Переводчик

Старик усмехнулся.

– Ты пришёл ко мне в лавку, и ты знаешь моё имя. Значит, ты пришёл ко мне не случайно. Но это не имеет значения. А на твой вопрос я отвечу так: да, Аллах даёт мне то, что я хочу. Смотри…

Он обвёл рукой дворик и дом, сверкнув россыпью драгоценных перстней, унизывавших его пальцы.

– Я всегда хотел дожить до двухсот лет. И я хотел жить в сказке…

– А сколько лет вам сейчас?

– Сто семьдесят два, – спокойно ответил он.

Я чуть не захлебнулся горячим чаем.

– Но вы выглядите не старше, чем на семьдесят два! – изумлённо воскликнул я.

– А если хотел бы, выглядел бы на двадцать шесть, – старик улыбнулся.

– А ты разве не получаешь то, что ты хочешь?

– Я?!!!.. Нет, Аль-Азиф, – я покачал головой. – Нет. Если бы бог или Аллах, как вы его называете, давал мне то, что я хочу, я бы сидел сейчас дома и нянчился со своим годовалым сынишкой.

– Ты в этом уверен? – выцветшие до аквамариновой прозрачности глаза старика смотрели на меня пристально и пытливо.

Что значит, уверен ли я в этом?! Он хочет сказать, что вся та помойка, которая есть у меня в голове и жизни – все мои сомнения и страхи, душевные страдания и вечное хождение по грани, вся моя собственноручно разрушенная несчастно-несчастливая любовь, дурацкие напряжённые отношения с отцом, наконец, эта безумная эскапада через границы в поисках некоего бога – это то, чего я хочу?! Вот уж нет! Нет! НЕТ!!!..

Хотя…

В голове отчётливо всплыли слова, вскользь сказанные Шах пару дней назад по дороге в Танжер, о том, что меня будто кто-то ведёт, подталкивает в нужном направлении и распахивает передо мной нужные двери… Может быть, старик действительно прав?!

– Люди тоже получили то, что хотели. С перенаселённостью на планете покончено, с голодом давным-давно тоже, все сыты, у всех есть крыша над головой. Нет войн и эпидемий. А взять пресловутую чистоту наций и национальную самобытность, о потере которых столько кричали во времена глобализации? О, теперь об этом можно больше не беспокоиться! Сбылась великая мечта: Россия – только для русских, Европа – для европейцев, Поднебесная – для китайцев, Латиноамериканские территории – для свистящих… Мы стали настолько разными, что скоро станем несовместимы на генетическом уровне. А мы, арабы, всегда хотели быть властителями мира. И, боюсь, через пару столетий мы ими станем…

– Распространение наркотиков как государственная политика? – спросил я.

– Да. И одновременно распространение арабского языка. Ведь для того чтобы употреблять наркотические стихи, требуются хотя бы начальные знания нашего языка и каллиграфии.

На двор медленно опускались синие магрибские сумерки, покрывая мозаичную вязь таинственно мерцающей полупрозрачной чадрой.

– Аль-Азиф, я хотел вас спросить… Пару лет назад вы встречались с одним учёным из Поднебесной. Его звали профессор Линг. О чём вы с ним тогда беседовали?

– О том же самом, юноша, что и с тобой. Ты от него узнал моё имя?

Я покачал головой.

– Нет. Он болен… душевно. Я думаю, он стал таким после того, как встретился с богом.

Я пристально посмотрел в глаза старика, стараясь уловить, не проскользнёт ли в них что-нибудь, но тот перехватил мой взгляд.

– Ты думаешь, я помог ему в этом? Нет. Ты ошибаешься.

– Но тогда где и как это могло произойти? Вы не можете хотя бы предположить?

– Нет, мой мальчик. К сожалению…

Я поставил на пол драгоценную пиалу и поднялся. Где-то там, далеко за горизонтом, жаркое пустынное солнце нырнуло в солёно-слёзную прохладу океана, и теперь двор заливала густая синь. В листве мирта умиротворяюще стрекотали цикады.

– Аль-Азиф, мне нужно идти. Спасибо вам. За разговор и… за сказку. Если мне удастся найти того, кого нашёл профессор, я обязательно вернусь и расскажу вам об этом.

Мы прошли по длинному тёмному коридору и вновь оказались в сказочной книжной лавке, посреди которой росла серебристая олива. Шах блаженно спал на софе в той же позе, в которой я его оставил.

Аль-Азиф подошёл к одной из полок, проворно вскарабкался по рассохшейся деревянной стремянке почти под самый потолок, пробежался пальцами по корешкам и на ощупь вытащил маленький толстый томик.

– Возьмите, юноша. Это подарок. От меня.

Он протянул мне книгу. Я осторожно взял её из его рук и раскрыл на первой странице. На тонкой кофейной бумаге устремлялась в необъятное небо, танцевала, взмахивала изящными крыльями стая птиц моего любимого насталика…

Арабские стрелы – в стены стальных городов,
Дикий Восток наслаждается собственной силой,
Мы мчимся навстречу жестокой Розе Ветров,
Эта планета и станет нашей могилой.

Из нашего сердца хлещет ржавая кровь,
У неба иссиня-серого грудь прострелена,
Здесь вряд ли помнят, что значит слово "любовь",
Здесь драться за место под солнцем всем нам велено.

Здесь жизнь человека равна по цене нулю,
Природа плачет – на наших лицах улыбка,
Но я почему-то всё равно этот мир люблю,
И в этом – моя единственная ошибка…[29 - Стихотворение взято с сайта www.svistok.ru автор Aqua marine. Огромнейшая благодарность автору!]

– Спасибо, – я покачал головой. – Мне очень жаль, но я не могу принять этот подарок. Завтра мы улетаем. А вы сами понимаете, с наркотиками через границу…

Но старик отстранил мою руку.

– Ты можешь взять её с собой в гостиницу и прочитать ночью. А утром пришлёшь её мне с посыльным. Я не буду продавать эту книгу. Она будет стоять на полке и ждать тебя – когда ты вернёшься.

Я бережно завернул книгу в обрывок упаковочной бумаги, взвалил Шаха на плечо – чёрт, какой же он тяжёлый, поголодать пару-другую неделек ему бы явно не помешало – попрощался со стариком и вышел из лавки.

Местный таксист на старом дребезжащем седане домчал нас до гостиницы с абсолютно безбашенной скоростью – «как влюблённый верблюд, бегущий навстречу своей возлюбленной», как он хвастливо заявил, засовывая в карман мои деньги. Ну-ну, в России такие "верблюжьи бега" обошлись бы мне в кругленькую сумму. Портье окинул нас заговорщицким взглядом и поцокал языком.

Чертыхаясь, я затащил Шаха на второй этаж в свой номер и бросил на кровать. Кто знает, в каком состоянии он очнётся – будет лучше, если я буду находиться рядом. Я волновался за его здоровье, хотя… хотя, положа руку на сердце, был благодарен Всевышнему за то, что тот на время избавил меня от докучливого товарища. По крайней мере, я смог насладиться общением с Аль-Азифом, а впереди меня ждала целая ночь наедине с драгоценным томиком арабской поэзии…

…Когда начало светать, я перевернул последнюю страницу. Немного помедлил и закрыл книгу, так и не прочитав последнего стиха… Не сейчас. Пусть он ждёт меня. Я дочитаю его, когда вернусь… если вернусь…

Потом безжалостно растолкал Шаха. Полусонный, тот сел на кровати и полным тайного удовлетворения голосом протянул:

– О-о-о, как это было хорошо! Что ты мне подсунул? Я бы не отказался попробовать это ещё разок.