Закусочная «Феникс»

Я вспомнил Сергея – вот уж правда, весело начинается месяц! Странно, что Пан не заглянул вчера: в понедельник такой визит смотрелся бы куда органичнее. Впрочем, в этом был весь Пан – он умел выбирать дни, когда его жертва не ждёт удара, чтобы убить её с первой попытки

К работе я вернулся не сразу – в глазах всё плыло, но времени на восстановление не было – нужны были действия, эффективные, правильные действия. Первым делом я позвонил своим товарищам по несчастью: кто, как не они, поймут меня в такой момент? Впрочем, звонил я не за тем, чтобы посетовать на судьбу и злобного Пана, а с целью проверить, действительно ли он накинул в конце прошлого месяца этот злосчастный процент.

Мне не повезло – все прочие арендаторы, скрипя зубами, подтвердили правомерность хитрого хода нашего арендодателя. Кому-то «повезло» заплатить дополнительные средства сразу, кто-то, как я, узнал об этом уже в новом месяце. Так или иначе, действовал Пан в рамках закона, измеряя всех нас одной мерой.

Общность нашей беды была плоха ещё тем, что мне, как последнему из арендаторов Пана, не у кого было просить помощи – остальные только-только расплатились за аренду, поэтому занимать у них было бессмысленно: денег у ребят попросту не было. Чувствуя, как отчаяние захлёстывает меня, я стал звонить тем, с кем связывали меня рабочие и приятельские отношения – поставщикам, но и они обещали только посмотреть, есть ли у них свободные средства, не давая никаких гарантий.

Сделав всё возможное на данный момент, я позволил себе отключиться, обслуживая посетителей на автопилоте.

К жизни меня вернула Ольга – сгусток энергии, радости и любви. Жила она в этом же здании, а посему неудивительно, что частенько сюда заглядывала. Познакомились мы долгое время назад, ещё когда «Феникс» только расправлял крылья, и сами не заметили, как стали близкими друзьями. Ольга была одним из тех клиентов, кто не просто заходит вкусно поесть и интересно поговорить – она любила «Феникс» душой, видя больше, чем просто помещение.

– А где же Николай? – через силу улыбнувшись, я указал Андрею Ивановичу, стоявшему на кухне, на коробку с апельсинами. Ольгин заказ я знал заранее – днём она частенько заскочила выпить стакан свежевыжатого апельсинового сока.

– Ох, – мило закатив глаза, она вздохнула – признак того, что мне предстоит услышать долгий рассказ, и я, наученный годами общения с дочерью шаровой молнии, сделал музыку потише – иначе будет тяжело разобрать её речь, лившуюся бурной горной рекой:

– Он поехал в офис грузовой компании, чтобы заплатить за бригаду грузчиков – мы наконец закончили ремонт в новой квартире, завтра-послезавтра собираемся переезжать! Вы не представляете, как я рада – почти четыре месяца мы жили практически врознь, ну, я рассказывала, он не хотел, чтобы чужие люди занимались ремонтом, поэтому жил там, а к нам пока приехала мама… В общем, не знаю, почему у других пар ремонт портит отношения – я горю от ожидания!

Меня забавлял этот момент в их отношениях. Там, где отступались другие, Оля и Коля упорно шли вперёд – трудности сплачивали их.

– Очень рад, – сказал я, передавая ей сок.

– Как Вы? Мы собирались зайти на неделе, но, если можно, в двух словах…

Я вздохнул и рассказал ей об арендодателе и его требованиях. Реагировала Ольга в своём духе: сначала её большие глаза наполнились отчаянием, потом детской, бессильной злобой:

– Как же я хочу убить эту гадину! – едва не плача, Оля хлопнула своей миниатюрной ручкой по барной стойке. Этот удар сопроводил электрический треск – одна из ламп, висевших над стойкой, моргнула и погасла.

«Блеск», подумал я, «Теперь ещё лампочку менять».

Тем временем Ольга взяла себя в руки, и по её бегающему взгляду стало понятно, что она думает над возможным решением.

– Вот, – наконец выпалила Оля, дав мне визитку, – в этом банке работает одна моя старая подруга – не по возрасту, конечно, мы бывшие одноклассницы. Скажите ей, что я Вас направила. Она лучше понимает в этих лазейках, так что вполне вероятно, Вам дадут ещё один кредит.

Такого я не ожидал, поэтому где-то с минуту молчал, уставившись на мою нежданную спасительницу, которая, смеясь над такой реакцией, крепко сжала мою руку:

– Мы ещё повоюем!

Я кивнул, ещё не совсем понимая, что к чему. Пока я соображал, Оля, допив сок, корректировала план:

– Только позвоните завтра днём. Я, наверное, сначала сама к ней зайду.

Скорость поиска наилучшего решения явно превышала световую – что бы там не говорил Сергей, я свято верил в то, что Оля намного ближе к высшим существам, чем прочие люди.

– Хорошо, Ольга. Вы спасаете меня.

Собравшись, она на прощание улыбнулась:

– Да как же мы будем без «Феникса»?

Среда.

ЛЮБОВНИКИ

Познакомились они, к слову, именно в «Фениксе», так что я стал невольным катализатором и свидетелем развития их отношений. Скажу честно – видел я многое: недопонимания, обиды, конфликты… Но я знал, что они перешагнут через любое препятствие – и дальше будут идти к светлому, им одним известному, будущему. Почему я был так уверен в них?

Однажды я подсел к Ольге, засидевшейся допоздна и грустно глядевшей в окно. Видно было, что её что-то тяготит, и я, как настоящий друг, хотел её поддержать. Слово за слово, разговор зашёл о Николае.

– Он не боится оставлять вас одну? – спросил я.

Она удивлённо посмотрела мне в глаза и первый раз за вечер улыбнулась:

– Он не боится измены. Это своего рода правило: не изменять, что бы ни случилось. Бывают трудные времена, но после них всегда легче. А измена, при кажущейся своей простоте, сделает все только хуже.

– То есть, у вас есть свод правил?

– Нет, – она хихикнула и загадочно посмотрела в окно, – мы даже вслух-то этого не проговаривали. Будь у нас четкий список того, что можно, а что нельзя, мы бы поубивали другу друга. В этом вся прелесть – понимать друг друга без слов, знать, что даже неоглашенные, негласные правила соблюдаются не по принуждению, а по любви и из уважения к партнеру.

– В этом что-то есть, – сказал я. – Развестись легко, а научиться жить в гармонии сложно, но при этом второе намного приятнее впоследствии.

– Да мы ведь даже не женаты, – она рассмеялась и ушла.

Они целовались так, будто им 16, смеялись на 17, вели себя на 18, строили планы на будущее – как все мы в 20 лет, а реализовывали их так, как реализуют эти планы в их возрасте, точные цифры которого, как, впрочем, и секрет исполнения задуманного, я не выведаю у них никогда.

При всём этом оба вечных подростка прекрасно понимали разницу между борьбой с системой и тихими плевами в её сторону, а также умели нести ответственность за обнаруженные плевки. Эта их черта настолько восхищала меня, что я прощал им ненарочные нападки на мою обитель – помните про ремонт труб? Так вот, забитые благодаря их страсти туалеты я ремонтировал целиком за счёт Николая, который каждый раз, как в первый, сконфуженно оправдываясь, отдавал мне деньги после очередного приступа внезапной любви.

Они дополняли друг друга: взрывная, полная энергии маленькая блондинка Оля, и спокойный, рассудительный Николай, похожий на медведя как телосложением, так и цветом волос и бороды. При этом в нужный момент Ольга могла остудить голову, а в Колиных глазах порой блестели огоньки, выдававшие тайны тихого омута его души: и эти мелочи не давали им ни скучать, ни уставать в отношениях. Они были до жути настоящими, словно не умели притворяться – особенно это касалось Ольги, которая в свои тридцать с небольшим сумела сохранить ребёнка в душе, при этом построив карьеру, и ребёнок этот, глядя на Вас огромными голубыми глазами, говорил то, что думал, первое, что приходило на ум – и нельзя было сказать, что слова эти были выпалены сгоряча или не обдуманы. Просто их произносил человек-метеор, придумывавший и оценивающий слова за пару мгновений, и говоривший со скоростью света.

В Николае же угадывалась простоватость деревенского человека, отнюдь её не стеснявшегося и даже в какой-то степени гордившегося ею, но не так, как гордятся иные деревенщины – за плечами у него были годы работы и пост президента строительной компании, и именно это достижение, равно как и общая интеллигентность, позволяло ему гордиться деревней, которая из его души никуда не денется. Бывало, что он излишне горячился, случалось, что оказывался слишком зажат – но делал он это искренне, вкладывая свою необъятную душу в каждое действие, словно наполняя его смыслом.

Они любили жизнь, любили работу, любили друг друга, и всецело отдавались этой любви.

Любовники не были женаты, но Ольга как-то обронила, что свадьба совпадёт с рождением ребёнка – любовники не хотели лишний раз ограничивать свою страсть формальностями извне, максимально полно наслаждаясь свободой и сладостным отчуждением от остального мира, которому был закрыт доступ к тайнам их отношений.

Отношения эти не были приторно-сладкими, пластиковыми: порой Николай, злобно бурча что-то себе под нос, одиноко сидел в баре, выпивая стопку за стопкой; бывало, что Ольга давала здоровому питанию отбой и, попросив меня включить один из меланхолических плейлистов, со слезами на глазах пила мохито: но ни один из них никогда не позволял себе в эти моменты сделать что-либо, что дало бы повод усомниться в их любви к другому.

Вечером в среду чета, как и обещала Ольга, посетила «Феникс», который, как мне казалось, дышал печалью и тоской, не желая сгореть в очередной раз. Никто из гостей его почему-то не слышал, однако сквозь гул зала и треска масла на сковородках я отчётливо различал его тихий плач, сопровождаемый глухим кашлем периодически воскресавшего кондиционера, и от слёз моего детища на душе становилось ещё тяжелее.

Звонок по номеру, оставленному Ольгой, не дал ничего: меня выслушали, сочувственно вздохнули и сказали, что помочь в такой ситуации невозможно: один кредит, с которым я пока не рассчитался, преградил мне путь к последующим. Чуда не произошло, план провалился, но сегодня я не хотел показывать своего отчаяния – только не перед моими друзьями, которые при всём желании не смогут мне помочь, и я лишь разолью своё горе в их сердца.

Кроме того, начали приходить оповещения от поставщиков – каждый присылал столько, сколько мог себе позволить. Каждая транзакция сопровождалась ободряющим пожеланием, которые тёплыми каплями радости топили лёд бессильного отчаяния, сковавший моё сердце. И капли эти были жизненно важны для нас с «Фениксом», невзирая даже на то, что сумма получалась весьма и весьма скромной.

Однако, как я уже говорил, нельзя было позволить себе страдать на глазах у любовников – а потому встретил их подтянутым, бодрым и готовым к визиту особенных гостей: начиная от раскалённых сковородок, готовых в любой момент приготовить любой заказ, и заканчивая музыкой – играл плейлист «Настоящей любви», в основном состоявший из обожаемого любовниками Моррисона. Я не сразу подошёл к ним, без зазрения совести наслаждаясь их поглощённостью друг другом, которую музыка лишь дополняла. Красиво сочетая низкие тона с высокими, они, сев друг напротив друга негромко напевали «Indian Summer», при этом слегка покачиваясь из стороны в сторону.

Дав им время, я подошёл к столику. Сделав заказ, Николай отправился в комнату за занавесями, Ольга же жестом попросила меня наклониться.

– Вы позвонили?

Я рассказал ей про сегодняшний отказ, но как не старался смягчить всю тяжесть положения, на Ольгу эта история подействовала тяжело: прижав руку к губам, она, отчаянно уставившись в пустоту, качала головой, словно не желая верить услышанному: