Под веткой сирени

Пока наша машина дрожала на каменистой дороге, я с приятной грустью посмотрела вслед «Пустынному оазису». Я долго буду помнить его добродушного хозяина. Прощай, Альфред. После тошнотной тряски удалось заснуть в позе эмбриона практически до конца поездки.

8

После детища Альфреда мы проехали еще часов шесть, пока не начали прорисовываться очертания Пенбрука. Общая цветовая гамма города была выдержана в современном стиле – оттенки коричневого и оранжевого. Миновав мост, разделяющий трассу от городских дорог, наша машина въехала в окрестности города.

Он состоял из малоэтажных кирпичных строений, этажей пять или шесть, не больше. Местами город утыкан подобиями высотных зданий и, наверняка, это торговые или бизнес центры. Отсутствие вычурных и громадных домов-муравейников пробуждало чувства уюта и комфорта, которые теплом отзывались в моём сердце с каждым новым проеханным метром. Терпеть не могу шумные города, вечные толкучки из людей и пробки на дорогах.

На окраине города, по пути в центр, располагались частные сектора с зелёными лужайками, которые напомнили мне наш родной Вэствиль. На десять минут я почувствовала себя как дома.

Вид за окном постепенно сменился на более городской – модные магазины с панорамными окнами, показывающие всю красоту витрин с летней одеждой; манящие кафе и рестораны всех кухонь мира; множество парков, цветные билборды с рекламой и в меру оживлённая активность на улице. Прохладный воздух здесь казался свежее, небо было более голубым. Глаза с неподдельным интересом цеплялись за всё. За мелкий зелёный куст у светофора, за бабульку с собакой, за каждую встречную машину. Всё казалось таким новым и ярким, особенно в самый разгар дня.

Мы ехали медленно, заворожённо разглядывая всё вокруг. Для жителей Пенбрука жизнь текла своим чередом, никто не заметит новую машину. Зато для этой самой машины с этого самого момента, с этой самой секунды, меняется всё, что нам было так привычно до прибытия сюда.

– Ой, папа, папа! – окликнула я, стуча его по плечу, – видел там кафе, которое только что проехали? Крутая вывеска. Никто не запомнил название?

– Какое кафе? – мама устало закатила глаза, не понимая моего интереса, – таких кафе здесь миллион. Скотт, не слушай, поехали уже. Будем останавливаться у каждого места, которое нам понравится, весь день потеряем.

Да и хрен с вами. Сама потом найду.

Нежно голубая вывеска, напоминающая волну и выбивающаяся из стиля окружающих бежевых домов, на которой белыми буквами красовалось короткое название. Сквозь большие окна я заметила стеклянный аквариум вдоль всей стены. Такого еще нигде не видела. У нас ведь дома кафе мало. Все ходят к миссис Роуз. Я визуально запомнила это место и найду без труда. Спойлер… я его так и не нашла самостоятельно.

– У меня уже пятая точка затекла. Ну, долго там еще? – мама не переставала ныть и массировала своё бедро кулаком. Будто одна она, бедняга, устала ехать в тесной машине.

Спустя двадцать минут после въезда в центр мы припарковались возле нашего нового дома. Точнее, дома родителей. Я же всё-таки решила обитать в общежитии. Оно было ближе к универу, чем наш дом. Возможность экономить полчаса в обе стороны меня привлекла, а если соседка будет адекватной, то я не против жить там.

– Мэри, сядь спокойно, – прервал её папа хмурым взглядом. Он был как всегда сосредоточен на чём-то своём.

Меня жутко раздражало то, что помимо того, что отец сам редко позволяет себе выражать позитивные эмоции, так он еще и маму в этом упрекает.

Двухэтажный дом смотрелся скромным и был выдержан в общем коричневом стиле остального города. Родители в несколько рейдов переносили вещи, а я со своим рюкзаком пробралась внутрь вдоль каменной тропинки, где уже стояли коробки с вещами, которые папа отправил вместе с грузовиком. Внутри дом был просторнее того, где мы жили в Вэствиле. Всё такое светлое, непривычное. Нужно будет обязательно купить шторы.

– Ну, как тебе дом, дорогая? – напугала меня мама, высунувшись из-за спины.

– Мама, меня чуть Кондратий не хватил, – я со всем своим актерским мастерством схватилась за сердце, показывая весь ужас сложившейся ситуации.

– Ой, ты девка молодая, с тобой ничего не будет. Смотри, тут спальня, одна из ванных комнат находится по другую сторону лестницы на второй этаж, а здесь… – она повела меня следом в соседнюю комнату, взяв за руку, – кухня. Некоторую технику еще нужно будет докупить, чтобы всё выглядело современно, но в целом пока так.

– А моя комната где?

– Прямо по лестнице и направо. Слева наша с папой спальня, поэтому твоя в другом конце этажа.

– Я полетела к себе, с остальным потом разберусь.

Когда я переступила заветный порог, меня встретила комната раза в полтора больше моей предыдущей с новеньким, еще запечатанным матрасом на массивной деревянной кровати и окрашенными в белый стенами.

Я разобрала вещи, вскрыла матрас и плюхнулась на него. Я чувствовала такую усталость с дороги и была разбитой. Разбитой и одинокой. Я бы хотела сейчас получить заветное смс от близкого человека по типу «как ты? ты доехала? всё хорошо?». Но у меня его нет.

Каждый день я чувствую тоску оттого, что у меня нет близкой души, с которой я могу делиться всем на свете. Хоть Лу и оказалась полным разочарованием, она была одной из тех немногих, с кем я искренне дружила. Мы часто сбегали на вечеринки ночью, гостили друг у друга, я посвящала её в свои самые заветные тайны. Жаль, что она поменялась. Или, может, она всегда была такой, а я просто не замечала и смотрела на жизнь сквозь розовые очки?

Глаза сразу стали влажными, слёзы больно щипали. Мне бывало так погано на душе, а выслушать некому. Мне некого обнять, некому выговориться, некому уткнуться в плечо. Все мы люди, которым нужен близкий человек. Тот, который скажет «я рядом, и ты можешь мне довериться».

Когда тебе двадцать один, ты еще имеешь хороший шанс обрести новых друзей, но всё-таки какова вероятность встретить их, если за все прожитые годы ты сделать этого так и не умудрился?

Я вытерла остатки полувысохших слезинок со своих глаз и, проминая свой матрас, начала раздумывать о планах на ближайшие дни. Университет начинался лишь через неделю.

9

Несколько дней мы разбирали вещи, ходили по магазинам в поисках разной мелочи для дома и посетили пару уютных ресторанчиков в центре города. Увы, кофейню, которую я приметила по дороге домой, я пока так и не нашла, но я всё еще держу в голове её интересный дизайн и представляю вкус кофе с десертом, которые я когда-нибудь попробую. Надеюсь, там есть шоколадный фондан. М-м-м-м. От одной лишь картинки в голове у меня повысилось слюноотделение.

Утром я собрала основную часть вещей с собой в общежитие, и папа подвёз меня до туда. Чтобы выглядеть серьёзно, я оделась во всё черное. Черная толстовка, чёрные спортивки. Нужно произвести впечатление. Завтра будет первый учебный день.

Перед выходом мама пристала с расспросами, всё ли я взяла и куда планирую сходить. Женщина, не изображай из себя примерную мать.

После смерти Эвелин они с папой всегда держали меня рядом с собой, словно на коротком поводке, а я и сама никуда далеко или надолго не уезжала. Однако по маминым жестам и эмоциям было видно, как нелегко ей даётся то, что я решила жить не в нашем доме. Она стояла с поджатыми губами и выглядела растерянно в своём струящемся голубом платье домохозяйки. Не знаю, как бы на её месте поступила я. В любом случае, жизнь продолжается, и никого не будешь стеречь до конца его дней.

Дорога на автобусе заняла минут двадцать. Общежитие смахивало на один из кампусов самого университета, нежели на простое пристанище студентов.

Здесь всё было так чисто, так «свежо» и по-доброму атмосферно, что все мои стереотипы об отвязной общажной жизни вмиг развеялись. Вокруг царила сплошная какофония, сложившаяся от разговоров сотни студентов. Давно я не чувствовала себя частью молодого сообщества, не находилась среди ребят моего возраста. В последний год я даже перестала ощущать свой возраст, позабыв, какая я юная и зелёная. Мне еще предстоит прочувствовать всё веселье.

Люди вокруг такие улыбчивые, такие дружелюбные. Даю зуб, что я обязательно заведу здесь друзей.

– Куда прёшь, дура?! – в меня врезался какой-то парень, и я отшатнулась, не в силах ничего ответить от неожиданности.

– Я-я-я, э-эм… – я затормозила и замялась, смотря на грубого парня.

– Тебя что, не кормят? Рот открыть не можешь, – он заржал конским смехом прямо мне в лицо, а слюни каплями полетели на меня.

Какой мерзкий тип, еще и жирный. Неудивительно, что мы столкнулись, ведь в него сложно было не попасть. Как бы ему ответить? Вежливо или всё-таки показать, что лучше быть со мной осторожнее?

– Совсем тупая что ли? Так и будешь молчать, вылупив свои крысиные глаза на меня?

Мой кулак сжался от злости, внутри бурлило раздражение и непонимание того, как можно грубо разговаривать с чужим человеком. Так, вспоминаем слова Эвелин. Нужно ответить ему, чтобы поставить на место.

– Ты, толстая скотина, ничего больше не можешь помимо того, как оскорблять девушек? Знаешь, длинным языком часто компенсируют маленькое мужское достоинство, – выпалила я абсолютно уверенным голосом, но через секунду мне стало неловко от этих слов. Обычно я веду себя культурно.

Несколько ребят, стоявших рядом, начали гоготать. Одна девчонка даже зааплодировала в мою честь. Я предполагаю, что этот придурок здесь обладал репутацией не самого большого джентльмена. Он не ожидал от меня такой колкости, ведь мой милый и безобидный внешний облик не даёт собеседнику даже допустить такую мысль.

– Что? Да я тебя… – его ноздри расширились от злости.

– Бен! – чей-то мужской голос окликнул парня.

Он обернулся, жестом показывая, что сейчас подойдёт и бросил напоследок…

– Ты своим язычком не дерзи больше, а то ему придется столкнуться с моим причиндалом, и тогда ты увидишь, какой он, – он неприятно ухмыльнулся своими потрескавшимися губами, двинув бёдрами вперёд, и ушел прочь.

– М-да, всё же не все тут дружелюбные, – сказала я вслух с каким-то обречённым вздохом.

Не время раскисать. Заполнив бумаги и забрав ключ, слегка вспотевшая я поднялась к себе на четвёртый этаж по старинной, резной лестнице. Хорошо жить на последнем этаже – никто не будет топтаться на твоём потолке.