Видящая

– Вас ждет отец в кабинете. – Он обратился к Мелинде и добавил: – После чего вся семья соберется в обеденной. Прошу за мной, вам необходимо переодеться.

Мел пожала плечами и вопросительно посмотрела на Кайлу, та помахала ей рукой и пообещала, что будет ждать ее за ужином.

Кайла улыбалась ей в след, пока тощая девчонка не скрылась из виду, думая о том, что теперь все изменится, и пока об этом мало кто догадывался. Пританцовывая по паркету, Кайла направлялась только ей самой известно куда именно, напевая что-то себе под нос.

Фрэнк проводил Мел до ее апартаментов и стремительно исчез. У себя в комнате она быстро просушила влажные волосы полотенцем и зачесала их назад. Проходя мимо зеркала в современной, красивой ванной, она резко остановилась, заостряя внимание на своем лице. Мелинда никогда не считала себя красавицей, ее раздражал большой рот, как казалось ей, с чересчур пухлыми губами, чуть раскосые большие глаза, слегка вздернутый нос. Мелинда поймала себя на мысли, что желала понравиться биологическому родителю, хотя он ей был и не совсем приятен. Но она не спешила его судить, ведь они виделись всего два раза, один из которых не продлился и минуты, закончившись сотрясением. Девушка пожалела, что под рукой не оказалось ни румян, ни туши, чтобы хоть как-то преобразить свое лицо. Мелинда твердо решила дать ему еще один шанс.

Оставив все как есть, она вошла в комнату и заметила аккуратное черное платьице, висевшее на вешалке, на приоткрытой дверце шкафа. Платье было простого покроя и определенно ее размера, в этом она была уверена. Мелинда подошла ближе, чтобы рассмотреть повнимательнее, и бережно провела по нему рукой. Плотная ткань ласкала ладонь. Оно было совсем новое, что вызвало в ней какое-то странное чувство. У нее никогда не было новых вещей, сколько она себя помнила. «Может, если только в прошлой жизни», – поправила она себя. Платье должно было быть чуть выше колена, слегка приталенное, с американской проймой, а горловина была отделана кружевом. Мел представила, как пройма красиво оголит ее руки, а приталенный фасон подчеркнет стройность.

Ей вдруг стало казаться, что это платье не для нее, слишком дорогое для такой неряхи, как она, но девушка быстро отмела эту мысль. На секунду Мел подумала, что это платье ее сестры, уж очень оно было по размеру и в стиле ее идеальной Катарины.

Глубоко в душе Мел не хотела, чтобы ее новоиспеченный папаша думал, что она перед ним из кожи вон лезет, чтобы выделиться и предстать в лучшем свете. Поборов желание надеть его и тем самым присвоить себе такую желанную вещь, она отвернулась от него и направилась к своей тощей сумке за парой бессменных джинсов.

И вот уже тремя минутами позже она спускалась по лестнице вниз, где ее должен был ждать Фрэнк. Верный себе, он стоял внизу и с суровым выражением лица рассматривал ее влажные волосы и неизменное одеяние. Может, он и хотел ей сделать замечание, но вот только это было не в его правилах.

Слуг в поместье было много, но почему-то именно он был приставлен к ней, и Мел гадала, то ли это от того, что он являлся одним из самых поверенных лиц, либо, наоборот, самый невостребованный, и таким образом ему вручили нянчить трудного подростка с забытых Богом окраин. «Скорее первое, уж больно вид у него важный!» – пришла к выводу девушка.

На последней ступеньке Мелинда остановилась и, слегка подняв руки, сделав вид, будто пальцами зажала концы невидимого платья, сделала шуточный неловкий реверанс, не забыв улыбнуться при этом. Фрэнк в очередной раз не оценил шутку и с еще более суровым видом слегка кивнул ей, как бы веля следовать за ним.

Осматривая все вокруг, она поняла, что в этом крыле ей еще не доводилось быть. Они шли по узкому коридору. По правую руку тянулась глухая, отделанная деревянными панелями стена, а по левую – ряд огромных витражных окон, за которыми бушевала стихия. Продвигаясь все дальше, она поймала себя на мысли, что готова повернуть обратно и бежать, бежать, пока не найдет Кайлу и не попадет в ее чудесные, теплые объятия. Ладони вспотели, а сердце гулко билось, заглушая все остальные звуки, и создавалось впечатление, будто ее ведут на казнь. «А может так оно и есть?!» – она предчувствовала, что ничего хорошего там, куда ее ведут, она не услышит.

И вот они остановились у деревянной двери, не отличающейся особенно ничем среди других, которая была тупиковой в этом нескончаемом коридоре. Фрэнк остановился, дожидаясь, пока девушка не поравняется с ним, и негромко постучал.

Они услышали тихий, но четкий ответ. Фрэнк распахнул для нее дверь, но сам заходить не стал. Мел сначала замялась, но потом неуверенно сделала шаг через порог, а в это время Фрэнк проводил ее сочувствующим взглядом. Стук закрывшейся позади нее двери заставил ее подпрыгнуть от неожиданности, затем она услышала свой нервный смешок. Кажется, у нее нервы совсем ни к черту стали. Она только второй день здесь, а уже с лихвой нырнула в бурный поток зловещих открытий.

В этой огромной комнате господствовал полумрак, потому как ни один осветительный прибор не работал. Со стороны улицы мокрые ветви хлестали окно, расползаясь по стеклу, как щупальца огромного осьминога. Мел хотела бы подойти и зашторить окна занавесками из плотной материи цвета бамбука, висевшие по обеим сторонам от окон.

Пока хозяин покоев молчал и давал ей время осмотреться, она не преминула воспользоваться этой возможностью. Кабинет был в сдержанном классическом стиле, без какой-либо вычурности, его отличала от других помещений строгость геометрических линий. Дерево и кожа – так кратко можно было обозначить это пространство. Мел не обнаружила здесь ни компьютера, ни факса с принтером. На огромном столе из дуба, подчеркивающем статус хозяина, скромно, на краю примостился дисковый телефон, больше похожий на антиквариат, которым никто не пользуется.

Хозяин расположился в дальнем углу в удобном кожаном кресле, а на его ногах покоилась открытая книга. Мел уловила вкусный запах табака, подобного которому она никогда не чувствовала. Кресло, в котором он расположился, выглядело очень уютно. «В нем, наверное, было не только удобно работать, но и вздремнуть часок-другой, в перерывах между делами», – пытаясь отвлечься, подумала Мелинда.

Пока его гостья разглядывала обстановку, он неотрывно смотрел на нее. По его лицу нельзя было догадаться, о чем он думает. Когда же, наконец, Мел посмотрела на него, он не спеша отложил книгу на секретер и указал взглядом на ближний угол, в котором располагался небольшой коричневый кожаный диванчик:

– Присаживайся. – Он, словно хищник, наблюдал за каждым ее неловким движением, как будто изучая все повадки добычи, прежде чем напасть.

Девушка послушно села, сложив руки на коленях, и выжидающе посмотрела на него. Создавалось впечатление, что он испытывает ее на прочность, и она готова была принять вызов. Мел изогнула брови дугой:

– Вы хотели меня видеть. – Она как бы подсказала ему причину своего прихода, будто он мог забыть.

– Совершенно верно. Я хотел поговорить о твоей новой жизни и твоем будущем… Здесь. С нами, – он выжидающе смотрел ей в глаза.

– Радует, что хотя бы сейчас вас начало волновать мое будущее. Это приятно.

Мел пыталась сказать это, как можно серьезней, чтобы завуалировать иронию, сокрытую в ее словах.

– Почему ты в таком виде? Тебе не предоставили новой одежды?

Он был до омерзения спокойным, а в глазах отсутствовали эмоции, как у робота. Мелинде так и хотелось подойти и встряхнуть его. Он был в черном строгом костюме, с расслабленным галстуком цвета бордо. И тут до нее дошло, почему платье, висевшее у нее в комнате, было черного цвета. Вся семья носила траур, ну кроме Кайлы, разумеется: старушка переживала все это по-своему, пряча свою горечь глубоко внутри.

– Я решила, что в этом мне будет комфортнее, только и всего. Не думала, что этим расстрою вас, – она виновато уставилась на него, ненавидя себя за высказываемую против воли этому человеку учтивость.

«Значит, он бросил ее на добрых шестнадцать лет, ни звоночка, ни письма, и теперь она должна пресмыкаться перед ним? Ну, уж нет! Это его стоит корить за отсутствие родительских инстинктов по отношению к ней», – ее взгляд стал жестче, а спина выпрямилась и напряглась. Говорить все это она, конечно, ему не собиралась, но и прогибаться точно не будет. Заметив перемену в дочери, он решил перейти к сути:

– Теперь это твой дом, и совсем скоро ты здесь освоишься. Можешь осматриваться еще месяц, но потом ты приступишь к учебе в колледже, а также к занятиям на дому. Нужно будет нагнать то, что упустила за эти годы. У нас здесь заведены свои порядки, как и в том месте, где ты пребывала до этого. Тебе обо всем расскажет Фрэнк.

Он отвел глаза, как будто не желал теперь смотреть на нее, и сначала это даже походило на осознание чувства вины. Но нет, на его лице читалась все та же непреклонность. Мелинда, конечно, не ожидала, что придет сюда и услышит о том, как он сожалеет о потерянном времени, проведенном в разлуке, как хочет все наверстать и как любит ее, но и такой сухости она не ожидала, будто они были на деловых переговорах.

– Прошу тебя приложить все усилия в учебе. Тебе придется нелегко, надеюсь, ты справишься и оправдаешь мои ожидания. – Эдвард был настолько спокоен, будто каждый день в его жизни объявляется давно утерянная дочь, и он каждой из них давал наставления. Не человек, а бесчувственный камень, и такой же твердый. И никаких тебе объяснений или хотя бы красивого вранья. Все просто.

– Да, и еще, с сегодняшнего вечера у тебя будет своя комната. К концу ужина в нее перенесут все твои вещи. И прошу тебя больше в таком виде нигде не появляться. Я позаботился, чтобы тебя обеспечили нужной одеждой и всеми необходимыми вещами. Через полчаса мы будем ужинать, прошу не опаздывать. И переоденься.

Он открыл дверь, давая понять, что разговор окончен, и перед ужином он желает насладиться одиночеством и душистой сигарой.

Но она не двигалась с места, продолжая пялиться на него.

– И это все, что вы хотели мне сказать? – разочарованно проговорила она, не выдержав.

– Верно, – только и сказал он, смотря на нее, как на назойливое насекомое. Но тут Мел подумала: хочет ли она именно сейчас узнать правду от этого холодного высокомерного человека. И ответ она нашла быстро – нет, ни сейчас и ни сегодня, и, наверное, ни от него. Ей ничего не оставалось делать, как подняться, зыркнуть на него недовольным взглядом и выйти.

Глава 5 Ужин

Она ожидала, что Фрэнк будет ее поджидать за дверью, но там абсолютно никого не было. За окнами уже царила непроглядная тьма, а сильный ливень перерос в мелкую морось. В доме зажглись тусклые огни, сделав жилище более таинственным и угрюмым, чем при дневном свете. Мел благополучно добралась до своей временной комнаты, по пути никого не встретив, весь дом как будто вымер. Войдя в нее, она прислонилась к двери, переводя дух.

Девушка горько улыбнулась, как бы тешась над самой собой. Ведь когда она собиралась встретиться с этим человеком, то представляла, как он бросится к ней и будет молить о прощении, а она бы еще подумала: простить его или нет. В конечно счете она бы его непременно простила, после чего они бы долго разговаривали, пытаясь наверстать упущенное время. А ведь ей так много нужно было рассказать! Всю свою жизнь она знала – ее обязательно заберут из приюта любящие родители, она изменится, перестанет курить, будет вести себя как хорошая девочка и обретет потерянный, как оказалось, не по своей воле, семейный очаг. Но увы, сегодня она поняла, что к ее новоиспеченному отцу это не относится, он как стена, в которую она уперлась, и ей ее не пробить.

Другое дело бабушка. Только подумала о ней, как душа наполнилась теплом. За те два дня, которые она ее знает, девушка поняла, что она не одна, она любима, и все изменится.

Проанализировав все это, Мел решила держать нос выше и не падать духом. Неприязнь новообретенных родственников она уж как-нибудь переживет, и не такое с ней творилось.

Собрав всю волю в кулак, она все же решила переодеться в платье, которое ей с такой любезностью предоставили. В углу пристроилась пара черных туфель-лодочек на небольшом каблуке, которые она сначала не заметила.

Мелинде было интересно: у этой семейки ужины такие каждый вечер или только по особым поводам. И будет ли там Максимилиан? Этот вопрос тоже волновал ее девичье, но отнюдь, не самое нежное сердце.

Прежде она никогда не заморачивалась на своей внешности, но сейчас, стоя уже переодетая перед большим зеркалом, осматривала себя критическим взглядом. Стиль платья совершенно не соответствовал цвету ее волос, и она первый раз за все время пожалела о своем бесшабашном поступке. Хорошенько их расчесав, чтобы они приняли хоть мало-мальски приличный вид, если это вообще было возможно, она заправила их за уши, открыв лицо. Косметикой она тоже никогда не пользовалась, но сейчас, подумала Мел, легкий макияж пришелся бы к месту, и немного преобразил бы ее. Только вот незадача – она все равно не могла пользоваться этими женскими приспособлениями.

Платье! Вот чем она поистине наслаждалась. Хоть фигура у нее была неказистая и костлявая, платье скрадывало все погрешности, а пройма-американка красиво оголяла руки. Тут она невольно вспомнила про свою сестру. Насколько они были похожи, настолько и разные. От нее, даже лежавшей в гробу, бледной, невозможно было оторвать взгляд. Мел понимала, что и наполовину не была так хороша, как Катарина.

И тут она могла отчасти оправдать отношение к ней отца. Лучшая часть его самого ушла из жизни, оставив на своем месте жалкое подобие.

Посмотрев на часы, висевшие на стене, Мелинда быстро напялила туфельки. Они пришлись ей в пору, и тут она тоже не удивилась. Может, они снимали с нее мерки, пока она спала? Представив это, она ухмыльнулась, выключая свет на выходе.

– Ой! – она нечаянно налетела на Фрэнка. – Опять следите за мной?

– Нет, мисс. Извините. Вас ожидают.

Фрэнк смерил ее серьезным взглядом, давая понять, что ему некогда с ней любезничать. Идя рядом с ним, она теперь поняла, кого он ей напоминал. Альфреда Хичкока. Только лицо было не таким добродушным. Но она чувствовала, что он хороший, преданный и ответственный человек, а это все не что иное, как напускная серьезность, положенная его ответственному статусу.

***