Шепот осени

Зверь в темноте заворчал и принялся биться о стеллажи, став окончательно похожим на быка, запертого в загоне. В отличие от девочки, он явно чувствовал что-то неладное. В это время Катя взяла со стола блюдце с темной жидкостью, поводила в ней ржавой ложкой, после чего сделала глоток. Затем она повернулась к Диме и протянула ему блюдце.

– Выпей это. Оно поможет объединить нас.

– Я не хочу, – покачал головой Дима, не без труда поднимаясь на ноги.

– Димка, Димка, Димка, – произнесла девочка, цокая языком. – Неужели ты хочешь снова поговорить о последствиях твоего отказа? Разве тебе не жалко прачки и ее мужа – учителя истории? А ведь у них есть дети. Ну, не заставляй меня злиться.

Она снова протянула блюдце, и в этот раз Дима взял его в руки. От стенок посуды исходила неприятная пульсация, болью отдающая в подушечках пальцев. Словно блюдце находилось под электрическим напряжением.

Дима поднес ко рту блюдце, глядя как клубится мрак в жидкости, которую ему предстояло выпить. Запах был терпким и отдавал мертвечиной. Так же пахло от бездомной кошки, которую переехала машина неподалеку от квартиры, где он жил с родителями. Дима поднял взгляд от емкости и увидел за спиной девочки Сашу, Эдика, Стаса и Гену. В отличие от остальных, тело Гены выглядело прозрачным, словно он был единственным среди них призраком.

– Пей! – настояла девочка.

– А что с Геной? Он уже умер?

– Сгорел, так сказать, за считаные дни. Он уже одной ногой в могиле. Когда ты выпьешь содержимое блюдца, он окончательно присоединится к нам.

Зверь замычал громче, деревянные полки затряслись, обертонное пение стало почти оглушающим.

Дима недолго думая, отбросил в сторону блюдце. Жидкость разлилась по полу, превращая в кашу те черепа, на которые она попала.

Поступок Димы заставил Екатерину Громову прийти в неистовую ярость. Ее лицо окончательно почернело, отчего внешность полностью потеряло очертание, став сплошным черным пятном с двумя ярко-горящими точками глаз. Ее волосы зашевелились как змеи на голове Горгоны. Кружащий над ней пепельный вихрь стал густым. Вода сменилась паром, который клубился, превращаясь в жуткие кричащие лица.

– Это ты зря сделал! Если ты не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому!

Она вытянула руки и кинулась на него. Дима, не дожидаясь когда его схватят, прижал запястья друг к другу и…

Подвал заполнил яркий свет, очистив потолок и стены от дьявольских рисунков, а пол от черепов. Между стеллажами заискрился свет, прогоняя прочь всех, кто там ранее скрывался. На миг свет вырвал из тьмы Варвару и Евдокию Громовых, которые с благоговеньем вытянули руки вверх, а спустя мгновение растворились. Зверь успел покинуть подвал до очищающей вспышки.

Свет повлиял и на Катю Громову. Она – из черной жуткой твари – превратилась в простую девочку, в белом длинном платье и с приятными чертами лица. Прикрыв ладонью глаза, она с ужасом глядела на тех, кто стоял за спиной Димы. Но уже спустя мгновение, она оскалила зубы, вновь потеряв человеческие черты. Развернувшись спиной к Диме, она кинулась в сторону угла, до которого еще не дотянулись лучи яркого света, и слилась с темнотой.

Саша, Эдик, Стас и Гена тоже исчезли.

Молочно-белый свет окрасил все вокруг, и даже одежда Димы – джинсы, майка и рубашка в клетку – стала белого цвета. Он знал, кто стоял у него за спиной, а потому оборачиваясь, Дима испытывал и радость, и волнение, и трепет.

Перед ним стояли мама и папа, в таких же белых одеждах, как и он сейчас. Выглядели они так, словно сошли со старых фотографий: молодые, красивые, полные жизни. От них пахло морозной свежестью и солнечным днем. От их тел исходил свет. Дима слышал, что такое излучение еще называют «аурой».

Он кинулся вперед, утонув в родительских объятьях. Столько любви, покоя и теплоты он никогда еще не испытывал. Возможно, так же было и в материнской утробе, но об этом он никак не мог помнить. Он целовал их щеки, пытался впитать знакомые и горячо-любимые с детства запахи и плакал от захлестнувшей его радости.

– Как же я скучал! Я так рад, так рад!

Мать Димы с нежностью провела по его щеке ладонью и произнесла одними губами, что любит его. Отец улыбнулся и погладил его по голове. «Я горжусь тобой» тоже беззвучно произнес он, после чего приложил горячую ладонь к его груди. Сердце мальчика забилось чаще, наполняя его тело излечивающим душевные раны теплом.

Он бы простоял так целую вечность, обнимая родителей и говоря им о своей любви, но только всему было свое место и время. К тому же он знал, что отпустить их во второй раз будет гораздо легче, потому что теперь в нем не было страха или злости на весь белый свет. В его душе царил мир.

Елена Степина послала сыну воздушный поцелуй, а Сергей Степин – помахал рукой на прощание. По щекам мальчика текли слезы, но на губах оставалась улыбка.

Родители исчезли, хотя их спасительный свет продолжал держать тьму на безопасном расстоянии.

Дима думал, что остался один в подвале, но это было не так. Из-за его спины вышла девочка в красном платье. Катя Иванова. Он был удивлен ее приходу, но и рад.

– Привет, – поздоровался он.

– Это еще не конец, – нарушила девочка радость момента. – Она еще вернется.

– Не волнуйся, теперь я знаю, как себя защитить.

– Себя – да. А что станет с Петькой? Она поняла, что ты ей не по зубам. Поэтому, она полностью переключится на твоего друга. А у него нет столь сильных Ангелов-Хранителей.

– И как же нам быть? – отчаялся Дима из-за столь неутешительной вести.

– Я знаю, что нужно делать. Правда, этот план тебе не понравится. И все же, других вариантов нет. Либо ты остановишь Катю Громову, либо она завладеет телом Пети. И тогда, никому из нас не поздоровится.

– Я слушаю, – произнес Дима, хотя уже знал, что именно ему расскажет Катя Иванова. И даже больше: он был почти уверен, что это была его идея, а Катя являлась только путеводителем по закоулкам его сознания.

45.

Наступил обычный субботний день. Таким он казался большинству людей – один из двух выходных, которые бывают в каждую неделю. Но для Дима Степина это был особенный день. Он надеялся, что именно сегодня все закончится раз и навсегда. Да, он не был в восторге от предложенного Катей Ивановой плана, но другого выхода из столь сложной ситуации у него не было. К тому же, данный план мог не только закрыть дверь для Екатерины Громовой в Мир Живых, но и спасти жизнь его другу.

Во время завтрака Петя напомнил Диме об их вчерашнем уговоре. Они должны были пойти к новому заведующему приютом и попросить у него разрешение навестить Гену в больнице.

– Прости, но у меня сегодня очень много дел. Я не смогу пойти с тобой.

– И что это за дела такие?! – возмутился Петя, бросив ложку в почти пустую тарелку, отчего раздался громкий звон. – Разве они важнее Генки?

– Это – очень важно, – настоял на своем Дима.

– Как хочешь. Будь по-твоему. – Петя нервно пожал плечами, взялся снова за ложку, быстро зачерпнул остатки еды, и поспешил покинуть стол.

Артем все это время предпочитал молчать и не поднимать взгляда. Он до сих пор чувствовал себя некомфортно из-за произошедшего с Эдиком.

– Я не могу пойти к Гене, но к нему пойдешь ты, – обратился Дима к Артему.

Тот робко посмотрел на него, приподняв удивленно брови.

– Почему?

– Ты этого не хочешь?

– Хочу, да только я с Петей мало общаюсь в последнее время. Мне неловко, а он замкнулся в себе.

– Вот поэтому ты и должен пойти вместе с ним. Так будет правильно.

– Ладно, – кинул Артем, после почти минуты раздумий.

– Петя, скорее всего, прямо сейчас пойдет к заведующему, так что тебе лучше поторопиться и составить ему компанию.

Артем быстро доел завтрак, после чего тоже встал из-за стола.