Хроники весёлой пекарни

Покрытая красной ковровой дорожкой парадная лестница с узорчатыми коваными перилами вела на второй этаж, в роскошный офис международной юридической фирмы. Её претенциозный логотип с разорванным на две части глобусом и надписью «ИЛьФ энд Партнерс» грозно – «Ты заплатил по счетам?!» – нависал над клиентами фирмы, поднимавшимися по нескромной лестнице. Они, кто с нескрываемым восхищением, кто с благоговейным трепетом, а кто с неприкрытой ревностью, понимали, что гонорары здесь принято платить нескромные и что им тоже придётся раскошелиться.

Времена были тогда примечательные, и не только из-за сказочных и редко оспариваемых – не то что сейчас – гонораров. Это было время «раннего интернета», когда факс всё ещё держал монополию в международных деловых коммуникациях, а интернет только робко нащупывал свою нишу. Каждое утро юриста начиналось с религиозного похода к личному ящику с факсимильными сообщениями, накопившимися за ночь и уложенными секретарём. И такой «намаз» отбивался регулярно по несколько раз в день, тогда как интернет-сообщения сводились к мелкой бестолковой переписке ни о чём. Никто не спешил доверять интернету конфиденциальные документы по сделкам или контракты. Все хоть сколько-то значимые меморандумы отсылались по факсу.

Но интернет не спеша, но набирал-таки свою клиентуру. Иногда «конкуренция» между факсом и интернетом приводила к забавным «ситкомам».

Помнится, однажды раздосадованный и недовольный управляющий партнёр Джордж Боумен позвонил Тараканову по внутренней линии:

– Игорь, ты где?

– На месте, работаю! – а сам про себя подумал юрист: «Где-где! В… офисе, ну где я ещё могу быть, если отвечаю по внутреннему телефону!»

– Я тебя хотел видеть (это он Тараканова вызывал, оказывается, к себе в кабинет!) ещё три часа назад! – продолжал Джордж.

– Как три часа? – Тараканов недоуменно посмотрел на экран своей телефонной станции от Honeywell, на котором не было информации о пропущенных вызовах.

Вообще ни от кого, тем более от босса!

– Я с утра сижу в офисе, пишу договор для нашего финского клиента и никуда не отлучался! – прокомментировал, не понимая ничего, младший тогда юрист Игорь Тараканов. – Ни одного пропущенного звонка, мистер Боумен! Так в чём дело?

– Я тебе три часа назад послал e-mail, чтобы ты пришёл ко мне с докладом по клиенту! – по-прежнему раздражённо, переходя с английского на русский с жутким жующим акцентом, сказал американский управляющий партнёр.

Ах вот оно что! Оказывается, в электронной почте нужно сидеть постоянно и отвечать на сообщения моментально, как по телефону; как минимум подтвердить его получение и сообщить, когда можно ожидать ответа по существу. Тараканов же совсем недавно перешёл из финского адвокатского бюро и по старой финской памяти бегал к своему ящику проверять факсы чуть ли не ежечасно, а свои мейлы проверял как придётся: утром, в обед, после него и перед уходом с работы, пока ему не позвонил Джордж Боумен.

Одного «огурца» от начальника было достаточно, чтобы понять, что наступила новая эра – интернета и электронной связи. Ну, эра, может быть, слишком громко сказано, но время наступало новое – точно! За временем не поспевали не только люди, но и техника. В офисе на полную мощность работали, жгли электричество, пережёвывая тонны и километры бумаги, телетайпы, факсы и ксероксы, способные только на примитивное копирование. Ни о каком сканировании документов никто ещё не знал. Любая сделка по слиянию и поглощению автоматически означала бесконечные «затыки» и очереди у факсов и принтеров.

Когда все многочисленные и многостраничные документы по сделке – устав, акционерное соглашение, договоры займа и залога, меморандумы и прочее – были в конце концов съедены факсом и выплюнуты им обратно без кода ошибки, юрист Ирина Бове, вздохнув с облегчением, забрала все бумаги у своего секретаря, так как не доверяла ей, и перешла к единственному ксероксу, чтобы сделать копии всех документов по сделке одного своего клиента.

Клиент как клиент. Только вот его слоган: «Инвайт – просто добавь воды!» – не сходил с экранов телевизоров. Сделка как сделка. Только вот вкладом иностранного инвестора – партнёра осетинских, помнится, предпринимателей – был вексель на один миллион долларов. Каждый юрист в офисе если не подержал его в руках, то посмотрел точно! Ведь когда ещё в жизни придётся увидеть целый миллион долларов!

И лежал этот «лимон» зелёных на фирменном нотариальном бланке строгой отчётности теперь среди прочих бумаг по сделке, в том числе специально расшитых над паром от кипящего чайника уставах и договорах. Ну кому охота стоять у принтера несколько часов, вручную копируя более тысячи страниц? Тем более что у ксерокса есть устройство для автоматической подачи листов для копирования.

Вот всю эту кипу Ирина самолично аккуратно и уложила в приёмник чуда автоматики в виде вращающегося валика, который должен захватывать один лист за другим и отправлять их на копирование.

Принтер зажужжал ровным звуком, раскручивая вал. Тот начал привычно хватать листы и отправлять их внутрь, куда-то в глубину механического чрева чудо-аппарата. И пошло-поехало! Автоматика! Никакого тупого ручного труда! Можно даже кофе попить, да?

Да, конечно, можно! Благо кухня рядом, через стенку! Давай, Ирочка, не мешкай, ты заслужила небольшой отдых с чашкой растворимого кофе Jacobs! Чайную ложечку коричневого пахучего порошка в именную кружку. Можно ещё одну – день же был тяжёлый! Кипяточку добавить крутого для пеночки! И можно, сначала вдохнув аромат напитка, сделать первый глоток. Нет, ещё пару раз ложечкой дзинь-дзинь по краю кружки, разгоняя пену!

Приятный звук «дзинь-дзинь». Кто бы спорил. Если бы только за стенкой, где на всю мощь раскрутился маховик ксерокса, тоже не послышалось эхом другое дзинь-дзинь, а потом сразу…

Кряк!

Дрынь!

Бздынь!

Миллион в ксероксе… был, да сплыл

В общем, понятно, что «Стоп, машины!» кричать было уже поздно, да и некому – автоматика же!

Xerox, даром что фирменный японский, заклинило! Ну и что? Подумаешь, заклинило! С кем не бывает! Да вот только в его нутре копировались подлинники документов. Ира, поставив на кухонный стол свою чашку с кофе, пошла к принтеру, предчувствуя недоброе и моля бога: «Только бы не он! Только бы не он!»

Нет, всё-таки он, вексель на миллион долларов США, застрял внутри ксерокса! Вот ведь невезение так невезение! Из тысячи страниц машина зажевала именно его!

– Позовите Петю, – тихо сказала, почти простонала Бове.

Петя – это питерский главный айтишник и скорая помощь для всей офисной техники – быстро вскрыл нутро японского монстра и достал оттуда застрявший вексель.

– А теперь зовите Джорджа! – подал голос кто-то из юристов – новость моментально облетела весь офис, и только управляющий партнёр пока ничего не знал.

Через минуту американец держал в своих руках жёстко помятый вексель из двух разорванных частей, с весьма условным номиналом по пятьсот тысяч долларов каждая. Боумен ещё не до конца осознал, что и как произошло с векселем и что будет потом, так как ему только предстояло познакомиться с кавказским темпераментом и гостеприимством.

Постепенно все разошлись. Сначала по офисам, потом по домам. Пришёл и ушёл вечерний секретарь. За ним управляющий партнёр. Наконец, уборщица выключила везде свет и закрыла офис. Только на кухне осталась в полном одиночестве Иркина чашка с остывшим кофе.

Осталась, чтобы утром напомнить ей про разорванный вексель и… наступившую новую эру интернета и продвинутой офисной техники, мобильных телефонов.

А уже не за горами, где-то совсем рядом – по правде говоря, они давно были готовы и просто ждали своего часа, пока компании отобьют свои бабки за старые игрушки – прятались социальные сети, смартфоны iPhone и iPad, мобильные приложения к ним, Skype и интернет-ТВ, Gettaxi и Uber, Google Maps и Yandex, TripAdvisor и Booking.com, и много ещё чего, без чего будет сложно представить начало двадцать первого века.

А пока задачка для студентов юридических вузов: чем и как склеить две части векселя и будет ли пятьсот тысяч плюс ещё пятьсот тысяч долларов по-прежнему равняться заветному миллиону?

А стажёрам различных международных юридических фирм, прежде чем с воплем «Меня взяли в M&A!!!» бежать к Xerox – да-да, они ещё пыхтят в офисах, стали умнее и функциональнее, но всё равно ломаются в самый неподходящий момент, – поинтересоваться у партнёра, продлена ли страховка профессиональной ответственности фирмы на текущий год…

    Санкт-Петербург, 1997

Не может быть!

1991 год. Что это было? Никто не знал.

Может быть, кризис? Не, не может такого быть, потому что кризис – это там, у них, а у нас здесь… А здесь почти триста миллионов людей одновременно уставились на карту, пытаясь понять, куда вдруг подевалась великая страна – та, что от Балтики до Тихого океана.

Что ещё сидит в нашей исторической памяти?

Забыли про билеты «МММ», сертификаты «Хопра-Инвест» или павловскую денежную реформу с нестираемым штампом в паспорте «выдано 300 рублей»?

Танковые обстрелы Белого дома с Новоарбатского моста? Да, было дело. Но потом как-то стрельба становилась всё тише и тише, и к девяносто седьмому совсем стало тихо. Но, видимо, чтобы было не скучно, отцы новой русской демократии объявили в девяносто восьмом государственный дефолт.

Честно говоря, до него все девяностые воспринимались как один сплошной кризис.

Потом был ещё финансовый кризис. Кажется, в 2004 году.

Потом ещё что-то лопнуло, кто-то из неприкасаемых и неубиваемых потому, что «он слишком крупный, чтобы упасть», взял да и навернулся! Да так, что насмерть и без посторонней помощи… А коллеги по Уолл-стрит очень даже заинтересованно наблюдали за падением в бездну бедных «братьев Лиман», своих же единоверцев по конфессии. Почему заинтересованно? А потому, что они же самолично упаковали, то есть секьюритизировали, и рассовали «фантики» по карманам различных лохов, которых гордо – наверное, специально, чтобы помассировать тщеславие – по-прежнему называют инвесторами, несмотря на повторяющийся из кризиса в кризис «лохотрон».

Другая характерная черта кризиса – бизнес-гороскопы в «КоммерсантЪ’е», которые всегда обещали всем знакам зодиака приличный upside по всем операциям и инструментам.

И только телевизор при слове «кризис» продолжал честно каркать: «…а в критические дни рекомендуем прокладки Alldays», и вообще на каждый день тоже сойдут.

Чем запомнился кризис 2008 года? А тем, что он всё ещё продолжается!

И как доходчиво объяснить работникам, почему их зарплата не растёт, и это не плохо, а даже совсем наоборот – очень хорошо, потому что могли бы и уволить? Исторических баек, удачно предваряющих неудобный и жестокий разговор, почти не осталось.