Шепот осени

– Вы знаете, что с загробным миром нельзя выходить на контакт? Особенно детям.

– Теперь знаем, – взгрустнул Дима. – После вызова погибли двое мальчишек. Саша и Эдик.

– Да, я слышал о произошедших трагедиях. Не думаю, что в их смерти виноват ритуал вызова духа.

– Почему?! – удивился Дима. – Вы только что сами сказали, что это опасно. А Саша и Эдик присутствовали при вызове!

– Подобные ритуалы гневят Господа, но это не значить, что они несут физическую опасность – только духовную, – принялся объяснять неофит Михаил. – К их гибели не причастны потусторонние силы. Выброси это из головы.

– А что вы скажете на то, что я вижу дурные сны, которые сбываются? – настоял на своем Дима. Однажды Игорь Владимирович уже пытался их успокоить и заставил поверить, что все это случайность, но время показало, что он ошибался. – Перед смертью Саши я видел его во сне. Мертвого. То же самое было и с Эдиком.

– Я не сомневаюсь, что ты видишь кошмары, – не стал спорить неофит. – Но, я больше чем уверен, что после смерти Саши и Эдика, твой разум просто разыграл тебя. Тебе кто-то приснился ночью, а узнав утром о смерти Саши, твой мозг просто объединил образ незнакомого тебе мальчика из сна с образом Саши. Только и всего.

– Я видел сон с мертвым Эдиком и рассказал его друзьям. Так что ваше объяснение здесь не прокатит. А еще, в своем кошмаре я побывал на чердаке. – Дима повернул голову в сторону здания и взглянул на крышу. – Дверь была заперта на замок, но я смог его открыть, потому что во сне увидел правильную комбинацию цифр.

– А эта комбинация….из скольких цифр она состоит? – осведомился неофит, загадочно улыбнувшись.

– Из четырех, – ответил Дима, чувствуя, что сейчас произойдет нечто необычное.

– Хм, дай угадаю: три, пять, семь, один?

Сказать, что Дима был ошарашен, значит – ничего не сказать. По его спине пробежало стадо мурашек.

– Откуда вам известен код?!

– Оттуда, откуда и тебе, – куда более спокойно, чем Дима, произнес неофит. – Я, как и ты, бывал в кабинете директора приюта. Не знаю как там сейчас, но Игорь Владимирович приклеивал к большинству вещам на своем столе наклейки-напоминалки. Желтые бумажные квадратики.

Дима попытался вспомнить, о чем говорил Михаил. И вправду, таких небольших листочков в кабинете бывшего директора приюта было много.

– В основном там были записаны слова и предложения. Но были и цифры. Некоторые из них я нехотя запомнил. Просто у меня фотографическая память. Наверняка, ты тоже их видел. Скорее всего, ты даже не обратил на них внимания, но твой мозг сохранил данную информацию и, в нужное время, напомнил ее тебе.

Слова Михаила звучали очень убедительно. А учитывая факт, что ему совсем не хотелось верить в проклятие и в свою скорую смерть, он решил поверить в выдвинутую неофитом версию. В хорошее всегда верится легче, чем в плохое.

Дима посмотрел в сторону площадки, на которой играли в футбол, и снова почувствовал всю красоту осенней поры. Желтые листья продолжали шелестеть на ветках, хотя уже не громко. Их осталось не так много, после прошедшего несколько дней назад ветра с дождем. Детский смех и крики легко вписывались в картину, принося душе дополнительный покой. Дима даже позволил себе улыбнуться и открыться чувству теплой грусти, приютив ее в своей груди. Единственное, чего ему все еще не хватало для полной гармонии, была музыка.

– А у вас есть мобильный телефон? – спросил он Михаила.

– Есть, – кивнул неофит, после чего достал небольшой и далеко не новый гаджет.

– А музыка в нем есть?

– Есть. В большинстве – духовная.

– А Михаил Круг есть? – не рассчитываю на успех поинтересовался Димка.

– Конечно, мы ведь в Тверской области, в конце концов, живем.

Неофит вошел в меню. Выбрал весь список песен, после чего нажал на кнопку выбора. Над парком поплыли музыкальные ноты, а Михаил Круг начал петь про старую церковь, про батюшку и про грехи. Оно и понятно: какая еще песня блатного исполнителя могла звучать в телефоне верующего человека?

– А «Девочка-пай» есть? – уточнил Дима. – Моему отцу эта песня очень нравилась.

– К сожалению, с этой песней я не могу тебе помочь. Но, я обещаю, что закачаю ее в телефон, если захочешь встретиться со мной в парке еще раз.

Дима улыбнулся и одобрительно кивнул. Затем они сидели на скамейке молча, слушая песню, что глухо доносилась из телефонного динамика, и наблюдали за осенними красками уходящего дня.

27.

После возвращения в комнату, Диму ждало неприятное известие: Гене стало плохо, он потерял сознание и теперь находился на обследовании у врача.

– Это все из-за ритуала! – ныл Стас. Другие мальчишки даже не пытались его переубедить в этом. И только Дима решил поспорить с ним.

– Нет, скорее всего, это просто переутомление или же из-за переживания, после собрания в актовом зале.

– Ты снова не веришь в призрак? – удивился Петька.

Дима пересказал им весь разговор с неофитом, но, видимо в его словах не было должной уверенности или же последовательности. Потому как, ни Стас, ни Петька не изменили своего мнения.

– Уж слишком много смертей и болезней для простого совпадения, – покачал головой Петька. Он не стал развивать дальше данную тему, предпочтя лечь на свою кровать и прикрыть глаза. На его лице можно было прочесть глубокую усталость.

Дима тоже не стал продолжать разговор, а прислонился к подоконнику и погрузился в раздумья.

Спустя час в комнату вернулся Гена – хмурый, бледный, но, без сомнений, живой. Он рассказал, что врач проверил его медкарту, поводил фонариком перед его глазами и, не найдя ничего подозрительного, обвинил во всем магнитные бури, а также взял на анализ кровь, для проверки уровня сахара и посоветовал есть все, что дают в столовой.

– Значит, ты не умрешь? – с надеждой поинтересовался Стас.

– Еще чего! Я доживу до ста лет, и будут носить цветы на ваши могилки.

Остальные мальчишки нервно хохотнули в ответ и еще какое-то время спорили, кто из них проживет больше, и чем каждый из них для достижения цели долголетия будет заниматься.

Затем последовал ужин, за ним проведенное время перед телевизором и, наконец, отбой.

Ночь для Димы, уже привычно, выдалась неспокойной.

Он стоял в огромном зале в окружении танцующих призраков. Это были мужчины и женщины одетые в красивые наряды старого кроя. Звучала торжественно музыка, и звенели бокалы. Свет от люстры с сотней свечей расплывался по всему залу. Свет был настолько густым, что, казалось, к нему можно было прикоснуться рукой. А еще он выглядел жидким, впитываясь в стены, обои и картины.

У окна стояли широкие столы, укрытые белыми скатертями. И на этих столах были тарелки с едой, вазы с фруктами и графины с винами и безалкогольными напитками.

Одни люди танцевали и смеялись, другие – стояли в сторонке небольшими группами и о чем-то беседовали. Большая часть мужчин были одеты в черные кители или гимнастерки с белым кантом и украшенные аксельбантами и эполетами. Все женщины пользовались веерами, а уж их наряды Дима просто не мог описать – они были невероятно красивыми и сложными.

Это был бал. И на этом балу никому не было дело до мальчишки, одетого в майку, рубашку и джинсы. Дима огляделся по сторонам и среди многочисленных гостей заметил двух одинаковых женщин, стоящих у самой лестницы, что вела на второй этаж. Мальчик только сейчас понял, что этот зал был ему знаком. Разве что не хватало дополнительной стены, которая бы отделяла столовую от главного коридора. Да это был приют. Таким, каким он был в лучшие свои годы. А эти похожие друг на друга женщины были хозяйками поместья. Их призрачные лица шли волнами, которые то приносили им молодость, то смывали гладкие черты, оставляя грубые штрихи морщин. Они пили игристое вино из хрустальных бокалов, смеялись, подмигивали гостям, приятно проводили время. А еще весь зал отражался в огромном зеркале, весящем на стене. И в нем было видно кое-что, чего не было в самом зале. Никто кроме Димы не обращал внимания на зеркало, а потому не видел, что за спинами хозяек, клубилась тень, по форме напоминающая человека невысокого роста, или ребенка.

Тень затрепетала и пришла в движение. Она медленно проплыла вниз по лестнице, просочившись между женщинами-близняшками, обогнула кружащихся в танце, и прилипла к поверхности зеркала. Тень завибрировала, становясь темнее, после чего из отражающей поверхности полезла маленькая рука, покрытая ожогами и грязью. С кончиков пальцев падали капли воды. Музыка и смех стихли. Дима даже не заметил, как он в огромном зале оказался один на один с этим существом, что пыталось вырваться из Зазеркалья. Он завертелся вокруг своей оси пытаясь понять, как ему быть дальше, куда деваться. Входная дверь была далеко – слишком далеко, чтобы добежать до нее. А вот лестница была совсем близко. Дима сорвался с места и побежал наверх, мимоходом успев увидеть, что из зеркала уже выглянуло черное обожженное лицо девочки. Половина ее головы была покрыта воспаленными пятнами, пузырями и сукровицей, вторая половина практически осталась не тронутой огнем. Но именно данная – невредимая – часть лица напугала мальчика сильнее. В единственном сохранившемся глазе страшного создания читалась боль, ярость и желание добраться до Димы как можно скорее. Она вытянула палец вперед, указывая им на убегающего вверх по лестнице мальчишку, и попыталась что-то произнести. Из распахнутого рта, в котором виднелись обугленные с полопавшейся эмалью зубы, вырвался глухой хрип. На шее изувеченного призрака засияло огненное кольцо.

Дима вбежал на второй этаж и остановился в самом начале коридора.

Причиной задержки послужили уже знакомые сестры-близняшки. Дима вспомнил, что видел их не только сегодня на балу, но еще в другом сне, когда они, одетые во все черное, встретили их с Эдиком на чердаке. В этот раз, на их тонких плечах держались лямки ночных рубашек. Их волосы были растрепаны, а изрытые морщинами и язвами лица глядели на стены. У обеих старух были проломлены черепа, а из ран сочилась кровь. Они сидели повернувшись спинами друг к другу и каждая рисовала что-то на своей стене. Дима подошел к ним ближе, при этом оглядываясь назад, опасаясь быть застигнутым врасплох мертвой девочкой из зеркала. Женщины рисовали уже знакомые ему пентаграммы. В качестве краски, они использовали собственную кровь – окунали указательный палец в дыру в голове, после чего подносили его к стене. Диме было страшно, и в то же время ему казалось важным внимательно разглядеть рисунок.

Круг. Перевернутая звезда в центре. Символы на кончиках каждого луча. А вот на двух из пяти символов, Дима увидел имена. Над верхним справа было написано имя «Эдик». А на нижнем слева – «Саша».