Ты не воскреснешь

Вильнюс поднял свой автомат и потряс им у меня перед глазами.

– Ну, подай на китайцев в суд, е… твою мать! Тебе какая нахрен разница, на какой глубине она зарыта?!

Я не ответил. Даже если бы это чертов подземный взрыв готовили швейцарцы, и закопали заряд на полкилометра вглубь, все равно в проекции его эпицентра на поверхности все бы подохли. Один черт. Но вот свалить отсюда наши шансы немного подросли бы.

– Все равно не должно быть такого распространения волны и излучения, – Рамирес уселся на какой-то ржавый бак и закинул автомат за спину. – У нас появляется шикарный шанс свалить, так ведь? Если мы не будем и дальше тормозить.

Вильнюс кивнул.

– Понятно, заряд готовили не шахиды, – он мстительно пнул ногой валяющийся на бетонном полу китайский кевларовый шлем, запульнув его куда-то в темноту заводских лабиринтов. – Они оставили себе время на отступление. Наверное, раньше, когда ее заряжали, здесь было дофига народу и техники. Все это надо было как-то эвакуировать. Так что время у нас действительно пока есть.

***

Когда Вильнюс обрисовал нам план нашего отступления, которое было больше похоже на дикую смесь бегства с тонущего корабля с лобовой атакой, я понял, что здорово продешевил тогда, подписывая сраный контракт в проклятом офисе господина Смита. Единственное, что мне оставалось, так это злорадствовать. Вряд ли этот цэ-рэ-ушный паскудник думал, что судьба так изощренно пнет его по яйцам. Но теперь, изрядно помятый, он стоял на коленях на грязном бетонном полу и клялся маминой правой почкой, что в нескольких километрах в глубине китайских тылов у его группы имелась запасная посадочная площадка для вертолета. И поскольку завод, наша первичная площадка, номинально все еще был под обстрелом, эвакуационная вертушка должна была дожидаться его именно в том районе. И именно туда, скорее всего, пытались свалить технари, когда поняли, что дело пахнет керосином.

Размазывая по карте кровавые сопли своим скрюченным пальцем, Смит показал нам и точку эвакуации и азимут. Ему, конечно, никто до конца не поверил. Но выбирать нам, и без того обреченным на смерть, все равно было не из чего. В конце концов, для нас это был всего лишь вопрос направления движения, а не концепции в целом. К тому же к этому моменту мы вполне, сами того не зная, могли уже быть в замкнувшемся кольце окружения. Подкрепление нам не светило. Разведки, в нормальном понимании этого термина, у нас тоже не было, и относительно истинных планов китайцев мы могли лишь строить предположения.

По итогам мозгового штурма было решено прорываться по кратчайшей дороге, в направлении небольшого заводского городка. В том случае если бы он оказался занят НОАК, мы должны были попытаться уклониться или, если уклониться не выйдет, вступить с ними в бой, используя элемент внезапности и массированный огонь прорваться за его периметр и, отбив отрощенные в процессе хвосты, уйти к точке эвакуации.

На допрос Кенни Смита у нас ушло минут десять от силы. На сборы – не больше трех.

По результатам повторного экспресс-шмона мне удалось разжиться почти нулёвым бронежилетом, немного испачканным в крови облегченным костюмом сапера и еще парочкой нужных в хозяйстве вещей. Немного поскулив от начавшей ныть бочины и царапины на плече, я по-быстрому скинув свой распоротый жилет, натянул вместо него трофейный, с титановыми бронеплитами, расположенными по кругу. Это давало мне робкую надежду на то, что большинство пуль даже по нормали ко мне так просто не проберется. Распотрошив бронекостюм сапера, я отчекрыжил от него защиту для нижней части живота и паха, а также толстый броневой воротник с наплечником и перевесил все это добро на одетый на мне жилет, закрепив защиту кишок на ответных пряжках, а воротник на распорках поверх горловины. Сам противоосколочный комбинезон мне пришлось выкинуть. Все равно в нем я не смог бы быстро передвигаться, особенно на жаре. Но даже того, что я оставил себе, было достаточно, чтобы со стороны я стал похож на помесь медведя с танком. Мне было плевать на внешний вид. Я отдавал себе отчет в том, что когда полетит говно, а в городе оно полетит изо всех щелей, мы все увидим, кто на самом деле идиот. Вопрос был в том, сколько я смогу со всем этим дерьмом бегать…

Упаковавшись в новую «скорлупу», я навесил на себя карабин, закинул за спину китайскую копию милкоровского револьверного гранатомета[54 - MGL (от англ. Multiple Grenade Launcher) или M32 Milkor – ручной многозарядный полуавтоматический гранатомет калибра 40?46 мм, производится по лицензии корпорацией «Norinco» (КНР).], а вдоль ранца прицепил тубус одноразового ПТГ[55 - Противотанковый гранатомет (аббр.)]. Когда я разогнулся, пробуя, как буду двигаться навьюченный, как пуштунский ослик, то увидел, что остальные ребята обвешались примерно так же.

Огневая мощь, скорость и полная олигофрения оставались нашими единственными козырями.

***

Выстроившись в колонну и выслав вперед разведчиков, мы почти бегом поперли в сторону выбранного проклятого городишки. Через остатки полузасохших лесных дебрей пополам с торчащими из твердой как бетон земли сухими лезвиями непролазной слоновьей травы, достающей нам по самые яйца. Молодняк и прочие случайные забулдыги пытались поднять хай, что им жарко и вообще отовсюду невкусно пахнет, но старики молча надавали им звездянок и погнали стадо вперед. Времени на уговоры у нас уже не оставалось, да и не практикуется такое в нашем тесном сообществе.

И всего-то через тридцать минут мы на полном ходу влетели в засаду. НОАКовцы пропустили мимо себя наших скаутов и, дождавшись, когда до их секрета[56 - Секрет – орган сторожевого охранения (патруль или сторожевой пост), имеющий задачу своевременного обнаружения противника и сообщения об этом выславшему его командиру.] доплетется основная куча нашего мяса, сдетонировали шариковые мины[57 - Противопехотная осколочная управляемая мина направленного действия.], а потом саданули по нам из автоматов.

Несколько парней тут же замертво рухнули в траву, подняв облака пыли и песка. Дрожащий воздух наполнился дымом и воплями неудачников, нахватавших раскаленных стальных шариков и пуль. Те, кто не был ранен и сохранил способность обороняться, успели залечь и открыли ответный огонь. Наши разведчики, которые проскочили засаду, попытались вернуться и ударить НОАКовцев в тыл, но потеряли почти половину своей группы, отступили и окопались. Наши пулеметчики с самого начала очень удачно растянулись по краям и смогли отсечь китайцев от наших флангов, так что мы относительно спокойно определились с обстановкой, распределили укрытия и надавали тумаков особо буйным пуляльщикам, чтобы не жгли патроны почем зря.

По количеству «треска» и вспышек с противоположной стороны было ясно, что народу с той стороны немного. Скорее всего, это была успевшая перегруппироваться часть того дружного коллектива, что мы выпихнули с завода. Но лежать в траве среди ошалевших от засухи пауков и змей, и ждать, пока у аборигенов выйдет бэ-ка, нам совсем не улыбалось. За спиной тикали часики, а это к особой усидчивости не располагало. Будь ситуация немного покомфортнее, я бы, говно вопрос, предпочел прокатиться на чужом горбу. Но такими темпами вполне можно было остаться на корм местной фауне. Так что, немного поерзав на пузе и поглядев на то, что творилось вокруг, я на четвереньках, стараясь не подставить голову под пулю, поскоблил к Вильнюсу, неся ему в клювике рационализаторской предложение.

Вильнюс лежал на пузе в небольшой балочке, старательно контролируя то, что контролю поддавалась чуть меньше чем нихрена. Взвалив на себя неблагодарное бремя командира, теперь он хлебал повалившее на нас дерьмо по полной. Я подобрался к нему, плюхнулся плечом на склон укрывшего нас кювета и заглянул в его украшенные сеточкой воспаленных сосудов глаза.

– Поправь меня, если я заблуждаюсь, босс, – начал я, отплевываясь от поднятой моим приземлением пыли. – Мы в говне?

Он ничего не ответил, только продолжил играть желваками, не зная как выплеснуть накопившийся гнев.

– Если все так печально, давай я пробегусь у них по тылам, – закинул я ему удочку. – Все равно, в случае чего, ты ничего не потеряешь. Чего зря сидеть всем скопом?

Вильнюс покрутил головой, оглядывая свою паству, и пытаясь как можно быстрее прокачать имевшиеся варианты. Расклад у него, судя по всему, получался не особо оптимистический.

– Давай, – наконец согласился он. – Все равно все тут подохнем…

– Не подохнем…

За моей спиной поднял пыль приземлившийся рядом с нами Рамирес. Парень был возбужден, но на удивление собран. Мне это понравилось, я даже решил, что он не настолько безнадежен, как можно было подумать.

– Просто надо шевелить задницами, а не высиживать яйца, как долбаные пингвины! – продолжил он за меня. – Пошли меня с Лазарем, босс…

Я покивал головой, соглашаясь с парнем. Вильнюс посмотрел на нас своими покрасневшими от пыли и напряжения глазами, кивнул и принялся гавкать на наших колдырей.

По сигналу весь наш народ долбанул по кустам, в которых сидели НОАКовцы, а я с увязавшимся за мной Риком на хвосте рванул в заросли, забирая в сторону, и заходя по крутой дуге к аборигенам во фланг. Как это ни странно, мы не спалились, и наш рассчитанный на глазок маневр удался. Ведущие плотный огонь китайцы прохлопали нас с Рамиресом, и мы с ним кое-как вышли на нужное направление. Аккуратно раздвигая тонкие высушенные до состояния соломки бамбуковые стебли и чертову траву, мы двинулись по направлению к позициям НОАКовцев. Но едва мы погрузились в гребаные заросли на пару десятков метров, как почти сразу столкнулись с их фланговыми дозорными. Их было всего двое, совсем еще пацаны. Но это грозило нам потерей единственного преимущества, которое у нас было, что, в свою очередь, отправляло весь наш план с фланговым обходом прямиком в сортир. В сущности весь мой расчет был основан только на внезапности и скорости.

Чтобы не потерять и без того стремительно ускользающий напор, я, как тепловоз, попер вперед, прямо на этих бедолаг, на ходу наращивая темп. Шум от моего передвижения уже нельзя было скрыть, так что я ломился как медведь-шатун, проламываясь через то, что было лень обходить.

– Шен Ме[58 - Что? (перев. с манд.)]? – от неожиданности пролепетал НОАКовец, который находился ближе ко мне, чем его напарник. Он обернулся в мою сторону и, словно не веря своим глазам, начал медленно поднимать на меня автомат.

Я на автопилоте поднырнул левой рукой под автомат, уводя его ствол в сторону, ухватился за рукоятку закрепленного у меня на груди штык-ножа, в одно движение выдернув его из ножен, и вогнал его китайченку в горло слева направо. Приклад его автомата, в последнее мгновение нацеленный им мне в рыло, только скользнул по толстому ободу воротника и никакого вреда мне не причинил. Не будь на мне этого воротника, парень снес бы мой кадык или сломал мне челюсть. Сам паренек смог лишь выдавить из себя невнятный сиплый писк, заорать в голос ему мешало торчащее в трахее лезвие моего ножа. С шагом долбанув закатившего глаза мертвеца в грудь ногой, чтобы отцепить ее от моего штыка, я повернулся в ту сторону, где должен был стоять второй караульный. Я не особенно надеялся, что Рик сможет отработать по второму китайцу врукопашную. Не каждому по нутру вот так, голыми руками, отрезать людям головы. Но паренек приятно обманул мои ожидания. Когда я довернул свою башню, то увидел, что на том месте, где еще полсекунды назад стоял караульный, на корточках сидел Рамирес, а под ним, рефлекторно подрыгивая ножкой, безжизненно лежал остывающий китаец. Рядом с ними лежал автомат, из которого никто так и не успел выстрелить. Рик мельком взглянул на меня, быстренько обвел взглядом пространство у меня за спиной и несколькими движениями обтер о штанину кровь с лезвия ножа. Я тоже убрал свой свинопор в ножны, перехватил карабин, подняв приклад в плечо, и, теперь уже стараясь не шелестеть, двинулся к поваленному бревну, лежащему перпендикулярно к предполагаемой лежке основной группы НОАК.

Мы вышли на позицию как раз вовремя. Наши меняли в пулеметах ленты – уж очень долго мы с Риком ползли по кущам – и китайцы стали приподниматься со своих насиженных мест. Но тут уже мы с Рамиресом долбанули им во фланг с двух стволов. Я даже не стал тратить гранаты для «барабана», просто расстрелял один за другим два тридцати-патронных магазина. А когда воткнул третий, все уж было кончено. Вонючий пороховой перегар понемногу рассеялся, и мы смогли разглядеть плоды наших с Рамиресом стараний. На смятой траве, в неглубокой балке, щедро присыпанной стреляными гильзами и еще непочатыми боекомплектами, лежали солдатики в китайской военной форме. Осторожно ступая, я прокрался среди мертвяков, подбирая между делом подходящие непочатые магазины под пять-и-восемь[59 - 5,8?42 мм – промежуточный патрон DAP-87 (с 2010 г. – DBP-10) (КНР).], и стараясь не пропустить еще не испустивших дух клиентов. Но подранков, на наше счастье, мы с Риком не наделали и в спину нам никто так и не выстрелил.

Зато среди наших алкашей появились потери. С дюжину парней откинули коньки на месте, и еще семь человек были серьезно ранены. Все это вносило в наши планы серьезные коррективы. К тому моменту, как мы с Рамиресом появились из кустов, мужики, что поопытней, уже сварганили носилки для тех, кто не мог стоять на ногах, и оказывали раненным первую помощь. Возможно, нам и стоило бы их всех бросить к чертовой матери, но здесь возникал уже вопрос недостаточной численности. Нас и так было с гулькин хрен, а в плане подвигов на день у нас еще был штурм городка на три с хреном тысячи человек. Так что стрелки, пусть и битые, но способные даже лежа держать в руках оружие, нам все еще были очень нужны.

Раненые это понимали и налегали на весла изо всех сил, стараясь не быть для остальных обузой. Битая, пропыленная, истекающая потом и кровью толпа снова поднялась на ноги и, волоча на себе все то, что само идти не могло, понеслась дальше.

***

Такого обреченного и богом забытого городишки я не видел даже на Ближнем Востоке. Проклятая китайская пустыня, давно уже вырвавшаяся за пределы Такла-Макана и продолжавшая расти дальше, словно чертов грибок, подобралась к нему почти вплотную, так что теперь густо припудренные песком бетонные стены стоящих рядами домиков высотой в три этажа были единственным препятствием на пути песчаных барханов к пожухлой зелени умирающих джунглей. Сообразительные аборигены обнесли свои пенаты чем-то вроде забора – бетонным кольцом около метра высотой. А на том участке, где прорыв враждебной пустыни был наиболее вероятен, они дополнительно наворочали мешков, заполненных песком.

Над безжизненной пустыней, далеко-далеко на горизонте, маячило фиолетово-синюшное марево. Что именно там так фонило, было страшно даже подумать.

Не дожидаясь особого приглашения, я достал из ранца пластиковую коробку аптечки и закинул в рот таблетку цистамина[60 - Цистамин (C

H

N

S

) – вещество-радиопротектор, ослабляет негативное воздействие ионизирующего излучения на организм.]. Так у меня появлялась хотя бы иллюзорная надежда не сдохнуть от лучевой болезни. Отпив немного воды из фляги, так, чтобы не булькала потом в желудке во время движения, я уселся за валуном, торчащим на склоне холмика с нашей стороны. Оттуда я мог видеть и город, в который нам предстояло спуститься, чтобы попытаться пройти его насквозь, и нашу потрепанную банду.

За соседним кустом, перед взмыленным Смитом сидел на корточках Вильнюс и что-то ему втирал. Рядом, участливо тыкая цы-ры-ушника пистолетом в затылок, сидел Колемайнен с несколькими ребятами из его ближайшего окружения. Смит некоторое время тыкал в карту трясущимися пальцами, что-то им объясняя, а потом обессилено сник и уставился в никуда пустым, безжизненным взглядом. Мужики еще с минуту о чем-то говорили между собой, а потом Вильнюс приподнялся и прошуршал в мою сторону.

– Как тихо, да? – кивнул он в сторону лежавших внизу наполовину занесенных песком городских улиц.

Я молча кивнул вместо ответа. Вильнюс встал рядом со мной на колени и из-под сложенной козырьком ладони оглядел панораму городка, начинавшегося прямо у подножия холма, на обратном склоне которого мы сидели.

– Ловушка?.. – произнес он, словно ни к кому конкретно не обращаясь.

– Почти наверняка, – также, в пустоту, ответил я.

С высоты пригорка, на котором мы сгрудились, городок выглядел вымершим, как гребаный мамонт. По улицам не бродили даже кошки. Вполне могло случиться так, что их всех давно сожрали, но хоть что-то живое должно было там остаться? Однако все было тихо.