Она того стоит

Стаей его обделила судьба,
Боль и обида в его сердце жила.
Долго волк бродил с горем своим,
Давно для других стал он чужим.
Под пристальным взглядом черных ворон
Крики их слышал с разных сторон.
Мокрая морда, большие клыки,
В шрамах остались ушей уголки.
Его грубые грязные лапы
С болью прошли отчужденья этапы.
Первый был вовсе не сложен,
Но фундамент оказался заложен.
Многие сильные волки из стаи
Душевные слабости в нем замечали
В отношении дичи, которую жрали.
Не терпел он, когда жертвы визжали,
А волки вокруг от счастья пищали.
Долго они его понять не могли
И потому волчонка оставили и просто ушли.
Детеныш протяжно скулил и страдал,
Но вскоре смирился и перестал.
Переломный момент в его жизни настал,
Второе рождение он испытал.
Волчонок сделался волком,
Стал цельным, а не от стаи обломком,
Сам через силу стал убивать,
Чтобы страшный голод свой утолять.
Душевные раны быстрей зарастали,
В матерого зверя его превращали.

Жизни лета? никого не щадили,
Кому-то радость и прелесть дарили,
А кого-то оставляли ни с чем,
И не всегда лишь только затем,
Чтобы истинный смысл в этом найти,
Все же в русло дважды одно не войти.
И негласно сам выбираешь судьбу
Без права протеста себе самому.

В гуще деревьев, под покровом небес
Из раза в раз волочил волк свой крест.
Безразличье жило в нем до всего.
За исключением лишь одного.
Давно уже в этих лесах
Блуждающий конь медленно чах.
Как он здесь оказался и почему,
Известно было ему одному.
Но волк не трогал его,
Видел в нем себя самого.
В черных хищных глазах
Отражался конь в душевных чертах:
Он белый, высокий и быстрый,
Сильный, породистый, чистый
От грязной грубой жизни лесной.
Случайно ступил он в нее грациозной ногой.
Волк это чувствовал и вспоминал,
Каким же сам прежде бывал.
Но различие было лишь в том,
Что волк привык к одинокой жизни потом,
А благородный скакун обречен,
Ибо в мех густой не облачен.
Морозной зимы не пережить было ему.
Из дебрей выход коню не найти самому.
Скудные дни приближали зиму?,
Тем самым решая чью-то судьбу.

Осенние капли хмурого неба
Повисли на зернах несжатого хлеба.
Прикосновения мокрого ветра
Колыхали ветви высокого кедра.
Набухшие кроны деревьев столетних
Запах дарили ароматов бессмертных.
Все в эту пору ярче и холоднее,
Дни короче, а ночи длиннее.
Казалось, что все как всегда,
Но волку было жалко коня.
Хищник знал, где люди тут жили
И сколько собратьев его там убили.
Если конь человека найдет,
То теплый уютный дом обретет.
Но как волку заставить коня
Беспрекословно слушать себя?
Ведь животные говорить не умеют
И кони рык волчий не разумеют.
Шкурой рискуя, осталось одно —
Гнать скакуна до селенья того.

Шелест листьев, веточек хруст,
Страшно в лесу онемения чувств.
Серая шерсть замелькала во тьме,
Волк, пасть приоткрыв, подходит к воде.
Медленно, но жадно речку зубами хватая,
Последнюю жажду свою утоляет.
Он замер и быстро к ручью побежал,
Конь, увидев, от него поскакал.
Волк, горловые связки свои напрягая,
Издавал жуткие звуки, его догоняя.
А тот то туда, то сюда убегал,
Не зная, что хищный зверь ему помогал.
Кустарники волку царапали морду,