Hotel Rодина

Hotel Rодина
Игорь Иванович Бахтин

Сомнамбулическая фантасмагория, навеянная заметкой в газете. Герой повести во сне проходит путь к Голгофе. Но достигает он её, пробудившись в суровой реальности настоящего. Повесть мной вновь перелопачена, отредактирована.

Игорь Бахтин

Hotel Rодина

Сомнамбулическая фантасмагория

Однажды мне пришлось клеить обои. Пришлось снимать старые. Под обоями были наклеены газеты. Газеты были конца прошлого и начала нашего двадцать первого века. Отковыривая их от стены шпателем, между делом я иногда читал и наткнулся на маленькую заметку, вызвавшую во мне мучительные мысли, переживания и долгие размышления о нынешнем разладном времени, о беде постигшей наш народ, отдавший Родине свои силы и жизни и в одночасье ставших шлаком, мусором, отработанным материалом по воле торгашей и мизантропов.

В короткой заметке говорилось о смерти шахтёра, который свёл счёты с жизнью. Последний раз на работе его видели перед Новым Годом, а хватились лишь во время новогодних сатурналий. Всё это время ни соседи, ни знакомые, ни сослуживцы не поинтересовались его судьбой. Когда вскрыли дверь, увидели ужасную картину. Перед работающим телевизором висел в петле человек. Казалось, что и умерев, он не в силах был оторваться от гипнотически мерцающего экрана.

Я долго обдумывал, а ещё дольше писал свою повесть, навеянную прочитанной заметкой в газете. Судить о ней моему читателю. Надеюсь, что я не напрасно потратил своё время на её написание, и она тронет живые сердца. Это не юмористическое повествование, как может показаться по прочтению первых глав. Повесть требовала именно такого развития сюжета, по крайней мере мне так думалось. Это что-то вроде антиутопии, фантасмагория, местами саркастический памфлет и гротеск, мистический реализм с размышлениями о том, что произошло и происходит с раздробленным демократической смутой народом, нещадно ломаного, битого, унижаемого, обманутого и «товарищами» и «господами», изобретающими разные «измы», загоняющие великий народ в пандемонический, апостасийный и апокалипсический капкан, целенаправленно разрушающий духовный смысл бытия. Временные рамки в повести смещены в один поток, как это и бывает во сне. Блуждание моего героя Караваева в иллюзорных лабиринтах страшного сновидения на пути к своей Голгофе, заканчивается пробуждением в беспощадной реальности. С уважением к читателю Бахтин Игорь Иванович.

***

И шуточку «даёшь стране угля», мы чувствуем на собственных ладонях. (Из песни В.С.Высоцкого)

– – –

Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет потряс все кости мои. (Библия. Книга пророка Иова XV-13–14)

– – –

Смотри всегда на сердца сограждан. Если в них найдёшь спокойствие и мир, тогда сказать можешь воистину: се блаженны. А. Н. Радищев.

– – –

Все почти с ума свихнулись, даже кто безумен был, и тогда главврач Маргулис телевизор запретил.

(из песни В. С. Высоцкого)

1.

Внизу неумолимо сияло приближающееся море отсвечивающее миллионами солнечных бликов. Приводниться Караваеву совсем не хотелось, хотя управлять парашютом было невероятно сложно (ужасно мешал чемодан), он всё же умудрился, не выпуская его из руки, приземлиться совсем рядом с морем, слегка подвернув ступню. Он разжал сведённые судорогой пальцы, бросил чемодан на песок, погасил купол парашюта и, массируя болезненно покалывающую кисть левой руки, огляделся.

Приземлился он на обжитом по виду, но почему-то пустынном пляже с кабинками для переодевания и густо разбросанными по песку деревянными лежаками. Под разноцветными зонтами на пластмассовых столах стояли бутылки, стаканы, тарелки с едой, на песке валялись пляжные шляпы, полотенца, детские панамы, очки, игрушки. Один из множества мангалов ещё слабо дымился, а на волейбольной площадке, под провисшей сеткой, ожидали игроков разноцветные мячи, у пирса покачивались белоснежные катера.

У Караваева возникло ощущение, что люди только что, скопом, спешно куда-то убежали смотреть нечто очень интересное и вот-вот вернутся, шумно усядутся за столы, начнут играть в волейбол, побегут купаться в море.

Но мысли о странной безлюдности пляжа занимали его недолго. Он с восторгом уставился на лениво накатывающееся на берег близкое море.

Нещадно палило солнце. Его расплавленный диск замер в зените, вдоль влажной береговой линии причудливо колыхалось знойное марево, истерично кричали голодные чайки, камнем падающие в море за добычей, стояла звонкая тишина.

Море! Море ласковое и бескрайнее манило, призывно нашёптывало: разбегись, оттолкнись посильнее от берега и нырни в мою голубую бездну! Плыви под водой долго, долго – сколько сможешь, после вынырни, пофыркивая радостно, ляг на спину, широко раскинув руки и ноги, полежи так улыбаясь блаженно солнцу, которое над бескрайней живой водной гладью теряет свою испепеляющую силу. Поплавай всласть, поныряй к холодному сумрачному дну за отполированными вечным движением воды камешками и ракушками; покувыркайся и попрыгай с пирса, а когда вымотаешься, замёрзнешь, а тело покроется «гусиной кожей» – выйди на берег и с наслаждением обессиленно плюхнись на горячий песок, который уже не покажется тебе раскалённым.

– Эх, мама дорогая! Красотища-то какая! – задохнувшись от восторга, выпалил Караваев и суетливо разделся, как попало, скидывая с себя одежду на песок. Он так торопился, что забыл снять с руки часы.

Оставшись в сатиновых семейных трусах с весёленьким овощным рисунком, радостно потирая руки и ускоряя бег, с криком: «Милое море, я иду-у-у к те-е-е-бе-е!», он рванул к берегу, предвкушая невыразимое наслаждение от свидания с морской прохладой. Но у самой воды «притормозил» и растерянно остановился, упёршись взглядом в объявление на здоровенном щите, установленном на пирсе, начинающееся со слова «Внимание» с тремя восклицательными знаками.

Из объявления следовало, что данный пляж является собственностью Корейско-Российского Пляжного Концерна и купание в море платное с поминутной тарификацией, а именно: 0,02 У. Е. за минуту нахождения в воде. Сообщалось так же, что прыжки с пирса платные – «солдатиком» – 0,1У.Е. за прыжок же «ласточкой», пришлось бы выложить 0.2 У. Е. Крупным шрифтом подчёркивалось, что ведётся скрытое видеонаблюдение, а нарушителям данных правил грозит штраф в 200 У. Е. Послабления в виде скидок в полтора процента предоставлялись не умеющим плавать бойцам Чапаевской дивизии и строителям Беломорканала.

На проржавелых бетонных опорах пирса, облепленных у воды водорослями и гроздьями мидий, сохранились полустёртые крупные буквы. На каждой опоре было по одной букве. Вместе они составляли надпись: «Сектор для купания пионерлагеря «Чайка» завода «Красный резинщик». Караваев машинально пересчитал количество опор, – у него с детства сохранилась чудна?я привычка пересчитывать одинаковые предметы. Опор было шестьдесят, букв пятьдесят четыре. Ещё раз, перечитав объявление, он повертел головой и внимательно оглядел окрестность, начиная, наконец, тревожиться от того, что в прекрасную солнечную погоду он присутствует здесь в единственном экземпляре.

Пляж простирался вдоль берега моря извилистой неширокой песчаной полосой. Метрах в ста от моря он переходил в гряду невысоких дюн, поросших редким кустарником с пожухлой от зноя листвой. По мере удаления от дюн обозначался невысокий лесок, за ним торчали верхушки редких худосочных сосен. Где-то недалеко шумела автострада и это обрадовало Караваева, подумавшего: «Местность, слава Богу, обитаемая, но людей, будто корова языком слизала. Карантин, что ли какой здесь ввели? И, ёш твою два, почему бы мне разочек и не окунуться в море, пока здесь никого нет?»

И он чуть было не прыгнул в воду, но вспомнил о «скрытом видеонаблюдении», о штрафах, пресловутых У. Е. которых у него не было, и остановился.

Потоптавшись в воде, охлаждая ноги, озираясь, и раздражённо думая о диких ценах на здешние пляжные услуги, он вернулся к своим вещам, снова удивляясь безлюдности, которая начинала его смущать и вызывать нарастающее беспокойство.

Отряхнув одежду от песка, он аккуратно сложил её на чемодан, рядом поставил туфли. Носки определил для просушки на горячий песок и улёгся на парашют, подложив руки под голову, пробормотав с саркастической усмешкой: «Позагораю, пока и за это не ввели плату».

Он пытался задремать, но сон не шёл. Очень хотелось пить, ещё сильнее курить. Он лежал и маялся, периодически приподнимался, поглядывал на часы и ему стало казаться, что время остановилось. Несколько раз он подносил часы к уху, но старенькая «Победа», купленная много лет назад с первой его зарплаты, тикала чётко и ритмично.

Приподнявшись в очередной раз, он ещё раз оглядел пляж, и взгляд его задержался на щите с объявлением. С обратной стороны он был выкрашен в красный цвет, на нём большими белыми буквами сияла надпись «Всегда Coca-Cola».

«Частная собственность! – дёрнулся он, озлившись. – Купаться – плати! Нырять – плати! Шарики за ролики заскакивают у коммерсов?! И почему это «солдатиком» прыгать дешевле, чем вниз головой? Бред какой-то! Изгаляются над людьми, запудривают мозги, – поминутная тарификация, понимаешь, видеонаблюдение, У. Е. эти, скидки! Кто их видел эти У. Е.? Весь народ от пляжа этими самыми У. Е. отладили, наверное. И это, что ж получается… если часок здесь поплавать, (шевеля губами, он произвёл вычисление) – это же надо! За час удовольствия придётся выложить аж 1,2 У. Е.?! Тебе, кстати, Иван Тимофеевич, это удовольствие не грозит, чёртовых У. Е. у тебя нет. Прощай, море! Посчитаем: за двадцать один день курортнику придётся за удовольствие поплавать выложить около тридцати У. Е. Но это, если только часик в день всего поплавать. А народу-то здесь, пожалуй, не меньше тыщи разместится. Да куда там – больше, больше! И даже если каждый пляжник по часику всего поплавает в день, то навару хозяевам этого пляжа с тыщи человек за один только час примерно перепадёт тысячу двести этих самых У. Е. ежедневно! А за месяц? Больше тридцати тысяч набежит! По часу это я, пожалуй, маловато на человека беру. Кто ж на пляж-то на часик всего приходит? Весь день на солнышке поджариваться и часик один только в море поплескаться? Я лично вообще из воды не вылезал бы весь день. Помню в Сухуми в восемьдесят втором году такая жарища была – в море только и спасались. Да и лето оно, видать, здесь долгое не то, что у нас на Северах. Скажем, только за три месяца, если в день тысяча народу по часику всего поплавает, выйдет навару где-то… под сто тысяч. Это опять же, если только по часу поплавать. А ежели к этим деньгам прибавить прыжки с пирса, лежаки, небось, не бесплатные, да водички с пивком попить, да ещё пожевать чего-нибудь. Наварчик-то с морской водички совсем, совсем неплохой получится, м-да…».

– Вниз головой дороже! Комбинаторы! – Раздражённо дёрнув головой, он рассмеялся:

Он принялся размышлять, пытаясь понять, почему прыжки с пирса оплачиваются в зависимости от способа прыжка, но никак не смог себе этого объяснить. Различие тарифов на прыжки с пирса не поддавалось логическому объяснению и он, в который раз взглянул на часы, закрыл глаза и попытался вздремнуть, но тут с моря неожиданно потянуло прохладой, и на пляж стала наползать гигантская тень.

Караваев приподнялся на локтях и с надеждой посмотрел в небо, но увидел не облака, сулившие живительную прохладу, а торжественно двигающуюся клином со стороны моря на небольшой высоте армаду жевательной резинки «Wrigley’s spearmint».

Он сел. Протёр глаза, с изумлением наблюдая за этим невероятным явлением, думая, что ему напекло голову, а «эскадрилия», словно по чьей-то команде, спикировала к пляжу, и, пролетая над его головой, сбросила на маленьких парашютиках несколько пачек жвачки. Быстро набирая скорость, жвачная армада скрылась за горизонтом.

– Здесь чудеса, здесь леший бродит, русалка на ветвях. Мама дорогая, что это было? В сказку попал? Голову напекло? – пробормотал Караваев, растерянно озираясь.

С опаской он поднял одну пачечку жвачки приземлившуюся рядом с его чемоданом. Она оказалась вполне осязаемой и развернул все пять пластинок. Понюхав, положил в рот и стал задумчиво жевать. Вкус жвачки ему понравился, он напомнил ему вкус мятных леденцов, но жажда только усилилась. С досадой выплюнув быстро ставший безвкусным комок, он решительно встал и поёжился, ощутив, что уже успел «подгореть» на полуденном солнцепёке.

«Пожалуй, топать в отель по такой жарище в костюме и кожаных туфелёчках жарковато будет, – решил он. – Оденусь полегче, а на подходе к городу, где-нибудь в лесочке переоденусь».

Он достал из чемодана спортивные брюки, майку с логотипом «Русское лото» на спине, сланцы и выгоревшую бейсболку. Оделся, затем вытащил из внутреннего кармана костюмного пиджака, зашпиленного на булавку, паспорт, за обложкой которого лежали пять десятирублёвок и его путёвка.

Положив паспорт в боковой карман спортивных брюк, который закрывался молнией, он аккуратно уложил вещи в чемодан, закрыл его на замок, зачем-то хлопнул удовлетворённо ладонью по крышке и оглядел ещё раз пустынные окрестности, бормоча:

– Ну, прощай, чудно?й необитаемый остров. Пятницу я здесь так и не встретил, но, слава Богу, что и туземцы-людоеды не высадились на берег позавтракать.

Подняв чемодан, он сделал несколько шагов, но тут на покосившемся столбе ожил репродуктор. Из него раздался скрежет, покашливание, щелчки и вслед за этим мужской голос с пугающе-торжественными интонациями:

– Уважаемые господа и милые дамы! Прослушайте, пожалуйста, экстренное сообщение. В связи с циклоном над Восточно-Европейской равниной очередной перелёт жевательной резинки «Wrigley’s Spearmint» над территорией нашего пляжа, в рамках уникального проекта «В XXI век с чистыми зубами», временно откладывается. Компания «Wrigley’s», дирекция Корейско-Российского пляжного концерна и сеть стоматологических клиник «Всем по зубам» приносит свои глубочайшие извинения. А теперь, господа, прослушайте наш ежечасный рекламный блок…

«Всё-таки были летающие жвачки, не привиделось», – покачал головой Караваев, поставил чемодан торцом на песок и присел на него, решив прослушать всё объявление.

Голос диктора тем временем усилился. Он стал ещё торжественней, в нём появились едва скрываемые нотки восторга, концы фраз он обрывал чётко и твёрдо, делая между фразами многозначительные паузы. Тембр его голоса всё время модулировал в сторону басовых тонов, он как-то странно придыхал, будто кто-то хватал его за горло или давил на живот.

«…сегодня вечером в десятизвёздном отеле «Родина» наконец-то состоится главное событие этого года, которое мы все так долго ждали. В Большом Концертном Зале отеля состоится грандиозное мега-шоу – Третий международный фестиваль «Звёзды года». Не упустите свой счастливый шанс, господа, приходите в семь вечера в БКЗ отеля «Родина», чтобы своими глазами увидеть великолепный звёздный десант любимых артистов, певцов, певиц, политиков, музыкантов, телеведущих, ярких деятелей нашего и зарубежного шоу-бизнеса. Приходите и насладитесь феерическим супершоу. Билеты в кассах пока есть, хотя количество их ограничено. Цена вполне приемлемая: от тысячи У. Е. в VIP зоне и от трёхсот У. Е. в партере. Имеется гибкая система скидок с амфитеатра, (диктор запнулся на несколько секунд), прошу прощения, имеется гибкая система скидок на места в амфитеатре…