Ты не воскреснешь

Я дождался, пока Рамирес кивнет в ответ, и медленно сполз со столешницы. Ноги держали, с учетом ситуации, вполне сносно. Башка, конечно, чуток кружилась, но рвотные позывы начали понемногу отступать.

– Мы наделали слишком много шума, – все также угрюмо пробубнил я. – Легавые наверное с ног сбились, разыскивая нас?

Рамирес покачал головой.

– Они сейчас не знают, за что хвататься. Не то мародеров ловить, не то на каждый выстрел протоколы отписывать. Кругом бардак…

Это немного утешало. Проблемы с органами нам были бы совсем не кстати, особенно с учетом того, что позаботиться о нас в случае чего было уже некому.

– Где мой ствол?

Я пошарил глазами вокруг, пытаясь понять, где мои шмотки.

– Какой из? – попытался сострить Рик.

Я начал нервничать – мне, честно говоря, было не до шуток.

– Любой…

Рамирес слазил рукой себе под куртку, извлек наружу сорокапятку, которую мы отжали у латиносов в Ла Гранде, и протяну ее мне рукояткой вперед.

– У меня твоя «классика», подойдет?

Я молча сгреб пистолет из рук Рамиреса, попытался как-то разместить его на теле и только тогда понял, что все это время стоял босой и в одних трусах.

– Где тут сортир? – оставаясь, как мне казалось, внешне невозмутимым, спросил я.

Рамирес ткнул щупальцем в нужную сторону, и я, как был, в одних «боксерах», поплелся в указанном направлении.

***

– Ты мне скажи, на кой хрен вам-то во все это лезть надо?

Я сидел на видавшем виды «хипстерском» диванчике в комнате, исполняющей роль одновременно и гостиной и оперативного штаба, и битый час старался вкрутить мозги разбушевавшейся темнокожей дамочке. Пока, похоже, безрезультатно. В углу тоскливо бубнило из динамика что-то из давно забытого прошлого. По идее это должно было успокаивать. Но я уже начинал закипать.

За время, которое прошло с того момента, как я слез с «разделочного» стола, я успел довольно сносно адаптироваться к новым условиям. Поплескался в хозяйском душе, насколько это позволяла моя замотанная бинтом нога, смыв с себя грязь, пот и скупые мужские слезы. Влез в кое-как отстиранные джинсы, украшенные на правой ляжке, в том месте, куда меня ударила пуля, аккуратной дыркой. Немного похавал и, от нечего делать, набил пару магазинов к своей новой сорокапятке, пришедшей на замену подержанному трофейному «Эф-Икс 45», который я все же оставил в резерве. А между делом успел перезнакомиться со всей местной паствой и конструктивно пообщаться с Риком на тему «где я?» и «как жить дальше?»

Хибара, в которой нас приютили, торчала через две улицы от того места, где мне продырявили копыто. Это была небольшая, зажатая между таких же неприметных одно- и двухэтажных строений, семейная автомастерская. Первый этаж, в котором располагались рабочие помещения с двумя «ямами» и гидравлическим подъемником, в силу нужды был приспособлен под гараж и склад снабжения. А на втором, отведенном под жилые помещения, набилась вся та фауна, из-за которой мне чуть не отстрелили яйца.

Хозяева – Чед Бут, крепкий дядька лет под шестьдесят, и его сын Макс, вполне годившийся в сыновья мне самому, исполнившиеся христианского милосердия, насобирали под своей крышей довольно пестрый коллективчик. Тот серьезный парень, который латал мое копыто, оказался самым натуральным доктором. Его звали Джонатан Фелпс, и у его фамилии имелась какая-то номерная приставка типа «пятый-десятый», которая, по идее, должна была показать всем босякам, что он из семьи старых аристократов и его дерьмо не пахнет. До всеобщего кирдыка его светлость изволила трудиться в медицинском центре в Бойсе, но в один прекрасный день его жизнь, как и жизни трехсот двадцати с хреном миллионов человек в Штатах и еще полутора миллиардов в КНР, дала трещину и стала поразительно похожа на жопу. Единственный, кто не дал ему закончить свою жизнь с черным хреном в заднице, оказался дедушка Чед, уже приютивший к тому времени малолетнюю оторву по имени Эллисон и спортивного вида чернокожую тетку, представившуюся именем Джада. Джаде на вид было чуть за тридцать, и я мог поклясться, что до того, как попасть туда она трудилась либо в ментовке, либо на военных. Эллисон же представляла собой то, чего я больше всего в жизни боялся. Пацанка лет шестнадцати, типичный фрик[117 - От англ. freak – человек, отличающийся необычным внешним видом, вызывающим поведением, неординарным мировоззрением и отказом от социальных стереотипов.] из тех, что с компьютерами ладят лучше, чем с живыми людьми, одеваются так, словно их одежду засосало в шредер[118 - От англ. shredder (измельчатель, кромсатель) – офисное устройство для измельчения бумаги.] и красят волосы цветными мелками, как кислотные зебры, но при этом практически неспособны адекватно адаптироваться к окружающему миру.

Каждый из этих «пассажиров» пришел к Бутам в свое время, своими путями и при самых разных обстоятельствах. Но по схожим причинам. И это были те же причины, что ставили нас с Риком в коленно-локтевую позу.

Всего за пару суток ушедшая в непоправимое пике ситуация успела докатиться до такого состояния, в котором дерьму вроде нас с Рамиресом становилось совсем не уютно. Еще совсем недавно я бы обеими руками проголосовал за то, чтобы отслюнявить себе свою половину изъятой из гробницы Кенни налички, расплатиться за услуги с добрым доктором Айболитом и с Бутами за постой, и валить своей дорогой. Но когда Рамирес закончил в красках пересказывать мне события последних дней, я, скрепя сердце, засунул свой блестящий план побега поглубже в задницу. Загрустить и впрямь было от чего.

Власти Канады, границу с которой мы так легко преодолели еще совсем недавно, оценили масштабы миграции беженцев и пришли к выводу, что им грозит неминуемая гуманитарная катастрофа. А потом резко перекрыли последний кислород. И если теперь въехать с ее территории на территорию Штатов было проще простого, то выехать обратно в Канаду было уже нельзя. Об этом постоянно сообщали все местные СМИ, горести которых не было предела. Оно и понятно, Канада, по сравнению с США, почти не пострадала, и люди, пережившие ужас последних дней, тянулись именно туда. Но что характерно, несмотря на то, что все выходы на север им перекрыли, люди все равно перли и перли к границе в надежде свалить из зоны жесткой анальной оккупации. Вероятно, в Техасе, граничащем с Мексикой, было тоже самое. С той лишь разницей, что там беженцев, скорее всего, просто отстреливали еще на границе с Оклахомой[119 - Оклахома – штат на юге центральной части США, с юга граничащий со штатом Техас.]