Однажды в Москве. Часть I

– В душевой труп Димона.

Это был водитель Казанцева.

Снаружи заскрипели шины депутатовского мерса. Его пригнали с парковки соседнего строения. Ким крикнул бойцу, упомянувшего Димона:

– Олег, срочно Трофима в Городок и вызовите Валентина. Передай коменданту – пусть оцепит Штаб и усилит посты на всех въездах. Подозрительных задерживать. Прорывающихся ликвидировать. Мы скоро будем…

Подождав, когда машина с раненым на скорости отъехала, Кореец крикнул:

– Генерал, не делайте глупости, вы и так наследили! У нас у всех мало времени. Мы освобождаем проход и предоставляем машину…

– Почем знаю, что ты не врешь, сучий ублюдок? – послышался хриплый ответ и непередаваемая брань.

Кореец стиснул зубы:

– Слово офицера. Сколько вас?

– Трое, мать твою!.. Не считая этого дерьма.

– У сауны черный Чероки. Пусть ваш человек выйдет и сядет за руль. Далее остальные. Заложника освободите сразу за территорией части. В противном случае…

– Согласен!

– Отходим! – Кореец крикнул…

Деревянная дверь бани резко распахнулась и в тот же миг захлопнулась, выплюнув наружу вооруженного бойца с дико вытаращенными глазами. Секунду “лицезрев” тишину, он бросился к машине Корейца, запрыгнул на место водителя и несколько раз просигналил. В тот же миг выскочил Второй. Он более решительно подбежал к машине, бегло проверил салон, открыл нараспашку двери со стороны сауны и прошмыгнул обратно.

Мансуров, следивший за происходящим тоже из ночника, закричал чуть ли не в ухо:

– Держи проход на мушке. Расстояние – 400…

Я смотрел на слегка колыхающийся флаг[14 - По колыханию флага, по наклону дыма из трубы, по качанию веток дерева, по шелесту листьев, по движению травы и т.д. стрелок может определить скорость ветра.], видимо, над штабом. “Ветер умеренный[15 - ветер умеренный… – в стрелковой практике под умеренным ветром подразумевается скорость ветра 4-6 м/с, слабый ветер – 2-2,5 м/с, сильный – 8-12 м/с.], под углом… – почти 90, дует в бок. Сам же вижу, что орешь…”

– …Объект ликвидации – среднего роста, плотного сложения…

Через секунду у двери показался заложник в длинном пальто, надетом на голое тело, ноги были босые. Видимо, сзади вытолкнули. Он, потеряв равновесие, еле удержался. За ним неясное очертание человека, чуть ли не вжавшегося в его спину. Замыкал состав второй боец с автоматом на груди.

– Я это дерьмо выпущу на Кольцевой!.. – послышался отчаянный рык Соболева за спиной пленного. – Я тоже могу дать слово… Че рисуешься? – наорал он на Второго бойца, нацелившегося в темноту.

Тот быстро юркнул на переднее сиденье.

– У тебя секунда, когда он Старика в машину затолкнет! – вновь заорал Мансуров. – Должен открыться!..

– Стой смирно, мразь! – рявкнул на задергавшегося заложника генерал и стукнул пистолетом наотмашь по затылку. Тот обмяк. Мне, повторяю, все после озвучили.

– Черт!.. – выругался в бешенстве Мансуров, когда увидел, насколько вплотную к заложнику пытается влезть в машину Соболев. – Стреляй!..

Мушка винтовки чуть ли не на последней секунде успела словить макушку генерала. Я мягко нажал на курок, и в ушах отозвался характерный звук. Голова генерала как бы опрокинулась, утянув и тело – он упал как подкошенный. Машина с открытой дверью рванула с места, но, получив очередь по резине, завиляла разорванными шинами и врезалась в стену соседнего строения. Я увидел большую фигуру Корейца, со всех ног бегущего к дымящей машине с раскрывшимся от удара капотом. Сработала подушка безопасности. За Кимом бежали другие.

Передняя дверца открылась, и из нее вывалился Второй боец, который тотчас, перевернувшись на живот, раскинул руки-ноги в сторону.

– Не убивайте! Я его не тронул…

Через секунды руки его уже были связаны за спиной. Из открытой двери видна была окровавленная голова водителя – Первого бойца, лежащего на подушке безопасности. Видимо, зацепили пули.

Кореец чуть ли не вырвал заднюю дверцу кабины – она захлопнулась во время передвижения. Оттуда доносился слабый стон. В следующий миг депутата уже прислонили к машине. Второго бойца тоже приволокли и привалили рядом.

– Где генерал? – это были первые слова очнувшегося Казанцева. Голову его, слегка кровоточащую, наскоро забинтовали, а на босые ноги успели надеть чьи-то туфли.

Кореец молча перевел взгляд на неуклюже валявшегося Соболева.

– Димон… – еле проговорил депутат.

Кореец кивнул бойцам. Казанцева осторожно подняли и усадили в с визгом подъехавший седан.

– Ким, пленку… – послышался слабый голос депутата из отъезжающей машины.

Кореец обратился к связанному бойцу.

– Что с тобой-то делать?

– А-а, пох…й… – тот зарычал. – Я солдат, меня наняли.

– Говорить будешь?

– Да запросто. Но что? Я мало знаю.

– Может это к лучшему…

Ким встал и подошел к генералу. Он был еще жив, но, кажется, собирался отдать душу… кому-то из них двоим – самым вышестоящим. Кровавая рана на голове окрасила его седые волосы.

– Где пленка?

Генерал еле уловимым кивком указал на грудь. Ким изъял маленькую коробку из внутреннего кармана его куртки. После встал и вытащил ствол.

Страшная гримаса еще больше обезобразила окровавленное лицо Соболева. Он пытался улыбнуться.

– Я… не жилец… знаю. Но ты дал… слово… – он говорил из последних сил.

– Слово, данное предателю, не имеет цену, – четко выговорил Кореец. – Я чту слово, данное мною стране, которую слили врагам такие предатели, как вы, генерал. Хотя бы перед смертью облегчите совесть, вы изменили присяге. Назовите заказчика.

– Да, я предатель… Это больно… ос…ознавать перед… смертью. Но я был… вынужден. У Галы… у жены обнаружили рак. Сказали… лечение в Германии… Моих… не трожь, сука… Достану… оттуда. Пусть все… отойдут…

Генерал сам попытался приподняться, но тщетно. Голова опять бессильно свесилась.

Кореец сделал знак бойцам и наклонился. Осторожно приподнял голову генерала. Что тот ему нашептал, никто не услышал. После Ким встал, прицелился и спустил курок…

К тому времени бойцы собрали все трупы и погрузили в грузовик. Бросили туда же трупы девушек. Собрали оружие и боеприпасы. Разбитую машину Корейца взорвали…