Рабы бессмертия

Стрелял он метко, и, судя по всему, патроны у него были не простые. Пуля разбивала кость в мелкие куски, делая ее мягкой. Несмотря на это, лезущий первым продолжал держаться, не падая. По нему лезли уже другие. Сталкер выстрелил в голову. Мертвец подкатил глаза и, замычав, начал падать, цепляясь за других, вовлекая их в падение. Осталось только двое ползущих к ним. Калмык тут же накинул петлю на шею первому, лезущему практически без одежды, и через ветку вздернул его вверх, зафиксировав в подвешенном положении.

– Все, Док, отстреливай всех, мне нужна минута, – скомандовал он.

На мертвеца петля на шее и отсутствие опоры под ногами не произвели никакого впечатления, он умудрился одной рукой зацепиться за ветку, притянуться и, находясь чуть ниже сталкера, схватить его за ноги. Калмык тут же выстрелил ему в голову, заставив тело обмякнуть. Затем он втащил его выше, развернул и связал руки за спиной, вместе с ногами, соединив две связки. Таким образом, существо руками касалось собственных пяток. Зомби пришел в себя, вися на одной шее. Не в силах сказать слова он таращился на Калмыка. Трофим хоть и был никудышным стрелком, но большая обойма, близкое расстояние, медленные цели давали ему огромное преимущество, он сбрасывал одного за другим мертвецов вниз. Он не заметил, что на ранее зеленой опушке из десятка деревьев уже не осталось ни одного живого растения, все превратилось в черный, словно сгоревший и осыпающийся прах. Калмык внимательно смотрел на мертвеца.

– А ведь он не подыхает, Док?! – с удивлением сказал он. Трофим дрожащими руками поменял обойму. – А если вот так?

Зверолов воткнул охотничий нож в мертвеца и распорол ему брюхо. Существо задергалось. Порченые красно-желтые внутренности посыпались вниз, на вновь упрямо карабкающихся мертвецов. Сломанные кости их срастались, но казалось, что они все-таки стали медленнее. Висящий на одной только шее зомби и Калмык продолжали сверлить друг друга взглядами.

– Док, он как резиновый, режешь как будто покрышку, и он все равно в сознании! – не то восхищенно, не то возмущенно сказал зверолов. – Его что на части тут разложить? А? Как думаешь, срастется?

Трофим уже не очень соображал, находясь в шоке от того, что делал Калмык, и от настырно лезущих к ним мертвецов.

– Они не пользуются пищеварительными органами, – крикнул ученый, краем глаза глядя на висящий безобразный вспоротый объект.

– Не пользуются? – изумился Калмык. – Интересно, а вот этим они пользуются?

Он чирканул внутри мертвеца ножом, нисколько не смущаясь, засунул туда руку и выдернул сначала легкие, а потом сердце, которое едва пульсировало, выплевывая темную, почти черную кровь. Трофим хоть и вскрывал ранее объекты для изучения, но делал это в хорошо освещенном кабинете, вместе с коллегами, под запись видеокамер, бережно упаковывая органы, взвешивая, измеряя, в то время как другой ученый относил все это в холодильник с обязательными надписями даты, времени и названия органа. Но тут, в этой зачумленной обстановке, на черном дереве, в тумане и грохоте выстрелов выпадающие их зомби куски никак не ассоциировалось у него с этикой некробиолога, а уже стонущие внизу мертвецы никак не ассоциировалось с коллегами в белых халатах.

– Сдох? – с надеждой спросил Трофим.

– Не-а, – ответил зверолов, пристально глядя в глаза мертвецу. – Вот такую, значит, они нам жизнь предлагают, а, Док?

– Последняя, – заряжая обойму, отчаянно закричал Трофим, которому было явно не до философских высказываний и размышлений.

– Побереги патроны. Теперь папка стрелять будет, – сказал он. – Делай как я!

Зомби, висевший напротив него, дернулся, как будто хотел помешать сталкеру или столкнуть его, но только слегка качнулся, скованный в движениях. Сталкер прицелился и выстрелил в каждого из замедлившихся мертвецов, после каждого выстрела спускаясь на одну ветвь ниже. Последнего он застрелил почти в упор. Все пятеро повалились на землю, но первый из застреленных невероятно живучих зомби уже сидел.

– Ходу, Док, ходу, – крикнул сталкер и, убедившись, что ученый слышит его и тоже спустился, утопая в тумане, двинулся скорым шагом обратно на базу.

***

Овод с братьями прекрасно видел двух спящих в деревьях людей. Равномерное красное свечение показывало, что люди сильны и крепки, а им нужны крепкие братья. Старший Брат сказал, что скоро они пойдут дальше, потому что лес, в котором они живут, когда-нибудь кончится, из него уйдет вся прохлада и жизнь, сочащаяся по стволам и ветвям деревьев, скрывающаяся в земле. Бегающие и прыгающие сгустки жизни уже научились обходить их стороной и прятаться, но не все. Большие, крупные, бордовые топчущие землю и крушащие все комки силы, которых он раньше называл псевдогигантами, никогда не пытались убегать, и их хватало всем братьям на два раза. Овод помнил, как он предложил людям спуститься и поговорить. Он был уверен, что, если они поговорят и он поделится с ними частицей силы Старшего Брата, они все поймут, они будут рады влиться в братство и идти вместе со всеми плечом к плечу. Но люди оказались глухи, их красное покрывало жизни оказалось недосягаемым, и тогда он с братьями решил спустить их вниз, чтобы объяснить, куда они все скоро пойдут, как они будут любить и понимать друг друга, без слов, без приказов. Они смогут вместе пойти, чтобы пить жизнь и прохладу деревьев, земли, кабанов, плоти, бывших людей, существ, маскирующихся под людей, а самих людей, не имеющих ничего общего друг с другом, обращать в братство, единое и нерушимое. Когда он решил подняться к ним, они несколько раз тушили ему свет, но сила Старшего Брата не позволяла случиться этому надолго, и он снова открывал глаза, чтобы нести его частицу к ним, к двум сидящим на дереве и говорящим о не настоящем, о придуманном, о не имеющем никакого значения. И вот один из них накинул ему петлю на шею. Один из них поднял его за шею, отчего немного захрустели позвонки, но это было не страшно, сила Старшего Брата позволяла забыть про боль. Когда один из них вскрыл его, это было неожиданно и немного страшно, но, хвала Старшему Брату, это не имело никакого значения, его сила была выше этого. Когда один из них вынул легкие и сердце, разговаривая с другим человеком, впору было ужаснуться, но Старший Брат был сильнее, свет хоть и померк в глазах, но братья, которые остались внизу, давали ему силы, давали ему жизнь, поддерживая в нем частицу Старшего Брата. Потом они сняли его и отнесли к полному прохлады и жизни месту. Раны зажили, но Овод остался пустой, без сердца и легких. Теперь он не сможет говорить, но он всегда будет нести частицу Старшего Брата им. Людям. Уже сейчас его братья спешили сюда с оружием, чтобы догнать и вернуть в братство этих двоих не понимающих ничего людей. Они дойдут до их дома и приведут сюда их и тех, кто будет рядом, и все они станут одним-единым, верным Братством, семьей и единением.

***

Зверолов и ученый быстрым шагом шли через туман. Сталкер часто останавливался и прислушивался к ощущениям, кидал болты и снова шел. Трофим же совершенно не представлял, в какую сторону надо идти, и следовал за Калмыком след в след на расстоянии чуть больше метра. Наконец Калмык остановился, поднес было руки к лицу, чтобы открыть забрало, но вовремя одумался и, переводя дыхание, обернулся к ученому.

– Док, нам надо эту дрянь с себя смыть. По-малому охота, сил нет, хоть в комбез дуй.

Трофиму и самому хотелось бы вдохнуть свежего, не фильтрованного воздуха, но снимать комбинезон, залитый непонятно чем, означало бы почти стопроцентную вероятность подцепить заражение.

– Тут недалеко водоем есть, лужа небольшая, а там пару слабых химок. Я видел, в них плоти клешнями вылавливали что-то, падаль какую-то. Значит, химия слабая, мы в ней искупаемся по-быстрому, а потом в воду прыгнем, чтоб не сгореть. Согласен? – предложил он.

Выбирать особо было не из чего. Дезинфицирующих салфеток явно не хватит, до базы еще идти и идти, в дороге обязательно нужно будет перекусить, чтобы хватило сил, да и вообще тащить эту заразу на Армейские склады было нельзя. Просто нельзя, это некробиолог понимал на все сто процентов.

– Согласен, – ответил Трофим.

Калмык сориентировался каким-то своим звериным чутьем в этом тумане и поменял направление. Почти через час показалось ярко-зеленое озерцо, в котором плавали вздувшиеся розовые трупы кабанов, уже без шерсти, обожженные кислотой и оттого отвратительно безобразные. Еще одно тело лопнуло ранее и, высыпав отвратительное содержимое, лежало в потемневшем пятне, медленно растворяясь в озере.

– Где вода-то? – забеспокоился Трофим. – Где смывать?

– А, там, за камышами, – как будто с досадой сказал зверолов, махнув рукой.

– А если там кровосос? – спросил Трофим, помня о подобной возможности.

– Ну пойдем глянем, Док, только быстрее, не хочу в мокром ходить.

– Что так просто пойдем и глянем? – совершенно не чувствуя себя в безопасности, напрягся ученый.

– Док, от нас воняет, наверное, этими зомбаками. Я уверен, что тут вокруг Рыжего леса все зверье от них шарахается. Сейчас подойдем, все, кто есть, разбежится к чертовой бабушке, – ответил Калмык, невольно переминаясь на ногах. – Хотя нет, Док, давай я купаюсь, а ты со мной идешь, вонять на кровососов. Заодно проверишь, как кислота работает, не разъест ли на мне чего, чтобы быть готовым.

– Ага, – кивнул Трофим. – Давай.

Калмык положил ПДА, пистолет, запасные обоймы, батарейки на землю, выдохнул и медленно вступил в зеленое озерцо, которое оказалось по колено. Зеленая жидкость, слегка шипя и испаряя органические остатки на нем, принимала его. Пройдя пару метров, стоя все еще по колено в воде, сталкер выдохнул и, сделав над собой титаническое волевое усилие, лег на живот, лицом в зеленую лужу, затем перевернулся на спину, убедившись, что не оставил ни одного сухого места, встал и быстро пошел к берегу. Зеленая слизь на нем дымила легким парком, вступая в реакцию с верхним химически стойким слоем.

– Быстрей, Док, – запаниковал сталкер и бегом побежал к озерку, обогнув нечто не видимое следующему за ним ученому.

Озерко также не вызывало желания искупаться в нем. Подернутое ряской, с торчащими из разных мест прутьями арматуры и остовами машин, оно могло быть хранителем неизвестно какого количества трупов и другой заразы, но была надежда, что от заразы в этом озерце можно найти лекарство. Калмык разогнал рукой ряску и всмотрелся в дно водоема. Удовлетворившись результатом, он лег и поплескался, создавая неуместный шум для этого туманного утра. Вскочив, он вышел и осмотрел себя с ног до головы, а Трофим осмотрел его сзади. Швы не лопались, краска как будто поблекла, но в целом Сева выдержал кислотную ванну на пять с плюсом. Поняв, что все в порядке, Калмык, уже прыгая на месте, принялся расстегиваться. Добравшись, наконец, до нижнего, он с долгим стоном облегчения выдал струю в полторы атмосферы, забарабанившую по лежащей на берегу покрышке.

– О-о-о… – простонал он, содрогаясь. – Ты, Док, думай как хочешь, а я знаю, что душа под мочевым пузырем находится. Пописаешь, и на душе легче становится. Ну пойдем, что ли, теперь тебе на процедуры.

– Пойдем, – улыбнулся Трофим.

Минут через десять он уже так же забарабанил по покрышке. Оба рюкзака пришлось выкинуть в кислотное озеро, чтобы никто не подобрал их вместе с заразой. Кислотное купание они все равно бы не выдержали, продукты, кстати, не оказались испорчены мертвецами, но Трофим почему-то не рискнул их употреблять, неизвестно, попал на обертку вирус или нет. День без еды стоит такого риска, а с водой они что-нибудь придумают. Сталкеры очистили как смогли ПДА, пистолеты, фазометр, боеприпасы и теперь уже совершенно налегке двинулись в путь.

Туман рассеивался.

Глава 9. Брат

Измотанные, измученные жаждой и голодом Калмык и Док появились перед Армейскими перед сумерками. Идти быстро они не могли, сил уже не было, особенно быстро они таяли, когда приходилось пробегать через фонящие радиацией места, чтобы потом, сбившись на тяжелый шаг, идти, восстанавливаясь, едва передвигая ноги. Надо отдать должное зверолову, его опыт, чутье на аномалии, возможные места появления мутантов и маршрут дали им практически беспрепятственное прохождение обратного пути. Завидев черно-желтые экзоскелеты на посту, специально выкрашенные в предупреждающий яркий цвет для постовых, Трофим наконец позволил себе признаться, что устал как никогда в жизни. Комбинезон Сева с его фильтрами и запыленным стеклом казался переносной тюрьмой, медленно прижимающей его к земле, душной камерой, которую он вынужден был таскать с собой. Поравнявшись наконец с постовыми, Калмык хриплым от пересохшего горла голосом коротко сказал: «Мойка» и пошел к небольшому железному контейнеру, стоящему сразу за первой вышкой справа от входа. Контейнер ранее, очевидно, был простым гаражом, имел такие же воротины, которые быстро открывал один из бойцов группировки без брони.

– Заходи, Док, – сказал зверолов, – это как раз для таких случаев.

Трофим зашел внутрь. В «гараже» горел свет от лампочки в плафоне на потолке. Двери за ним закрылись. По бокам стояло несколько баллонов из-под кислорода, переделанных под что-то другое, потому что из них шла труба с несколькими трубочками, направленными на вошедших. За стеной включился воздушный компрессор.

– Руки подними, сейчас водные процедуры. Пистолет, ПДА, прибор свой в корзину брось, там ребята почистят безопасно.

– Здорово придумано, – нашел силы порадоваться Трофим.

– Я тебя…

В этот момент звук шипящего пара, ударившего из десятков сопел, заглушил его слова. Калмык начал поворачиваться под этими струями возле своего баллона, ученый повторил его движения возле своего. Через десяток секунд мощный поток красноватой жидкости с силой ударил из этих же сопел, разбиваясь о комбинезоны и забрало костюма, постепенно вспениваясь. Мойка и дезинфекция были у Свободы на высоте. Еще через минуту подали воду, смывшую всю пену и химию с комбинезонов. Лязгнув засовами, открылся контейнер.

– Выходи давай. Гипс к себе срочно требует. Отчитайтесь и гуляйте, – сказал свободовец, жестом показывая на выход.

– Я тебя правильным мясом накормлю, псевдособака тушеная. Сам консервировал, – пообещал Калмык, капая каплями воды. – От нее здоровье как от артефакта восстанавливается, нам сейчас как раз пойдет.