

Крошечный Ганге сполз к морю, здесь уже не Финский залив, а Балтийское море, серое, пустынное; с горизонта тянутся облачка, <на прибрежных высоких скалах одинокие лавочки, под ногами шумят с плеском волны>[413 - Там же.], народу мало, путешественник здесь редок, и его не встретит ни портье гостиницы, ни даже носильщик – такого типа здесь и не имеется.

Из Гельсингфорса мы приехали пароходом, матрос вынес на узкий мол пристани чемоданы, поставил и ушел обратно. Пароход ушел далее, немногие пассажиры ушли, носильщика никакого нет, нет и сторожа. На берегу тоже не видно ни души. Показался какой-то портовый чиновник, нет даже сарая с камерой хранения.

На ломаном языке он объяснил нам, что можно все вещи оставить на пристани, а из гостиницы [придут и] перенесут вещи.

Двухэтажные деревянные домики, в одном из них гостиница.

Хельсинки. Набережная. Фото начала XX в.

Деревом отделаны стены комнат, деревянные лестницы, всюду дерево и такая хорошая красная сосна, и лиственница, обладающая гладкой поверхностью, словно полированная. Дерево здесь – всеобщий материал, и строят хорошо и по-своему. Стены домов рублены только из брусьев, а сараи – из пластин.

Рубка «в угол», «в лапу»[414 - Рубка «в угол» или «в лапу» (чаще употребляется) позволяет максимально эффективно использовать всю полезную длину бревен – особенностью такого соединения является отсутствие выступов за пределами углов сруба. Это более трудоемкий способ рубки, требующий тщательной укладки элементов, чем рубка «в обло» (в чашу), при которой концы бревен выступают за периметр сруба на 25–30 см.], но система своя и не шведская, как я увидел дальше, ознакомившись с архитектурой Швеции. Черты самобытности лежат в финском народном искусстве, <и никакое шведское многовековое завоевание, тем более русское присоединение целого края и целостного, сплоченного народа, не в состоянии были сгладить черты самобытной культуры.

Честность оказалась здесь обычным, врожденным качеством, вполне естественным>[415 - РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 76.].

Мы дошли пешком до гостиницы; никакого извозчика нигде не было; выбрали себе комнату. Прошел добрый час, брошенные на произвол судьбы спокойно лежали на притани наши чемоданы, а вблизи – ни души. <Как-то, уходя из гостиницы утром, я увидел на перилах лестницы кучу денег (серебряных финских марок), возвращаясь вечером, видел эту же кучу нетронутой; то же явление и на другой день. Я спросил, “фрекен” объяснила, что “один господин поехал на два дня в Або, это сдача ему с покупки, а комнату он запер”>[416 - Там же.].

Хельсинки. Порт и Успенский собор вдали. Фото начала XX в.

Мирное, тихое житие финнов в Ганге, служившем тогда дачным местом для столичного Гельсингфорса.

В долгие северные сумерки, когда так медленно гаснет закат, выходит народ отдохнуть на скамеечках в городском саду; длинные, метров в 5 скамьи из гибкой сосны, на скамье сидят дети и взрослые и медленно качаются. Любят везде качели, особые переносные и удобные.

Никаких развлечений, когда в городском саду, центре общественного гулянья, играет жидкая музыка и плохая, <аккуратно после каждой пьесы направляясь к буфету выпить пива и съесть… тонкую лепешку из серой муки с солью>[417 - Там же. Л. 76 об.].

Пароход финляндского общества «Улеаборг»[418 - Название общества «Улеаборг» происходит от одноименного шведского названия финского города Оулу – старейшего города Северной Финляндии. Имя парохода установить не удалось.] (он погиб во время империалистической войны) отвез нас в Стокгольм. Путь лежал с заходом в Або[419 - Або (швед. ?bo; фин. Turku – Турку) – город и порт, расположенный на юго-западе Финляндии у впадения реки Аурайоки в Архипелаговое море.] и далее через Аландские острова до Стокгольма. Пароходы небольшие, удобные, каюты общие, небольшая столовая и небольшой салон; все предусмотрено, но просто, как и везде в Финляндии.

Хельсинки. Вид на лютеранский Кафедральный собор Святого Николая.

Открытка начала XX в.

Проплывали Аландские острова ночью, поднялась сильная качка, море было бурливо. Я мог наблюдать, как линия горизонта морского опускается и поднимается против линии перил на добрый метр. Качка усилилась, волны стали заливать палубу, нужно убираться вниз, в столовую, откуда постепенно выходили из-за стола те, которых укачивало. <И в столовой устроено по-фински. У столика два никелированных сосуда с кранами, в одном – коньяк, в другом – водка, тут же стаканчики и нарезанные пополам лимоны. Выпьете сами, никто вам не подаст, а сколько выпьете – потом отдадите девушке при расчете за еду, т. к. на этих пароходах, совершавших рейсы из Петербурга в Стокгольм и обратно, билет оплачивал лишь проезд, без продовольствия>[420 - РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 77.]

Утром рано въехали в живописную путаную сеть шхер с типичными вехами, означающими фарватер. Замелькали лодки и яхты со шведскими флагами (голубым с желтым крестом с угла на угол)[421 - Вероятно, речь идет о треугольных флагах (вымпелах) на кораблях, которые с 1633 г. должны быть на всех судах Швеции за исключением торговых. В настоящее время треугольный вымпел используется только на судах королевской семьи и на военных кораблях.], показался остров с крепостью Ваксхольм[422 - Ваксхольм (швед. Vaxholm) – крепость, шведский Кронштадт; основана в 1510 г., реконструирована в 1656 г., расположена в 30 км к северо-востоку от Стокгольма на острове Ваксён в Стокгольмском архипелаге.] – это ворота подъезда к Стокгольму. После въезда в Генуэзский залив – это лучшая панорама в Европе, когда сразу развертывается на фоне зелени и невысоких холмов весь небольшой город из белого камня и темно-красного кирпича. Живописно растянулись жилые кварталы по берегам озера Меларен и реки[423 - С Балтийским морем озеро Меларен соединяется протокой Норрстрём и шлюзованными каналами.], с набережной, далекой от суеты и напоминающей нашу набережную на Васильевском острове в Ленинграде.

Хельсинки. Вид православного Успенского собора с моря. Открытка начала XX в.

Кирпичный сарай таможни, формально пропускаются пассажиры, без осмотра, тут же на берегу ряд небольших отелей без особых удобств; лучшие первоклассные отели там, через мост, в новой части города. Здесь же старая часть и наиболее интересная по колоритности улиц и зданий. Недалеко массив старого королевского дворца с гладким фасадом из светло-серого песчаника с центральной массивной бронзовой дверью без всяких пышных подъездов и без гренадер!

Вот он, город «Стеклянный»[424 - Стокгольм (швед. Stockholm) – столица Швеции, в старину у русских назывался Стекольна.], как называли его в XVII в. русские.

Хельсинки. Православный Успенский собор. Фото конца XIX в.

Да, здесь иная культура, чем в Финляндии. Столица Швеции невелика по размеру, не блещет импозантными дворцами и храмами, но город дышит здоровьем крепких розовых лиц шведов.

Здесь тепло, близость Гольфстрима сказывается, и нет уже вечерней свежести Финляндии.

Жизнь, как и везде в Европе, начинается рано, в 8 часов утра все магазины открыты. На работу идут не спеша, и не несутся бешеным галопом к метро, как в Берлине, а идут степенной, крепкой походкой; трамваев немного, больше пешком. Воздух свежий, насыщенный морем, светлое, северное ясное небо, так бодро себя чувствуешь. Забегают подкрепить себя стаканчиком натурального портвейна или хереса в «Continental bodega[425 - Continental – континентальный, материковый, небританский, иностранный (англ.), bodega – винный погребок (англ.).]». Это – англо-испанская компания в больших городах Европы устроила лавочки для продажи вина, как у нас теперь стопками. Зал, уставленный у стен бочками с винами. Вместо столиков такие же бочки, бочонки вместо стульев, но отполированные, никаких закусок, только сигары. Вина натуральные, а потому и недешевые. Шведы пьют много, не меньше англичан, но не пьянствуют. Обед начинается с обычной «сексты» – закуски с водкой: это обычай и в маленьком рабочем трактире, и в первоклассном ресторане. <В ассортименте закусок этой “сексты” много соленых рыб; лососину и семгу солят крепче, чем у нас. Большинство ресторанчиков на набережных>[426 - РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 77 об.–78.]. Набережные красивее парижских или антверпенских, они просторны, широки, чисты, с нарядной толпой. Одеты шведы скромно, но изящно; цветные вышивки женских и детских нарядов с оригинальным орнаментом [и] своеобразной расцветкой сочных, ярких тонов.

Я долго бродил по улицам Стокгольма, отыскивая памятники шведской архитектуры, какие могли бы быть прототипами первичных зданий Петербурга, и их не нашел. И напрасно придают некоторые исследователи большое значение влиянию шведского искусства на русское. Несомненно, что пленные шведы, которых Петр нагнал в Немецкую слободу Москвы и заселил ими часть Васильевского острова в строящемся городе, могли и должны были оказать влияние на обучающихся у них русских, но переданные технические навыки еще не дают нового искусства и не могут обезличить или даже привить иные черты основам своего самобытного народного творчества.

В общем городском пейзаже немного старой шведской архитектуры: два-три здания барокко, дворец, построенный в конце XVII в. Н. Тессином Младшим[427 - Тессин Никодемус Младший построил в центре Стокгольма на острове Стадхольмен королевский дворец (1697–1760), некоторые загородные дворцово-парковые комплексы и церкви.] в сдержанных формах шведского Ренессанса, с простыми монолитными объемами без излишних убранств и без мелких деталей. Не мог Тессин быть строителем петербургских зданий, а тем более – живописной церкви в подмосковной Голицына в с[еле] Дубровицы[428 - Церковь Знамения Пресвятой Богородицы в усадьбе Дубровицы Подольского района Московской области – уникальный архитектурный памятник, строительство которого велось в 1690–1703 гг., освящение храма состоялось в феврале 1704 г. в присутствии Петра I и царевича Алексея. В плане церковь представляет собой равноконечный крест с закругленными лопастями. Снаружи и внутри храм обильно украшен белокаменной скульптурой, свод центрального столпа Знаменской церкви перекрыт восемью металлическими золочеными дугами в виде короны. Очевидно, что замысел храма, построенного в стиле барокко и украшенного на европейский манер, принадлежал иностранному зодчему, но имя его неизвестно. И.Е. Бондаренко высказывает свою точку зрения на авторство церкви. Усадьба Дубровицы принадлежала роду Голицыных до 1781 г.]. Тессина мог выписать Петр к себе как большого опытного строителя, и Тессин мог дать проекты каких-либо зданий, но строили их наши русские архитекторы и мастера, по-своему уразумевшие иноземные формы.

Этот шведский зодчий меня интересовал, и я отправился в Северный музей[429 - Северный музей (Скандинавский музей, швед. Nordiska museet) – музей шведской культуры и этнографии, расположенный на острове Юргорден в Стокгольме. Инициатором создания музея выступил культуролог А. Хазелиус, ставший затем его директором. Здание музея строилось до 1907 г. по образцу датского замка Фредериксборг.] поискать материалов о его творчестве. Я увидел резьбу, почти нашу по формам, народную деревянную посуду, но все это только «почти». Есть разница в большей легкости русских форм и рисунка, и в методе резьбы видны другие инструменты, у шведа – стамеска, а у нас – родной топорик, но и им одним делали орнаментные чудеса из дерева.

Турку (Або). Вид города. Открытка начала XX в.

Директор музея Гезелиус[430 - Бондаренко имеет в виду Гуннара Хазелиуса – сына создателя и первого директора Северного музея шведского филолога, этнографа и коллекционера Артура Хазелиуса. Г. Хазелиус возглавлял музей с 1901 по 1905 г.], неплохо зная русский язык, помог мне в отыскании рисунков обоих Тессинов, только рисунков отца было мало, проекты же младшего подтвердили его чисто шведскую ренессансовую архитектуру; на прощание Гезелиус вручил мне свои издания с типами крестьянских народных жилищ и указал мне любопытные места в Швеции и в Норвегии, где сохранилась деревянная старая архитектура.

В 2 часах езды был городок Упсала со старейшим университетом[431 - Уппсальский (Упсальский) университет (швед. Uppsala universitet) – старейший университет Швеции и всей Скандинавии, основан в 1477 г., находится в шведском городе Уппсала.], где читались лекции редкой русской женщиной С.В. Ковалевской, замечательным математиком[432 - Следует уточнить, что С.В. Ковалевская с 1884 г. читала лекции в Стокгольмском университете.].

Поезд потянулся от Упсалы на Тронхейм[433 - Тронхейм (норв. Trondheim) – третий по населению город Норвегии, отметивший свое 1000-летие в 1997 г. Расположен в устье реки Нидельвы на берегу одного из красивейших фьордов Скандинавии – Тронхеймского фьорда. Город знаменит своими деревянными домами, стоящими на сваях. Ими и интересовался зодчий.], начался горный пейзаж. В Тронхейме океан был тих. Легкая волна ритмично разбивалась о желтые скалистые громады – валуны, которыми был усеян весь берег. Вокруг фьорда развернулся небольшой типичный норвежский город. <Тронхайм основан в X веке. Это была древняя столица, и теперь еще местный собор Св[ятого] Олафа – древнейшее сооружение, служит местом коронования шведских и норвежских королей.

Христиания (Осло). Панорама города. Фото конца XIX в.

В тихий денек, в начале августа, приехали мы в Тронхайм. Маленький вокзальчик тут же на берегу фьорда, прозрачного, спокойного… берег, заставленный рыбачьими лодками, а вдали, к выходу в океан, еще ряд фьордов…>[434 - РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 82.] Город часто горел, он почти весь и теперь из деревянных двухэтажных домов, срубленных из крепкой сосны. Рубка «в лапу», горизонтальные ряды в соединении с вертикальными, а иногда стены и сплошь из стоящих брусьев. Двускатная крыша, кровля из пластин или дерновая настилка; иногда кроют просмоленной щепой. Квадратные окна без ставен, стены, окрашенные красной смолой. Внутри потолка нет (зимы теплые – Гольфстрим недалеко), подшивка досками без наката[435 - При строительстве деревянных домов в междуэтажных перекрытиях устраивают накат из щитов, собранных из продольных или поперечных досок, или подшивку из досок, образующих потолок.], прямо по стропилам. Стропильные ноги оставлены открытыми. Стены внутри обшиты досками и иногда покрыты белым лаком. Расписная мебель своего изделия с покраской – синевато-зеленого тона. Деревянная утварь так похожа на наши северные народные изделия! Своего ткачества половички и скатерти белые с красными и синими полосами.

Христиания (Осло). Здание парламента. Фото конца XIX в.

Камня в стране много, но строят по-прежнему из дерева. Камень идет на фундамент, огромные валуны вводят только под углы строения, забирая остальной пролет вертикальной пластиной.

Но знаменитый собор Св[ятого] Олафа, построенный еще в XI в.[436 - Речь идет о Нидаросском соборе (Нидарос – историческое название Тронхейма) – наиболее значимой церкви Норвегии, месте коронации норвежских монархов. Возведение собора началось в 1070 г. на месте захоронения Олафа Святого, павшего в битве при Стикластадире (1030), и было завершено к 1300 г. Собор выполнен в готическом и романском стиле.], весь из серовато-зеленого камня (серпентина[437 - Серпентин (от лат. serpens – змея), змеевик (устар.) – группа минералов подкласса слоистых силикатов, магниево-железистые гидросиликаты (не путать с горной породой серпентинит). Серпентины встречаются в виде плотных масс, кристаллов не образуют.]). Архитектура собора – на романской основе и готические пристройки с поздними добавлениями. Внутри все просто. Серовато-голубой местный мрамор колонн, три-четыре небольших цветных окна, кованого железа люстра, на стенах главной части нефа типичные старонорвежские ковры XVI в[ека], наиболее старые ковры в художественно-промышленном музее в столице Норвегии в Христиании (теперь Осло). Эти ковры – мягкая тканая фреска. Они наивнее по рисунку старых фламандских ковров, а тем более ранних арабских.

На стенах кое-где остатки рунических надписей[438 - Руны (руна) – письменность древних германцев. Употреблялась с I–II по XII в. на территории современной Скандинавии, а в шведской провинции Даларна – вплоть до XIX в. Всего известно около 5000 рунических надписей, большая часть была найдена в Швеции.], их немало в Норвегии; в памятных книжках для школьников наряду с алфавитами: русским, греческим, еврейским, приведен и рунический алфавит.

Своеобразна в своей художественной простоте норвежская архитектура и, особенно, в старинных деревянных церквях – южнее Тронхейма, и больше всего осталось ее в долине Телемеркена[439 - Телемарк (норв. Telemark) – одна из норвежских губерний (фюльке). Расположена в юго-западной части Восточной Норвегии, на побережье Атлантики.].

На побережье главный труд – рыбная ловля и постройка судов (от вечера субботы до вечера воскресного дня работы запрещены).

Толпа так живописна на фоне красноватых домиков!

Выросшие среди крепкогранитной природы, здешние люди крепко спаяны со своей природой, она в их сердце и крови.

Вся жизнь у морских берегов, кормит море. Как и у нас на Севере. Постоянная борьба с морем, рвущий ветер с соляной волной обветривает их лица, и эта борьба закаляет здоровье потомков былых варягов.

Был воскресный день. Народный певец, усевшийся на длинной скамье городского сада, под звуки гуслей (по форме, как наши, особенно похожие на чувашские) напевал что-то из старых народных саг. Под вечер небо пожелтело такой смягченной «акварельной» окраской. На небе ни облачка, и тихо гасли вечерние часы под эти тихие звуки, и засыпала природа, окутанная легкой дымкой сумеречного легкого флера… И дома, и лодки на берегу оделись в темные силуэты, а лес и горы стали сгущенно темно-синими.

На дощатом настиле (помосте), среди кустов и деревьев неогороженного сада оканчивали свои танцы девушки и немногие кавалеры. Парами, взявшись за руки, медленно-плавными па с легкими поворотами кружились под звуки скрипки и чего-то похожего на гитару, только смычковую.

В этой кажущейся монотонной пляске то же народное искусство. Как убедительно обработал Григ эти незатейливые звуки народных танцев[440 - Возможно, речь идет о циклах пьес Э. Грига – «25 норвежских народных песен и танцев» для фортепиано (op. 24; 1867) и обработке народных танцев для фортепиано (1903).].

Дорога от Тронхейма до Бергена[441 - Берген – второй по величине город Норвегии, расположен на западе страны на берегу Северного моря.] идет через целый коридор фьордов. Пароход идет иногда словно ощупью между мелких островков с огромными валунами и скалами, торчащими из воды.

Нидаросский собор в Тронхейме. Фото начала XX в.

Они голы. Красный мох покрывает лишь прибрежные скалы. Тянется береговой телеграф, встретится неожиданно одинокая контора, иногда школа с «подвижным» учителем – он объезжает разбросанные места и учит ребят. (Норвегия поголовно грамотная).