Хроники весёлой пекарни

– О’кей, пар-р-р-ни! Но сначала будэт вер-р-рьёвочный кур-р-рс! – как всегда, то ли улыбался, то ли гримасничал Боумен, странно вытягивая уголки своих губ то к правому, то к левому уху.

– А это что за хрень?!

– Это очень важ-ж-жно для нашего team spirit! – по-американски надавливая на «эр», произнёс Джордж.

– А просто напиться в этой компании нельзя?

– Нэт-нэт, для воспитания командного духа я спецъялно пр-р-ригласил тр-р-ренер-р-ров…

– Похоже, что босс вляпался в очередную секту! – поделился своей циничной догадкой Тараканов с Ириной Бове.

– Ну что ж, верёвочный курс так верёвочный курс! На какую только фигню не подпишешься, чтобы выпить на халяву! – так же цинично и разумно прокомментировала новость Ирка.

– Едут все, включая секр-р-рэтарэй, водитэлэй и IT-пер-р-р-сонал. Автобус будет здесь, на Большой Мор-р-р-ской, в девять утра! Не опаздывать – я всех дождусь! – так с юморком – всё-таки русская жена многое значит для иностранца – подвёл итоги пятницы американский управляющий партнёр.

* * *

Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда.
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.

– А как это место называется? – первым делом спросил Ник – просто Коля среди своих русских коллег.

– Да никак это не называется! Сосняк и сосняк, – бросил кто-то из водителей фирмы.

– Безымянной высотой, Коленька, это ещё иногда называется! – пошутил Тараканов, ещё не догадываясь о своём пророчестве.

– Не понял?

– Потом поймёшь!

Ник, как значилось в его канадском паспорте, или Николай Стопкин, был потомком русских эмигрантов и внуком последнего настоятеля Казанского собора, бежавших из России после Октябрьской революции. И вот теперь он работал юристом в российском отделении международной юридической фирмы, поскольку его семья, видимо, посчитала, что пора возвращаться, и послала Колю в числе первых посмотреть, что стало с их исторической родиной. Хотя кто-то из родственников наверняка считал его самоубийцей.

А так это был симпатичный молодой человек чуть за тридцать, с открытым, всегда улыбающимся лицом, сплошь усеянным веснушками. Эти рыжие конопушки только добавляли его физиономии радости и оптимизма, с которыми Стопкин близоруко смотрел на жизнь сквозь круглые очки а-ля Леннон. А как ещё можно смотреть на жизнь в России с такой фамилией?

Вот такая, довольная всем и всеми, полная и рыхлая, но ещё не толстая фигура весом под 90 кг стояла на лесной поляне в костюме бойскаута цвета хаки и живо интересовалась происходящим вокруг.

А компанию юристов уже ждали молодые тренированные ребята, по виду похожие на безработных выпускников института физической культуры имени Лесгафта, для которых по досадной случайности не хватило медалей чемпионов мира и Олимпийских игр. Вот поэтому они, собственно, были тут…

– Просим вашего внимания! – подали голос физкультурники-сектанты. – Мы сейчас раздадим вам контракты с условиями прохождения нашего тренинга «Верёвочный курс». Просьба ко всем участникам расписаться на последней странице.

– Почитать-то хоть можно? – попытался взять тайм-аут Брусникин.

– А вот это засада!

– Ты о чём, Таракан?

– Смотрите, что написано на последней странице: «Организаторы не несут никакой ответственности за возможные случайные инциденты и происшествия, а также ущерб здоровью. Участник гарантирует, что состояние его здоровья позволяет… и что он не имеет каких-либо медицинских и иных противопоказаний для участия в тренинге…»

– Эй, жулики, а мелкий шрифт для кого?

– А это стандартная фраза ни о чём… Подписывайте, и мы начнём!

– Погодите-погодите! Мистер Боумен, а фирма несёт ответственность за причинение вреда здоровью?

– Что-что, пр-р-ростите?

– Понятно! Тогда пусть эти с «физкульт-приветом» идут куда подальше! – и небольшая группа грамотных мятежников вместе с Таракановым и Брусникиным демонстративно отошла в сторону под сосну и начала распаковывать пиво.

– Пить нельзя! Это грубое нарушение условий верёвочного курса! – попробовали блефовать организаторы спортивно-массового мероприятия.

– На понт не берите! Никто и не собирался ничего подписывать! Мы вас здесь подождём.

– А что такое «взять на понт»? – спросил Скотт Бриггс, английский юрист, ухаживавший за русской девушкой и поэтому живо интересовавшийся современным русским языком.

– Он их так послал на три буквы! – помогла с переводом Ирина.

– Igor, you can be mean!

Вот если вам американец скажет: «You are bustard», то это ещё ничего не значит. Ну, сволочь и сволочь. Обижаться ещё рано. У американцев, людей в основном простых, это слово может обозначать и восторг, и одобрение, и лишь в самом крайнем случае то, что оно действительно означает. Никого вам не напоминает?

Но если вы услышали такое от англичанина, то поздравляю: вам удалось задеть настоящие струны этой вечно закрытой туманом и «двойной палубой» души родоначальников футбола, колониализма и дипломатии, также именуемой с их лёгкой руки «двойными стандартами»! А сколько значений имеет слово mean? Вот-вот, это то, что I really meant to say: Биггс был настоящим англичанином. Никто, кстати, не запомнил, принимал ли он участие в верёвочном курсе.

* * *

Земля в иллюминаторе видна…
…Оправдан риск и мужество,
Космическая музыка
Вплывает в деловой наш разговор.
В какой-то дымке МАТовой
Земля в иллюминаторе…

– Внимание! Очень ответственное и сложное задание! Каждому из вас сейчас предстоит спрыгнуть вон с той сосны вниз! Не волнуйтесь, вас будут страховать ваши же товарищи. Через метров пять вы остановитесь, потому что сработает страховка.

– Ну, со страховкой другое дело!

– Коленька, лучше не лезь туда, – осторожно начал подошедший к Стопкину Тараканов. – Ты не понял: страховка – это не полис, а верёвка с карабином, на которой ты будешь висеть, как рыба на крючке, а твои коллеги…

– Не понял, что мои коллеги?

– Они будут проверять вашу дружбу на разрыв!

Все, не только близкие друзья Николая, задрали головы, чтобы оценить высоту и красоту свободного падения. Пронзительно голубое небо с кудрявыми барашками облачков красивым фоном оттеняло стройные мачты деревьев и ажурную вязь зелёных иголок.

Как пел Александр Розенбаум: «Посмотри на это небо, посмотри на эти звёзды, взглядом, блин, тверёзым посмотри на это море – ты видишь это всё…»

Коля ещё не успел познакомиться с творчеством своего известного земляка с потенциально эмигрантскими наклонностями. В стопкинской стопке дисков с новорусскими песнями пока что было в основном «Золотое кольцо» да «Любэ», неизвестно как попавшее в компанию к Бабкиной.