Она того стоит

Вернувшись в общежитие, показал друзьям свои наработки. Мы еще до каникул обсуждали идеи для нового проекта. Главные роли были закреплены за нами. С. просил дать ему время, чтобы отредактировать сценарий. Этим он занимался не меньше месяца.

Как-то я долго искал в шкафу свои перчатки для турника. Думал, может, положил их случайно на полку к Ж. Приподняв его вещи, увидел открытую пачку презервативов. До сих пор мне почему-то в голову не приходило, что у Ж. и Н. романтические отношения. Я воспринимал их как друзей. Их музыкальные вкусы идеально совпадали. Они сидели рядом на занятиях. Н. часто проводила время у нас в комнате. Я спросил С., в курсе ли он их отношений. Он тоже не догадывался об этом. Со временем Ж. и Н. перестали скрываться. Мы были очень рады за них.

В новом сценарии С. неожиданно получил главную роль. Так действительно стало лучше. Надо было определяться с актерами, поскольку мы планировали вести съемки в течение всего учебного года. Реплики были у двадцати персонажей, из которых шестеро являлись основными. Нам хотелось работать с увлеченными людьми, которые не передумают участвовать, как это было с Евгенией. Одну из трех главных женских ролей мы закрепили за Н. Ее персонаж был героиней моей сюжетной линии. Для Ж. партнершей стала Юлия, которой был интересен наш прошлый фильм. К тому же она не могла мне отказать после случая на экзамене со шпаргалкой. Кстати, я пересдал тот экзамен на тройку – не рискнул списывать. С. выбрал себе в партнерши очень милую девушку, Женю (она училась на направлении «Менеджмент»).

Когда на пробежке во время физкультуры я увидел ее, предложил роль в проекте. Она была польщена. Я предупредил, что зайду к ней со сценарием. Вечером Женя увлеченно слушала меня. У нее было детское круглое лицо с очаровательной широкой улыбкой. Ее серо-зеленые глаза были полны энтузиазма. Я предложил сходить в кино на новый фильм братьев Коэн «После прочтения сжечь», чтобы по пути более подробно обсудить характер ее героини. Перед сеансом я занимал ее историями о съемках своего прошлого фильма, так как о новом уже все успел рассказать. Мне приходилось говорить все время – она в основном молчала, лишь изредка поддерживая разговор. Создавалось впечатление, что я вытащил ее из раковины, куда ей хотелось обратно. Ее любимым фильмом был «Гладиатор» Ридли Скотта. Я рассказал ей, что это была моя первая видеокассета, купленная самостоятельно. С нее можно было начинать отсчет моей страсти к кино. Когда в зале погас свет, мне хотелось взять ее за руку. Однако я чувствовал, что для этого слишком рано. Своеобразный юмор братьев Коэн ее смущал. Когда на экране появился вылезающий из-под сиденья фаллоимитатор, ее лицо окаменело. После фильма разговор у нас совсем не клеился. Я думал, как бы скорее довести ее до общежития.

Через несколько дней я позвал Женю на премьеру фильма «Адмирал» с Константином Хабенским. Она отказалась. Я предлагал сходить в другой день, если ей неудобно. Тогда она откровенно сказала, что мне стоит пойти с кем-нибудь другим.

Пришлось рассказать об этом С. Он разозлился, поскольку хотел, чтобы мы вместе предложили роль Жене. По его мнению, я порчу отношения с актрисами своими подкатами. Мне было неприятно это выслушивать. Я послал его, но потом все же решил извиниться. Он предупредил, чтобы я больше никогда не позволял себе так общаться с ним.

* * *

В первые недели учебы я замечал, как О. постоянно сбегала к Владу. Она не ночевала у себя в комнате – приезжала на пары сразу от него. Потом вообще перестала ходить на занятия. В комнате ее тоже не было. Я подумал, они отправились куда-нибудь отдохнуть. В конце прошлого учебного года О. просила меня занять очередь за талоном в миграционном отделе МВД, чтобы подать документы на загранпаспорт. Люди приходили к отделу к четырем утра – и стояли под дверью. Кто-то, записав свою фамилию в листок очередности, уходил спать в свою машину. Отстояв два дня, я достал для нее этот заветный талон.

Поначалу мне хотелось, чтобы О. отчислили за такое пренебрежение к учебе. Но это было на нее не похоже. Она дорожила хорошими отметками. После трех недель ее отсутствия я стал опасаться: не случилось ли чего-то. На день рождения я послал ей СМС с поздравлением. Поинтересовался, когда она приедет. О. поблагодарила и написала, что вернется в начале следующей недели.

В понедельник О. в черной водолазке и темных брюках пришла на занятия. Я спросил, где она пропадала. Были личные дела, – сухо ответила она. О. изменилась. Общение с другими давалось ей с заметным трудом. После пар она попросила меня зайти к ней в комнату. Я увидел, что на книжную полку накинута черная вуаль.

– Кто? – спросил я, догадываясь что произошло.

О. достала из пакета черно-белую фотографию в деревянной рамке с черной траурной ленточкой в нижнем углу.

– Мама, – ответила она.

Я молчал. Она осталась сиротой в девятнадцать лет. После долгой паузы она продолжила рассказывать:

– У нее был инсульт еще в прошлом году, отказали ноги. Мой брат ухаживал за ней, пока учился в школе. Я ездила каждые выходные. Летом взяла все на себя, пока брат поступал. Он вернулся домой в сентябре на несколько дней, потом у него начались семинары, и он не мог с ней сидеть. Я приехала домой. Сказала маме, что переведусь на заочное, чтобы быть с ней. Она не позволила. Выгоняла меня из дома. Хотела, чтобы я вернулась к учебе, – спокойным голосом рассказывала О.

Она остановилась, чтобы выпить воды, – ком в горле мешал говорить.

Влад был постоянно с ней, но только раздражал. Маме он не нравился: слишком простой для ее дочери. О. в борьбе со стрессом постоянно ела сладкое. За день могла съесть килограмм конфет. Поры на лице забились и заметно расширились. В первых числах октября мама скончалась. В свой день рождения О. наблюдала, как ее самого близкого человека опускают в сырую землю. Она не могла плакать. Лишь на следующий день насквозь промочила подушку слезами.

– Мне очень жаль. Вряд ли есть слова, которые могли бы унять твою боль. Я сам сталкивался со смертью, – сочувствующе сказал я.

Мне пришлось поведать ей о своем прошлом, связанном с бабушкой. Я так искренне рассказывал, что заново пережил угасшие уже эмоции. Глаза стали мокрыми. Она успокаивала меня. Вытирала слезы на моем лице. Эта ситуация должна была выглядеть диаметрально противоположным образом. Однако О. все равно почувствовала, что не одинока – рядом человек, который ее понимает.

О. пошла к декану, чтобы решить вопрос с пропуском занятий. Я ее сопровождал. Встал в паре метров, чтобы послушать их разговор. О. показала свидетельство о смерти матери. Затем спросила, можно ли исправить в ведомостях посещения занятий обычную неявку на уважительную причину отсутствия. Декан ответила, что если нет больничного, то разговаривать не о чем.

– Где документ, что ты должна была осуществлять уход? Можно много придумать. Итак, хорошо отдохнула. Больше не надо меня отвлекать. В следующий раз решай вопросы через старосту, – надменным голосом произнесла она.

О. была в растерянности. Я повел ее выпить кофе.

– Отдохнула? Как у нее совести хватило такое сказать? Разве можно оскорблять человека, который только потерял маму? – О. повторяла это, словно забыла, что говорит вслух.

На лекции по философии она неожиданно расплакалась. Не громко, но заметно. Слезы стекали прямо на тетрадь. Ручка разрывала мягкие пятна на страницах. Преподаватель объявил пятиминутный перерыв, попросил ее подойти к нему. Выслушав О., сказал, что она в любое время может рассчитывать на его помощь, и отпустил ее с занятия.

Каждый вечер я проводил с ней. Мы сидели в коридоре на полу у самого окна и наблюдали за огнями бесконечного потока машин. Я рассказывал, как сейчас хожу на курсы немецкого языка дважды в неделю, за которые мне пришлось отдать трехмесячную зарплату. Иначе не сдал бы экзамен по иностранному языку. Поведал о моей поездке с отцом. О том, что снова снимаю фильм. Первый она совсем не поняла, но была рада, что я занимаюсь любимым делом.

О. жила напротив комнаты Жени. Как-то та выходила и увидела нас. Легкая улыбка скользнула на ее лице. Затем она отвернулась и быстро ушла в коридор. Что означало ее движение губ, для меня осталось тайной, сравнимой с загадкой чувств Моны Лизы.

В холле ходили люди. Слышались обрывки чьих-то радостных возгласов. А мы с О. за прозрачным тюлем каждый вечер говорили обо всем, что приходило в голову.

– Порой у меня складывается ощущение, что на самом деле время лишь выдумка физиков. Я признаю, что есть стрелка, которая замеряет промежутки, но она не создает новое измерение. Время не может быть прошлым или будущим. Оно всегда одно – то, что сейчас. Пространство постоянно изменяется, как река, что течет не останавливаясь. Я чувствую одновременно все это течение. События, которые я пережил, всегда остаются со мной. Я могу в них снова погружаться. Ты понимаешь?

– Если честно, то нет.

Это и вправду звучало непонятно. Я чувствовал, что бурлящие эмоции всей жизни сконцентрировались в переломном моменте. Все чаше стал возвращаться к себе в комнату за полночь. Ж. сказал: «Похоже, у тебя наметились серьезные отношения».

4 ноября 2008 года я пригласил О. на мультфильм «Мадагаскар-2». Во время сеанса пристально посмотрел на нее и положил руку рядом ладонью вверх. Она выждала небольшую паузу, будто решала, признавать ли меня своим парнем. Повернулась к экрану, потом ловким движением вложила свою изящную руку в мою. Тогда я осознал, что больше года у меня не складывалось с другими, потому что моя любовь всегда была рядом. Теперь пришло наше время.

В один из вечеров О. предложила остаться с ней. Ее соседка ушла ночевать к подруге. О. в темноте сидела на кровати. Я прикасался своим носом к ее щеке, а она игриво отстранялась. Потом накинула на себя покрывало. Попросила включить фонарик на телефоне. Прикрыла яркий свет кончиком покрывала. Я поднял его и забрался к ней, словно в шалаш. Я прикоснулся к ее напряженным губам. Она сильно стиснула их. Я еще раз попробовал ее поцеловать, но она выныривала из моих объятий.

– Я все равно тебя поцелую, – упрямо произнес я.

Она еще несколько раз уклонилась, а потом сама прильнула к моим губам. Это был один затяжной поцелуй без дыхания, когда замираешь, чтобы слышать стук сердца.

– Почему ты так долго не решался? – немного отдышавшись, спросила она.

– Я хотел этого с первой нашей встречи, – ответил я.

Она попросила остаться в ее кровати, потому что было холодно. Я снял одежду и лег, прижавшись к ее спине. Опустил голову к ее плечу и сцепил наши руки крепким замком.

Утром пришла соседка О., чтобы забрать учебники на занятия. «Я ничего не видела», – бросила она.

В дверях появился Влад с букетом цветов. Он каким-то образом смог пройти пост охраны. Соседка быстро покинула комнату. Воцарилось неловкое молчание. Я спешно оделся и взглянул на него. Влад стоял в дверях, впившись в О. недоумевающим взглядом. Я подошел к выходу и проскользнул мимо него. Почувствовал себя слизняком – побоялся сказать, что она больше не с ним.

Я думал, что упал в глазах О. Однако она, наоборот, была рада, что мне удалось быстро ретироваться – не хотела, чтобы Влад выкинул меня из окна. Он на днях сделал ей предложение, от которого она отказалась. Сказала, что не хочет так рано замуж.

Не знаю, что сделал Влад, чтобы так быстро попасть в немилость. Однако со временем некоторые детали стали проясняться. О. предлагала ему в подарок на день рождения старую «шестерку», которая досталась ей после смерти отца. Он отказался, чем ее разозлил. Его отчислили с первого курса за неуспеваемость. Тогда Влад стал работать охранником на парковке. Восстанавливаться он не желал, чем ее очень разочаровал. Еще ей не нравилось, как он повел себя на похоронах. Я не стал уточнять детали, чтобы не возвращать ее к тем событиям.

Однако Влад хорошо ухаживал за О.: водил в рестораны, часто дарил цветы, покупал одежду. Я же сводил ее пару раз в кафе и кино. Она начала намекать, что привыкла к другому формату отношений. Я впал в ступор, потому что не вел праздный образ жизни. Как я мог пригласить ее в ресторан, где цены соразмерны моему месячному доходу? Я сказал, мне понадобится не меньше месяца для разведки. Она ответила, что ничего глупее не слышала. Я тогда еще чувствовал себя провинциальным и старался не тратить время на посещение мест, где буду чувствовать себя неловко. Боялся заходить в магазины в торговых центрах, чтобы не позориться перед консультантами. Всегда старался покупать себе вещи на рынке или в простых магазинчиках, похожих на те, что были в моем городе.

А подарки… О. намекнула, что любит розы с длинным стеблем, а также новые книги Дарьи Донцовой в твердой обложке. Коллекцию этого чтива собирала ее мама. Теперь в комнате О. всегда стояли цветы и уменьшалось свободное место на книжных полках.

На занятиях она часто наблюдала за мной. Сказала, что обожает, как я кончиком языка касаюсь верхних зубов от волнения. Когда ей было холодно на занятиях, я накидывал ей на плечи свой пиджак. Она сказала, его надо ушить. И брюки тоже. Сходила со мной в ателье, показала, как все следует укоротить. У нее был хороший вкус в одежде. О. могла создать эффектный образ за скромные деньги.

* * *

В перерывах между съемками С. записал R&B-альбом из девяти композиций на русском и английском. Если бы с ним поработал преподаватель по вокалу, они бы звучали не хуже профессиональных. Я попросил его вставить их в фильм.

Теперь мы постоянно использовали на съемках микрофон-пушку, чтобы звук был чистым. На него был надет защищающий от шумов мохнатый чехол. Звукооператорами были по очереди те, у кого оставались свободные руки за кадром. Телескопическую удочку надо было держать в одном положении долгое время, чтобы свисающий над актерами микрофон не попал в фильм. Если же он появлялся в кадре, приходилось все переснимать. Еще требовалось следить за тенью от этой конструкции, потому что мы не использовали экраны с искусственным освещением – снимали при естественном свете. В общественных местах мы бы привлекали лишнее внимание, если бы его выставляли. Начало фильма без каких-либо препятствий удалось заснять на перроне и внутри железнодорожного вокзала. А вот на автовокзале к нам подошла охрана. Они проводили нас в вагончик к главному. Тот объяснил, что на режимном объекте без разрешения запрещено осуществлять видеосъемку. Решили изъять оборудование до выяснения обстоятельств. Я пояснил, что оно принадлежит академии, а мы лишь студенты. Тогда охранник вытащил DV-кассету и убрал ее в стол.

– Забирайте камеру и можете быть свободны. Запись будет уничтожена, – властным голосом сказал он.

– Кассета тоже принадлежит академии. Там снятый за месяц материал. Нас выгонят, если мы не покажем результаты своей работы, – пояснил я.

– Пусть приходит ваш ректор, и мы с ним будем решать эти вопросы.