Закусочная «Феникс»

– Что за мера?

– Во всём виновата моя извечная прокрастинация – вместо того, чтобы купить подарок заранее, я дотянул до последнего и в итоге из-за приезда брата проспал свой подарок боссу! Вот и пришлось выкручиваться.

Дмитрия как будто окатили ледяной водой – он кричал, торопился, нервничал, выдавая информацию непропорциональными частями, не утруждая себя подробностями. Вот, к примеру, что за загадочный брат? Однако я, несмотря на постепенно закипавшее внутри раздражение, решил не наседать на столь тонкую натуру, а зайти с безопасного края, аккуратно выведывая подробности:

– А что хотели подарить?

– Шикарный, модный портфель! Натуральная кожа телёнка, застёжка на магнитной кнопке, подкладка из шёлковой ткани…

– Видимо, Ваш босс ценитель подобных вещей, – не желая углубляться в технические характеристики портфеля, я с улыбкой прервал его тираду.

– Это одна из немногих вещей, в которых он разбирается, – вздохнул Дмитрий, – ах, какой портфель!

– Какой бы он не был, плакать над разлитым молоком смысла нет. А что в итоге дарите?

Тут загрустивший было клерк встрепенулся и вытянулся в струнку:

– Самый дорогой коньяк в городе, – гордо продекларировал Дмитрий, – Са-мый до-ро-гой! Я никогда не разбирался ни в подарках, ни в алкоголе, но я знаю две вещи: если человек любит коньяк и при этом он твой начальник – дари ему на день рождения са-мый до-ро-гу-щий коньяк!

Ну конечно – вот что это за бутылка! Картина начала проясняться.

Я показал ему большой палец, оценивая выбор – на это Дмитрий благодарно кивнул и, прихлебнув кофе, продолжил:

– В день рождения всегда хочется, чтобы праздник был у всех, ведь так? А особенно тогда, когда тебе в подарок приносят такую бутылку – это не коньяк, это произведение искусства! И зачем же портить праздник себе, отказывая другому в просьбе? Незачем! Лучше пусть празднует, ведь правда же? Понимаете?

Я помотал головой – он снова начал говорить загадками. Дмитрий же в очередной раз удивлённо посмотрел на меня, не понимая моего тугодумия:

– Ну же! Я вновь собираюсь поднять вопрос о своём повышении!

Видя моё прояснившееся лицо, Дмитрий искренне засмеялся, убрал бутылку обратно и, допивая кофе, продолжил говорить под аккомпанемент моих одобрительных реплик:

– Глава филиала в соседней области! И это, попрошу заметить, не очередной холостой залп – заряжено боевыми! Если получу отказ, то…

– Уволитесь? – счастливо спросил его я. Дмитрий махнул рукой, словно говоря: «Ну что же вы так мелко? Гулять так гулять»:

– Застрелюсь!

Плейлист закончился, и в зале повисла тишина. Я недоуменно вглядывался в абсолютно счастливое лицо Дмитрия, не в силах соотнести его со сказанным.

– Всё равно я всю жизнь только и делал, что добивался надуманных целей, чтобы угодить надуманным судьям моей жизни. Я жалкий, слабый человек – и такой выход отлично подчеркнёт это, он станет логичным итогом такой жизни. Кстати, огромное спасибо за кофе!

– Кофе?.. – я никак не приходил в себя.

– Неожиданные визиты родственников я не люблю именно за их внезапность, которая якобы делает вариант отказа их принимать невозможным, – начал он издалека, вытирая при этом губы салфеткой – но Вы даже не представляете, как я ему обрадовался! Мы так мало видимся, живя в одном городе, и тут, вдруг, без звонка – с вещами на пороге! Мой брат, представляете? Как я скучал, Боже, как я был рад его видеть! И одновременно с этим страх – в комнате заряженный пистолет! Не думаю, что он оценит мой план. Мы вроде как должны на следующей неделе прийти в «Феникс», но, как понимаете, не всё зависит от меня. Брату лучше не знать, ведь так?

Я вспомнил о рамках в душе Дмитрия – вот что случается тогда, когда человек пытается пробить путь на свободу лбом, вместо того, чтобы аккуратно и постепенно вскрыть замок психологического барьера, отделяющего его от остального общества. Дмитрий вырвался на свободу слишком рано – он не готов к жизни в этом мире, потому-то и выбирает самый простой путь.

Следовательно, нужно до поры загнать его обратно в старое стойло, чтобы следующий выход стал осознанным и окончательным.

– Вам не жалко его? – я посмотрел ему в глаза, – Его, маму? Вам не страшно перед Богом?

– Всю жизнь, – вздёрнув подбородок, он стрельнул в меня молниями из глаз, – я делал всё ради семьи. Я отдавал все силы и средства, которые у меня были, лишь бы мои родные были счастливы – и в этом находил собственное счастье. Свою жизнь я прожил для них – разве мы не в расчёте? Семья – это лучшее, что у нас есть, и уж точно самое дорогое – но моя совесть чиста.

Не желая объяснять, как у него получилось совместить в своей душе Бога и самоубийство, он показал на кружку, нарочито-бодро воскликнув:

– К сожалению, от храпа мой драгоценный братец так и не избавился, а я так и не научился засыпать при шуме, эквивалентном десяти включённым стиральным машинам, поэтому ещё раз спасибо за кофе. Этот человек, знаете ли, не любит, когда я долго думаю, а когда я сонный....

Меня как током ударило. Что он сказал?

– Этот человек, он мой начальник, и он…

Как его фамилия? Мне не чудится ли?

– Этот че-ло-век, да что с Вами....

– Дмитрий, – я взглянул на него так, что он вжался в диван, – как называется компания, в которой Вы работаете?

Он произнёс название. Я не верил. Почему я раньше не спрашивал? Почему он раньше не говорил? Я не верил.

Это же контора Пана.

– Этот человек хочет отнять у меня «Феникс», – и я рассказал ему о визите моего арендодателя.

Выслушав, Дмитрий задумчиво вздохнул, сложив руки перед лицом, и спросил меня:

– Почему Вы не хотите продать ему закусочную? Фактическим владельцем стал бы он, а Вы бы просто здесь работали – это же логичный выход!

– Мы говорили об этом, но я готов пойти на такой шаг только при условии, что «Феникс» останется таким, какой есть. А ему нужно только помещение – содержание закусочной в его планы не входит.

Я не стал развивать эту мысль при Дмитрии, но Вам признаюсь в том, что должен был сказать ещё в понедельник, но почему-то утаивал, словно не желая признаваться Вам, да и себе тоже, насколько сильно я привязан к этому месту – не просто к стенам и барной стойке: к «Фениксу», который внутри меня, внутри каждого из посетителей – живой, несгораемый. Можно убрать диваны, снести стойку, разбить окна – но «Феникс» будет жить, пока огонь горит в сердцах, пока он делится этим огнём. Пан же хочет выпотрошить это место, забрав каждый уголёк, высыпав всю золу из зала. Как я уже говорил, «Феникс» является моей личной прихотью, но за эту прихоть я готов умереть.

Выслушав меня, Дмитрий одобрительно кивнул:

– Вы правы. Лучше умереть тем, кем ты являешься, нежели жить другим. Не совсем типичная для меня логика, но, тем не менее, слишком правильная, чтобы не следовать ей.

Он посмотрел на часы:

– Опаздываю… – достав деньги, он положил их на стол, резко встал и, поравнявшись с сидящим мной, положил руку мне на плечо, заглядывая в глаза – и снова во взгляде я увидел огонь:

– Чего бы мне этого не стоило, я подниму этот вопрос. Предупреждаю сразу – я ничтожный человек и большого давления на него оказать не смогу. Не обнадёживайте себя – но при этом надейтесь на то, что мой коньяк станет для него достойной заменой «Фениксу».

– Не будем загадывать, чтобы не сглазить, – я готов был обратиться к суевериям, если бы это помогло спасти «Феникс», однако, услышав это, Дмитрий неодобрительно покачал головой:

– Я не говорю определённых вещей не потому, что боюсь сглазить их воплощение в жизнь. Я просто не хочу вспоминать, как насмехался над чем-то или не принимал что-то во внимание – и это что-то сыграло роковую роль. Не возносить выше орла – и не придётся ползать ч червями. Эта фраза сказана про веру, но и в контексте общего отношения к мелочам, которые, оказавшись фатальными, ощущаются больнее втройне, она хороша. Хвалиться тем, что ещё не сделано или чересчур сильно уповать на то, что то, что трудно будет сделать, получится, не следует не потому, что Вы сглазите что-либо – просто хвастливые слова и сладкие мечты станут костью у Вас в горле, когда что-то пойдёт не так.

И он быстрым шагом пошёл к выходу. Я подумал, что если бы Дмитрий вёл себя так же, как сейчас, каждый день, он бы уже давно основал собственную компанию и был бы наконец счастлив – если его счастье действительно в этом.

– Послушайте, – окликнул я его, – не волнуйтесь насчёт достойной замены: коньяк ведь дорогущий! Я уверен, он вполне может ею стать.