Грачевский крокодил

– Что ты, с ума спятил! Тише!

– Да ведь здесь же нет никого.

– А окна, а двери, а ты, а я! Теперь я самого себя боюсь. Ложусь спать, так все двери запираю, все окна закупориваю – чтобы во сне не сбрехнуть!.. Запирай и ты.

– На кого же подозрение-то падает?

– Пока ни на кого еще!.. Брошюрка, братец ты мой, была подброшена во время базара на площадь и поднята одним мужиком. Мужик был неграмотный, встретился ему писарь волостной, он и показал ему книжонку, а писарь как прочитал, так в ту же секунду ко мне. Теперь оба они, и мужик и писарь, под арестом сидят, под строжайшим караулом!

– Их-то за что же?

– А чтобы не разболтали!

И, переменив тон, прибавил:

– Позавтракаю, я тотчас в Путилово…

– Зачем?

– Причуивать, разнюхивать… Уж я донес и прокурору, и исправнику, и жандармскому…

– Да, грустно, – заметил отец Иван. – Ведь Путилово-то всего в пяти верстах от Рычей… Однако, – прибавил он, немного помолчав и поднимая опущенную голову: – у всякого свои заботы! У тебя свои, а у меня свои! Ведь я по делу к тебе приехал…

– Ах, да! – вскрикнул становой, ударив себя по лбу. – Про тебя-то я забыл совсем! Ну что, съездил в Москву-то?

– Съездил!

– Что же, удачно?

– В том-то и дело, что не совсем…

– Почему же?

– Не знаю. Скворцов взял с меня деньги, подписал составленное тобою заявление к мировому, а мировой не принимает его в резон…

– Как так! ведь в заявлении сказано же, что деньги нашлись, что подозрение, падавшее на твоего сына, не имеет основания, и что Скворцов, наконец, просит о прекращении дела.

– Да, все это сказано!.. Скворцов даже лично к мировому ездил, а мировой говорит, что все-таки дело без разбора нельзя покончить, что заявление необходимо проверить на суде, ибо дело это не гражданское, а уголовное.

Становой задумался, прошелся раза два по комнате и затем, остановившись, проговорил:

– А ведь пожалуй что и так! Как же быть-то?

– Иными путями хочу! – проговорил отец Иван.

– А именно?.

– Оказывается, что судья родной брат нашему прокурору.

– Ну?

– Хочу его просить, чтобы он замолвил за меня словечко.

– А ты знаком с ним?

– С ним-то я незнаком, но ведь он друг и приятель предводителя… Так вот я и хочу ехать к Анфисе Ивановне и попросить ее переговорить с предводителем, кстати теперь он у себя в имении живет. Предводитель, конечно, уважит старуху и не откажется повлиять на прокурора, а прокурор на брата. Вот я и приехал с тобой посоветоваться! Одобришь ли ты мой план?

Становой хотел было ответить что-то, но, услыхав в соседней комнате стук ножей и тарелок и звон стеклянной посуды, подхватил отца Ивана под руку и проговорил:

– Чу! завтрак подали! Пойдем-ка выпьем да закусим!.. Авось за завтраком-то лучше придумаем, как быть и что делать.

И оба они оставили кабинет и перешли в залу. Завтрак был действительно подан. Становой «долбанул» квасной стакан водки, отец Иван две рюмки, и приятели принялись за еду.

– Эй, ты, рыло свиное! – крикнул вдруг становой, обращаясь к двери. Дверь мгновенно распахнулась, и в ней показался рассыльный. Словно кукушка на часах, выскочил он и стал как вкопанный. – Лошадей закладывают?

– Так точно, вашескородие.

– Хорек едет?

– Так точно, вашескородие.

– Скажи, чтобы поскорей запрягали.

– Слушаю, вашескородие.

– А теперь исчезни!..

Рассыльный исчез опять-таки как исчезает кукушка, а отец Иван и становой принялись за еду и за обсуждение Асклипиодотовского дела. К концу завтрака они порешили, что так как ни в одном серьезном деле невозможно обойтись без барыни, то и в данном случае следует ехать к Анфисе Ивановне и просить ее содействия. В это самое время у крыльца послышался стук подъехавшего экипажа, звон колокольчиков, громыхание бубенцов, и становой, заглянув в окно, вскрикнул:

– А! вот и лошади поданы!

И, быстро вскочив с места, бросился в кабинет.

– А знаешь ли, что я придумал! – проговорил он, возвращаясь в залу с портфелем подмышкой, в шинели и в кепи на голове. – Ведь в Рычи-то тебе через Путилов ехать… Поедем-ка со мной. До Путилова поболтаем дорогой, а в Путилове ты можешь пересесть на своих лошадей и следовать дальше!.. Там уже недалеко… Ну, говори, едешь, что ли?

– А как мои лошади за ямскими-то не поспеют! – возразил отец Иван.

– Ох, уж рассказывай!.. Будет тебе сиротой-то прикидываться!.. Точно я лошадей твоих не знаю!

– Да ведь и я знаю, какова тройка у Хорька!

– Ну, нечего зубы-то заговаривать! Едем!

– Пожалуй! – проговорил отец Иван нехотя и взял свою шляпу.

Когда они вышли на крыльцо, экипажи были уже поданы. Впереди стоял тарантас станового, а сзади тележка отца Ивана.

– А! приятель, здорово! – крикнул отец Иван Хорьку, кивнув головой и бросив взгляд на тройку.