Рабы бессмертия

Погрустневшая компания разлила еще по одной. К тому времени поспело горячее в котелке. Стоявшие на посту долговцы оценили, что наука ушла, следовательно, оставшиеся мужики теперь не имеют особого повода пить, нарушая неписаный порядок светового дня.

– Э, мужики, не рановато ли накидываете? Еще день на дворе, а вы тут балуете, – сказал один из долговцев.

– Начнете шуметь, пойдете за забор, – медленно и уверенно подтвердил другой.

– Нормально все будет, командир, – крикнул Липа, помахав рукой.

Минут через десять заметно повеселевший сталкер Лихо вышел вместе с ученым наружу. Ничего не говоря товарищам, он взял свой автомат и рюкзак, подмигнул разинувшим рот сталкерам и пошел за ворота. Берик последовал за ним, без рюкзака, вооруженный одним пистолетом ПМ. Стоявшие на посту долговцы в броне ПСЗ-9, видя такое, буркнули что-то в рацию, но, получив ответ, успокоились и потеряли интерес к ушедшим.

Через минут сорок уверенного сталкерского хода по исхоженной территории, что примерно равнялось полутора километрам от бункера, сталкер остановился, показывая пальцем на небольшую, ничем не отличающуюся от других лощину, с небольшими вразброс растущими осинами, тополями и карагачами. Деревья начали расти там всего несколько лет назад, и кусты, растущие между ними, еще не успели захиреть и стать прозрачными.

– Вот тут, значит, Берик, у них есть лаз. Куда ведет и как ведет, я не знаю, но регулярно вижу, как отсюда выходит один, два, а возвращаются пять, шесть, – незаметно показывая пальцем, но не рукой, сказал сталкер.

Лесок стоял тихо и неподвижно. Такой же серый, как и серое небо над ним.

– А почему так тихо показываешь, незаметно, – спросил Берик, неосознанно стараясь не пялиться в лесок.

– У них там наблюдатели, увидят, что про них говорим, сорвутся еще на фиг под землю или стрельнут. Я не в курсе, я не палился, – повернувшись вообще к лощине спиной, сказал сталкер.

– Ну так мне что делать? – спросил ученый, понимая шаткость ситуации.

– Давай сейчас сделаем крюк, заляжем. Покараулим часа два, три, они как пить дать появятся. ПНВ у меня есть, если стемнеет, сам все увидишь, и по домам.

– Хорошо, – согласился Берик. – Веди.

Пара, поменяв направление, двинулась прочь, только для того, чтобы залечь на стоящем поодаль холме.

Время медленно гнало размытое облаками светило по небосводу, изредка давая ему выглянуть и осветить вечную осень Зоны, с ее роняющими листья, но все никак не облетающими до конца деревьями лесных полос и опушек, серо-зеленой травой неровных, захламленных человеческим мусором полей, и хмурыми озерцами воды стального цвета, в которых таились как остовы машин, так и людей. Терпеливо прождав до сумерек, лежа на животе, сталкер наконец толкнул Берика под бок.

– Вон, смотри. Идут.

Ученый вскинул бинокль к глазам. В наступающих сумерках, когда все и вся становится серым, он увидел растянувшуюся вереницу зомби. Впереди шел явно отмеченный ими объект, в рубахе с оранжевыми квадратами. Быстро посмотрев на ПДА и несколько раз просканировав местность на отклик маячка, внедренного в отмеченного зомби, он убедился, что сигнала нет. Недоуменно почесав скорлупу встроенного шлема, он продолжил наблюдения. Идущий первым мертвец остановился у самой кромки леска, покрывающего лощину, дожидаясь следующей за ним изорванной братии. Постояв с минуту в ожидании, он, пригнувшись, вдруг ловко полез внутрь леска. Один за другим остальные зомби повторили его движения и скрылись из виду. Берик молча смотрел на эту картину, с трудом сдерживая эмоции. Еще бы, он так удачно нашел сверхколонию. Наверняка там есть какая-то яма или погреб, где они собираются и синхронизируются, а это значит, что среди них обязательно есть самый высокоразвитый организм, с которого и можно будет взять образцы тканей для лаборатории, ориентирующейся уже на вторую и третью категорию. Оставался вопрос, как это сделать?

– Я пойду посмотрю, куда они пошли, – сказал Берик, вставая на ноги.

– Не сожрут тебя упыри? – побеспокоился сталкер. – А то не докажешь потом вашим, что я тебя не на убой отвел.

– Не сожрут, – успокоил ученый. – Я одним глазком, пойдем вместе глянем, ты подальше стой только.

– Лады… Я только камеру включу, чтобы было потом что долганам предъявить в свое оправдание.

Сталкеры и ученый встали и направились в сторону исчезнувшей группы. Очень скоро они стояли у края леска. Лихо уже включил камеры ПДА и с расстояния нескольких метров снимал ученого и его движение внутрь лощины. Под ногами Берика безжалостно ломались сухие, как нарочито расставленные и присыпанные листвой ветки. Такой шум был недопустим для скрытного перемещения, но это не останавливало ученого. Спустившись в лощину, сталкер еще долго слышал треск веток и, следуя звукам, шел вдоль леска снаружи, впрочем, не планируя в случае опасности спешить ученому на помощь. Об этом они не договаривались. Минуты через три шаги затихли. На ПДА сталкера пришло сообщение: «Лихо, подойди». Сталкер с сомнением посмотрел на надпись, прислушался к чему-то своему и, пригнувшись, полез в лесок, в свою очередь также создавая шум и треск от присыпанных листьями, замаскированных веток. Ученый стоял в темноте, освещая лучом налобного фонаря хорошо видимую металлическую двустворчатую железную дверь, лежащую на склоне лощины. Вокруг двери листва по цвету отличалась от окружающей, что говорило о том, что ее двигали и переворачивали. Увидев такое, сталкер остановился позади Берика, в первую очередь осматривая окружающий кустарник.

– Они все там, – негромко и зачарованно, как загипнотизированный, сказал ученый.

По коже у сталкера побежали мурашки.

– Пойдем отсюда, наука. Жизнь дороже, я свое дело сделал, – сказал сталкер, чувствуя поднимающуюся панику при виде этих мрачных железных дверей без всяких зацепов снаружи для открывания.

– Пойдем, – согласился Берик. – Завтра буду наблюдать. Будешь страховать?

Лихо отрицательно махнул головой. Что-то ему совершенно не нравилась идея тереться вокруг этого места, зная, что под ним куча зомби, которые могут достать его прям здесь, через эту железную дверь, не открывая ее и не показываясь на виду. Пара, сталкер и ученый, бестолково треща сучьями, уже в полной темноте наконец выбралась из леска лощины и двинулась обратно в сторону Янтаря. Прождав, пока два силуэта исчезнут из виду, к лощине, ковыляя и спотыкаясь, встав с земли по сигналу ведущего зомби, двинулась новая многочисленная группа мертвецов. Уже не таясь и не стараясь наступать на разложенные в листве деревяшки, она с шумом и треском двинулась к люку. Люк отворился, и мертвецы один за одним спустились вниз. Люк захлопнулся, и что-то в нем глухо провернулось.

Глава 6. Черные братья

– Радуйся, наука, – потрепал по плечу Трофима Гипс, наблюдая, как транспортно-десантный вертолет МИ26 садится на специально расчищенную вертолетную площадку на базе Свободы.

Из вертолета летчик, разглядев Гипса, махнул ему, как своему знакомому. Гипс приветственно поднял руку и, пригнувшись, чтобы не быть так сильно сбиваемым ветром, двинулся к летчику. Летчик открыл дверцу. Они пожали друг другу руки, крича друг другу, о чем-то кратко поговорили, и Гипс сунул какой-то сверток в руки пилоту, тот шуточно козырнул и радостно улыбнулся. Даже несмотря на закрывающий пол-лица летный шлем, было видно, что он страшно доволен подарком. Гипс, также пригибаясь, вернулся к Трофиму.

– Пилота кормить обязательно надо, – прокомментировал он. – Зона жадных не любит.

Двери транспорта открылись, и стоявшие внутри два солдата охранения стали отцеплять и подтягивать ящики к краю. Несколько свободовцев в экзоскелетах, подошедших сразу по открытию люка, занялись разгрузкой, снимая по двое ящики и относя их в сторону. Трофим верил и не верил. Его оборудование, которое он сам распаковывал и делал надписи на ящиках, вернулось к нему в той же самой упаковке. Вот его надпись красным маркером, указывающая место этого ящика в четвертой комнате его прошлой лаборатории, а вот характерный скол на крышке, когда Лукас при вскрытии ящика недостаточно глубоко засунул монтировку и отломал щепу. Просто не верилось, что здесь, в Зоне, можно было вот так оперативно решать вопросы такой сложности. Очевидно, способность Гипса пробиться к самым верхам действительно была его талантом. Через несколько минут разгрузка была закончена, и пилот, махнув рукой Гипсу, поднял машину в небо.

– Вот так-то то, Док, – удовлетворенно сказал сталкер, – решили мы твои запросы. Теперь бери пару ребят, располагай все как следует и принимайся за дело. Я бы с удовольствием посмотрел, что да как, но не до этого сейчас, – сказал Гипс.

– А что случилось, Гипс? – спросил Трофим, заметив серьезное выражение лица лидера.

– Калмык с Рыжего вернулся, говорит, ребята пропали, пока он по своим тропам шарился. Похоже, какая-то новая группировка завелась. Калмык по следам прошел, но недалеко, решил вернуться предупредить базу пораньше. Но не твоего это профиля дело, наука – это наше, – сказал Гипс. – Сейчас с бойцами потолкуем, отправим отряд на разведку, на выручку. Узнаем, что за ряженые еще там образовались. Давай, Док, располагайся. Все.

Гипс развернулся и пошел в сторону здания. Недалеко стояло шесть человек в полном боевом облачении. Трофим не знал, чем именно отличается сталкер на кратком отдыхе и сталкер перед походом, поскольку, как правило, они выглядели одинаково, та же броня, то же оружие, но что-то выдавало их. Собранность, напряжение и готовность, словно волчья стая, пристально смотрящая вдаль и навострившая уши, готовая выдвинуться в путь по найденному следу. Поравнявшись с отрядом, Гипс остановился. Пока Трофим вместе с двумя помощниками в экзоскелетах ходил от ангара до ящиков, показывая, что брать в первую очередь, что во вторую, что и куда ставить, все это время Гипс разговаривал с бойцами. Выдвигаясь в последний рейс за ящиками, он увидел, что отряд, взяв оружие в походное положение, уже двинул на выход, а Гипс стол на месте и задумчиво курил сигарету, но, не докурив ее, смял и, не выкидывая, пошел к зданию, где находился его кабинет.

Достаточно быстро, в течение двух часов, Трофим расставил все оборудование по местам. Дело было знакомое, электричество проведено местным электриком, а перегородки еще раньше соорудили из огромных брезентовых кусков материи, прикрепив их к сделанным из уголков сварным рамкам. Теперь лаборатория Трофима занимала почти сто квадратных метров и состояла из двух секций. В целом он мог бы разместиться и на меньшем расстоянии, но, помня, что ему часто приходилось ходить вокруг оборудования, он расставил все на расстоянии двух метров. Первая секция у него предназначалась для простых работ, там стояли 3Д-микроскопы, лазерные и электронные, холодильник для образцов, стол, компьютер и пара местных шкафов. Во второй комнате лабораторный стол, шкаф с химической посудой, реактивами, питающими растворами, ультразвуковые ванны, печи, центрифуги и, самое главное для него сейчас, инкубаторы для колоний, требующие особо нежного и тщательного ухода. Инкубаторы располагались в отдельной стерильной комнатке из прочной пленки с помещенными ультрафиолетовыми лампами внутри, с предбанником для переодевания, в котором все, даже пол, устилал пластик. Таким образом, во второй комнате была еще одна маленькая комнатка, этакая кубическая пластиковая палатка. Трофим несколько раз собственноручно вымыл там полы с дезинфицирующим раствором после установки инкубатора, застегнув на плотную замок-молнию после окончания. Все другое оборудование было накрыто специальными пластиковыми герметичными колпаками. Конечно же, новыми приблудами заинтересовались Худой и Рваный, словно два брата, вышедшие из своей берлоги, и, слегка смущаясь, интересовались назначением агрегатов. Трофим с удовольствием рассказывал про оборудование, заодно припахав пареньков на сборку этого добра. Также он понял, что ребята рано или поздно отожмут у него какой-нибудь микроскоп для своих нужд, поэтому предусмотрительно дал добро на пользование одним из них, с 2000-кратным увеличением, и строго-настрого запретил прикасаться к сканирующему зондовому микроскоп (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%80%D1%83%D1%8E%D1%89%D0%B8%D0%B9_%D0%B7%D0%BE%D0%BD%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B9_%D0%BC%D0%B8%D0%BA%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BF)у. На что ребята охотно согласились. Кроме того, он взял по капле крови Худого, Рваного и подвернувшегося под руку Коваля, которые не в пример долговцам и сталкерам с удовольствием согласились посмотреть завтра на свои эритроциты под микроскопом.

Теперь, когда основная работа была сделана, ему предстояло заняться главным, тем, из-за чего он принял решение не возвращаться на Янтарь и примкнуть к Свободе. Нужно было выяснить, заразился ли он этим вирусом, внедряющимся в живую клетку, копирующим оригинальное ДНК своим, или нет. Они регулярно сдавали кровь на анализ там, на Янтаре, но анализы ничего не показывали. Трофим, собственно, и не вникал, как именно отдельный медицинский пункт под руководством Михаила Маеровича проверяет его кровь на заражение, но вряд ли это было особо углубленно. Уже за полночь он разбавил каплю крови сталкеров питающим раствором, подождал, пока красные вогнутые внутрь таблетки разойдутся по всей капле, и, глядя в дисплей инкубатора, отделил поштучно каждую таблетку в блистеры десять на десять ячеек. То же самое он проделал и со своей каплей крови. Работа была кропотливой, но в результате он имел по сто сепарированных красных телец от каждой капли в питающем растворе уже к четырем утра. Поставив инкубатор на режим, он со спокойной совестью откинулся на спинку стула. Теперь у него были сутки. Если кровяные тельца начнут делиться, что вообще не свойственно человеческой крови, поскольку в них нет ядра, то дело дрянь, если они, как и положено, распадутся, значит, по крайней мере в соответствии с этим простейшим тестом, он не инфицирован. Питающий раствор составлен таким образом, что питает любую клетку очень долго, до нескольких дней. За это время клетка должна проявить свои свойства, расти, стареть естественным образом, либо еще как-то проявить себя, согласно своей природе. Только сейчас сообразив, сколько времени он провел в этой пластиковой комнатке под ультрафиолетом, с небольшим фильтром-клапаном вентиляции, он почувствовал духоту и, скинув в предбаннике халат, очки, перчатки, шапочку, вышел во вторую комнату, погруженную в мягкий дежурный полумрак от нескольких маломощных лампочек, запитанных от артефакта. Вздохнув о том, что здесь еще нельзя ставить чайник, чтобы хлебнуть чайку, когда это так необходимо, он еще раз окинул комнату взглядом, в которой тихо гудел трансформатором поддерживающий благоприятный режим для клеток инкубатор, и вышел в первую, а затем на выход из ангара, окунувшись в царящую на территории базы ночь. Поплотнее запахнув куртку с меховым воротником, он быстрым шагом по уже знакомой тропе двинулся в свое здание, чтобы наконец-то завалиться спать.

***

Овод вышел из Рыжего леса со своими братьями. Ночь не являлась сложностью для них. Все вокруг струилось и дышало живительной прохладой, у всего был свой свет и оттенок. У деревьев свой, у травы и земли свой, у четвероногих, двуногих прыгающих и бегающих мутантов своя, гораздо более сильная и утоляющая жажду прохлада. То место, где он оставил экзоскелет, теперь не излучало жизни, они с его братьями, которых было больше двух десятков, осушили все, что было в округе, на сотню метров. Старший Брат сказал, что их семья должна расти и им нужны еще братья. Сегодня они вышли за ними. Половина сюда, в эту часть леса, а половина, ведомая братом, бывшим наемником, к их точке. Овод помнил все, помнил, что его экзоскелет может работать, если поменять поврежденный модуль, он также знал, кто может починить. Все остальные братья, ранее ходившие как сталкеры, наемники, бандиты и свободовцы, также все помнили, но это не имело значения. Они теперь были братьями, у них был свой Старший Брат, который заботился о них и знал о них все, они верили и были бесконечно преданы ему, они не искали смысл в его приказах. Он хочет, чтобы их братство, их семья стало большим и сильным, и тогда они смогут показать еще большему количеству людей, как хорошо быть братьями, они будут едины… Впереди, в десятке метров выскочил тушкан и бросился удирать со всех ног, унося на себе голубое покрывало жизни. Овод протянул руку и схватил тушкана за голубое покрывало. Мутант задергался и забился, не желая отдавать прохладу Оводу, медленно приближающемуся к нему. Но чем ближе было расстояние, тем крепче держал он мутанта за его голубую светящуюся накидку, еще пара шагов – и сорванная с тушкана жизнь сгустком энергии влетела в Овода, заставив его выдохнуть от удовольствия и облегчения. Это был прекрасный момент… момент насыщения… пусть не долгий, пусть всего на десяток минут или меньше, но это было прекрасно… Следующие за ним братья также перехватывали тушканов, которых здесь оказалось множество. Маленькие шустрые зверьки иногда успевали вырваться из невидимых рук братьев, унося с собой жизнь, но это было не важно. Здесь в Зоне полно жизни. Спереди, сзади, справа, слева, даже внизу, почти на метр иногда больше в земле, везде… Кроме той, уже большой поляны, где он оставил экзоскелет. Овод выдохнул. В его мысленном взоре проносились картины базы на Ростке… Там полно было людей, которые не являлись его братьями, их нужно было принять, им нужно было принять братство. Они его примут… но не сейчас, сейчас их еще слишком мало. А пока… Овод осмотрел окрестности. Там вдалеке горел костер, очевидно, это были сталкеры… не обращенные. Он вместе с остальными братьями развернулся в их сторону. Они поговорят с ними, они их призовут, они поймут, насколько это хорошо, быть в братстве.

Несколько теней ярко-красными всполохами жизни понеслись прочь. Кровососы. Один кровосос мог утолить жажду на два или три часа, это очень хороший носитель жизни, еще хорошие носители кабаны и плоти. Снорки не очень, у них пресное и безвкусное покрывало жизни, оно не приносит радости, но насыщает все равно. Ночной костер приближался, вот уже виден был часовой, спокойно стоящий и смотрящий в темноту. С него нельзя снимать красное покрывало жизни, нужно просто отпить немного, чтобы оно потемнело. Тогда он упадет и будет спокоен, но сначала нужно поговорить.

– Кто там прется? – спросил часовой, припадая на одно колено и включая фонарь.

Спящие за ним пять человек проснулись, мгновенно схватились за автоматы и перекатились в стороны, рассредоточиваясь, промаргиваясь со сна и определяя свой сектор обстрела. Свобода.

– Свои, не стреляй, – ответил Овод, чувствуя, как медленно произносит слова.

Им с братьями не нужно было говорить друг с другом, у них все было просто, не нужно было разговаривать. У людей нет такого понимания, им обязательно нужно говорить друг другу что-то, иначе они не поймут себя… Глупцы. Глаза ослепил свет. Тут же яркими цветками расцвели автоматные очереди. Десятки свинцовых пилюль попадали в тело, разрывая органы, пролетая насквозь, ломая кости его и его братьев. Овод споткнулся от мощного заряда картечи в грудь и упал на спину. Ничего, это ничего не решает. Протянув руку к ведущему огонь сталкеру, он запустил руку в красное покрывало, почувствовав, что держит его, он потащил на себя, одновременно впитывая такой сильный красный свет человека. Человек споткнулся и упал. Он был все еще жив, так и должно быть. Овод встал. Ранения затягивались очень быстро, поскольку красное одеяло жизни сталкера давало так много сил, что этого хватило бы на несколько таких ран. Мы дадим ему тело, наше тело, и скоро он станет их братом. Остальные сталкеры, ведущие огонь, также почти сразу прекратили стрелять. Упавшие братья встали. Каждый подошел и склонился к своему будущему брату, и прикоснулся к нему. Неважно, как, но сталкер станет на путь к братству, как только их тела соприкоснутся. Через кровь или через слизистую, это было неважно. Овод провел ладонью по губам человека. Все. Теперь он станет их братом. Через несколько ночей или раньше. Он взвалил сталкера на плечо. Остальные также взвалили своих к себе на плечи. Братья без поклажи взяли оружие и рюкзаки. Это хорошая ходка, Старший Брат будет доволен, а сегодня нужно найти еще несколько человек. Ночью, днем или утром, это неважно. ПДА будущих братьев наверняка покажут, где есть еще необращенные, не имеющие и не чувствующие ценности братства, пока не чувствующие.

***

Рассветное утро серой пеленой повисло над Янтарем. Шлюз бункера открылся, и на пороге появился научный сотрудник шестой лаборатории вместе с сопровождающими его двумя долговцами Кабаном и Кучером. Задача была проста. Нужно было изучить железный люк в лощине и попытаться в дальнейшем вскрыть его. Кучер как местный механик и мастер на все руки должен был заняться этим вопросом, как только изучит двери. Троица была с головы до ног увешана кристаллами, чтобы минимизировать воздействие мертвецов в случае их атаки. Через час они были на месте, настороженно изучая металлические листы с легким налетом ржавчины. Кучер достал остро отточенный кусок металла и провел им по железу, затем еще раз, затем еще, с каждым разом нажимая все сильнее и сильнее. Наконец, удовлетворившись результатом и близко осмотрев царапины в свете фонаря, сказал:

– Металл хороший, деловой. Газом возьмем, но так просто не порежем, тугой, легированный, к нержавейке близко. Толщину бы еще узнать.

С этими словами он достал небольшой молоток и стукнул по листу. Раздался характерный стук металла, быстро растворившийся в утреннем воздухе.

– Не, толщина не страшная, миллиметров двадцать, – пояснил он. – Если хочешь, Берик, порежем с обеда. Помощников возьмем и вскроем тут.