Патриаршие пруды – вблизи и вдали

Патриаршие пруды – вблизи и вдали
Ирина Алмазова

Яркость воспоминаний и искусство рассказчика органично сочетаются в искренней и точной мемуарной прозе доктора Алмазовой. Никто не может прожить сразу две жизни; но, прочитав эту книгу, вы ощутите, как незаметно и неотвратимо её жизнь стала немножечко и вашей, а ваша – обогатилась теми знаковыми событиями эпохи, которые произошли с автором этого удивительного и доброго повествования.

Патриаршие пруды – вблизи и вдали

Ирина Алмазова

© Ирина Алмазова, 2018

ISBN 978-5-4490-7345-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие автора

Дорогие читатели! Эта книга написана в виде монологов, обращённых к читателю. По мере того, как я писала, вспоминались те или иные события моей жизни, жизни моих родных и друзей. Когда же я систематизировала все свои «записки», то поняла, что написала про «свой 20-й век».

Так сложилось, что волею судьбы я оказалась в водовороте многих исторических событий 20-го века. Ведь даже моё рождение и жизнь на Патриарших прудах само по себе уже событие.

Я написала о том, что было моими личными переживаниями, болью и, наоборот, радостью. Некоторые из «записок» были опубликованы в израильском «Магазине Вести» и были встречены с интересом.

Я надеюсь, что вам, моим читателям, тоже будут интересны эти «записки».

Я уверена, что многие описанные мною события происходили и в вашей жизни, в особенности людей, рожденных в 30—40-е годы. Может быть, прочитать это будет интересно и людям моложе, чтобы узнать о жизни поколения их родителей, бабушек и дедушек. Ведь История, тем более, недалёкая, всегда интересна. Я очень советую всем вам написать и о своей жизни. Ведь чем больше фактов, тем ярче картина истории любого времени.

Спасибо.

    Ирина Алмазова

Ирина Алмазова

Патриаршие пруды в нашей жизни

Вот эта повесть ясная не очень,

Она туманна, как осенней ночью

Туманны Патриаршие пруды.

Е. Евтушенко «Патриаршие пруды»

Мы с тобою станем старше

Загрустим, начнём седеть,

На прудах, на Патриарших

Не придётся нам сидеть.

И. Уткин «Философское»

В час заката на Патриарших прудах появились двое мужчин…

М. Булгаков «Мастер и Маргарита»

Что же такое эти знаменитые Патриаршие пруды?

В самом центре Москвы есть одно заповедное, романтическое, а теперь и суперэлитное место – бульвар на Патриарших прудах. Пруд, он, собственно, один. По легенде раньше там была система прудов, где разводили рыбу, поставлявшуюся к патриаршему двору. Есть ещё легенда, что на улице, соседней с бульваром, когда—то был дом патриарха. Я прожила на Патриарших прудах всю свою сознательную, даже несознательную жизнь, до отъезда в Израиль в 1990 г. В моём детстве эти пруды назывались Пионерскими и переулки вокруг прудов тоже были Пионерскими. Я родилась на Большом Патриаршем переулке, жила на том же месте, но это был уже Большой Пионерский переулок, потом – улица Адама Мицкевича, а теперь снова Большой Патриарший переулок. Моя племянница Ляля обнаружила, к великому её изумлению, что древнее название переулка – Алмазников! Точно, что это наш – Алмазовых переулок.

Патриаршие пруды – это сочетание «карре» пруда и бульвара вокруг него. Бульвар с липами, которые в июле благоухают потрясающим романтическим ароматом. Мне когда—то одна знакомая парижанка привезла в подарок духи «Soir de Paris» («Вечер в Париже»). Это был один в один запах лип на Патриарших прудах.

Моя подруга Инна Галинская, (а теперь Фридлянд), которая сейчас живёт в Америке, всегда говорила, что «девочки с Патриарших прудов это особая раса». Возможно. Мои подруги с Патриарших – они «элита», не в смысле их принадлежности к верхам, а в смысле их интеллигентности. Это «рафинированные девочки», то есть для них главное не быт и не «тряпки», а духовная жизнь. «Но наша песня не о том». Я думаю, что этот кусочек Москвы, как бы олицетворял ту прелесть «одноэтажной» Москвы, то достоинство, которое в ней было и это делало Москву уникальным городом. Но эту прелесть разрушали во все послереволюционные периоды. К сожалению, все властители страны разрушали Москву и строили что—то, в соответствии со своими моральными и эстетическими понятиями. На Патриарших сносили маленькие дома, в одном из которых, опять же по легенде, находились масонские ложи, посещаемые Л. Н. Толстым и описанные им в «Войне и Мире». Кстати, дом, в котором я жила с самого рождения, тоже был построен на месте маленьких домов.

Патриарший пруд

Мы много гуляли на Патриарших. Сначала с нянями, потом с подружками, потом были романтические посиделки юности, потом мы «выгуливали» своих детей, потом уже внуков. У меня внуков тогда ещё не было, но была племянница Ляля и я её «выгуливала». У нас было выражение «обмотать Патрики», то есть обойти несколько кругов вокруг пруда. На пруду летом плавали лебеди. Прилетали утки из недалёкого Зоопарка. Периодически на пруду были лодки, катание на которых была целая «аттракция». Лодок было много, была толкотня. Я помню, как—то ещё в детстве мы катались с моим кузеном Лёней, с нами стали задираться какие—то парни. Лёнька и они толкались лодками, били вёслами по воде. Я была уже вся мокрая и – о, ужас, моё новое платьице становилось всё короче и короче и, когда мы пристали к берегу, я была уже более, чем в «мини», чего ещё вообще не было в моде. Я в ужасе бежала домой. Синтетика тогда только появилась. У Бидструпа есть картинка тех времён: новая рубашка папы после стирок становится всё меньше и переходит от папы к маме, от мамы к сыну, от сына к дочке, от дочки к собачке. На пруду стоял павильон типа «ампирного» домика, где зимой была раздевалка, так как там был каток.

В институтские годы мы с подругой Талой Чанышевой иногда готовились вместе к экзаменам на бульваре. Мы встречались в 7 или 8 часов утра, на бульваре было тихо, светило солнце сквозь листву лип, было очень хорошо. Мы учили часов до 10—11. А потом появлялись в изобилии дети с нянями или группами с руководительницами, которых звали «фрёбилички», по имени немецкого учёного Фридриха Фрёбеля, предложившего групповую систему воспитания малышей и впервые создавшего детские сады. Омрачало наши занятия на бульваре то, что мы были вынуждены долбать «Капитал» Маркса.

А ещё на бульваре был воздвигнут многофигурный памятник великому баснописцу И. А. Крылову. Мы с детства привыкли к виду Крылова довольно старого, грузного, а на памятнике молодой высокий мужчина, полулежащий в кресле. Вокруг памятника расположены двенадцать досок с изображениями героев басен Крылова. Облик Крылова был явно странен и непривычен. Однажды один наш друг, гуляя с дочкой на Патриарших, изменил песню: «А Ленин такой молодой» на «А Ваня такой молодой и юный на кресле сидит»! Распевая эту песню, они маршировали вокруг памятника. Эти скульптуры зверей не давали покоя хулиганам. Они их регулярно калечили – сворачивали шею Лебедю, выламывали очки у Мартышки, крали сыр у Вороны и т. д. Руководству района приходилось систематически ремонтировать этот памятник.

Кто же гулял на Патриарших прудах? Вы, конечно, помните начало гениального романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»:

«В час заката на Патриарших прудах появились двое мужчин». Роман этот ещё и мистический. Его мистика и в том, что никто из старожилов района не помнил, ходил ли здесь трамвай. Было точно известно, что трамвай ходил по Б. Садовой, где в доме №10 была знаменитая «нехорошая квартира». Но трамвай на Патриарших? А там ведь отрезало голову Берлиозу! Моя «старожилка» мама тоже не могла точно сказать, ходил ли трамвай. Она говорила, что «смутно помнит», вроде трамвай с Садовой делал какой—то поворот на Ермолаевский переулок, то есть на Патриаршие и, как будто, уходил снова на Садовую. Роман этот был написан ещё до войны. Мама жила здесь с 1933 г. После публикации романа в 1966 г., когда мама гуляла на Патриках, её постоянно об этом спрашивали. Неужели Булгаков всё это придумал? А ведь он описывает с удивительной точностью и правдоподобием даже сцены в Иерусалиме и всё связанное с Христом так ярко, как будто он сам присутствовал при этом. Ну, прямо, сам Воланд!

Не выдумал трамвай Булгаков! Как сейчас выяснили историки Патриарших прудов, трамвай ходил до 1929 г. Многие московские «celebrates» гуляли здесь. Так я встречала знаменитую певицу Изабеллу Юрьеву. Она была ещё очень хороша, когда я её видела, а лет ей было не менее 80. Помню, что она была в каракулевой шубке с собольим воротником. Её всегда кто-то сопровождал. Гуляя с маленькой Лялей, я познакомилась со знаменитой актрисой Ленкома Е. А. Фадеевой. У нас дома у неё была кличка: «Мать Его». Ведь это она играла мать Ленина во всей киношной лениниане. Я не раз видела на Патриарших моего любимого артиста Ростислава Яновича Плятта. Он шёл по скверу, или по М. Бронной улице, очевидно, из театра Моссовета, к дому на углу Малой и Большой Бронной, где он жил. С годами его походка менялась. Если в 70-е годы, когда только выстроили их дом, Плятт был ещё строен и величав, то, в 80-е он уже потерял прежнюю осанку и опирался на палочку. По Патриаршим прудам гуляли или просто проходили актёры Малого театра, дом которого находился на Спиридоньевском переулке. В нашей школе учились дочери М. Царёва и Н. Анненкова.

Скажу честно. Фаину Георгиевну Раневскую я там не видела. Но… моя свекровь Лариса Захаровна, жившая с нами, была копия Фаины Раневской. Её даже в эвакуации мальчишки сопровождали криками: «Муля, не нервируй меня!» Она часто приходила домой с рассказами, что её опять приняли за Раневскую, говорили комплименты, подносили сумку до дома. Она пыталась отказаться, говорила: «Я не она», но ей не верили. Ведь все знали, что Раневская жила в Южинском переулке, рядом с Патриаршими. Ну, никто не хотел так разочароваться, что моя свекровь – не она. Она была очень хорошим человеком, но иногда я приходила в изумление её «эскападам». У неё был вариант «фетишизма», она не могла расставаться со старыми вещами. Даже, если они, казалось бы, были негодными к употреблению. Как—то она взяла какую—то очень старую кастрюльку, любимую, на дне которой образовалась дырка. И она понесла эту кастрюльку «лудить»! Я не успела её выбросить. Свекровь вернулась очень довольная «заплаткой» на дне кастрюльки. Она с гордостью рассказала, что в этой мастерской работники были очень ласковыми и даже отказались взять деньги за заплатку. Я пришла в ужас! «Лариса Захаровна, вас же приняли за Раневскую! Представляете, в какой позор вы её ввергли! Великая Раневская „лудит“ дырку на кастрюльке для каши».

А ещё я помню, что гордостью нашего дома №8 по тогда Большому Пионерскому переулку, была кинозвезда 30—40 годов Лидия Смирнова. Она тогда жила в маленьком двухэтажном доме во дворе нашего большого «генеральского» дома. Лидия Смирнова об этом доме пишет в своих воспоминаниях. Кстати эта звезда показала свою завидную жизнестойкость и была звездой ещё в 70—80-е и даже в 90-е годы. А в нашей школе №125 училась одна из будущих звёзд советского кино Наташа Кустинская. Она обожала нашу маму, которая преподавала немецкий язык в её классе. Девочка была очень красивая, пожалуй, самая красивая в её возрастной категории в нашей «округе». Она с детства была очень популярна: на всех скамейках нашего бульвара был написан номер её телефона и комментарии. Время ужасно её изменило. Это мы видели по русскому TV.

Разнообразие в нашу жизнь вносили съёмки кинофильмов на Патриарших прудах. В 1964 г. М. Хуциев снял фильм «Мне двадцать лет» («Застава Ильича»). Некоторые эпизоды этого фильма снимались возле дома напротив нас. Я помню, как мы лежали на подоконниках и с интересом взирали на процесс съёмок. А в 1983 г. Е. Евтушенко снимал фильм «Детский сад». Нашим прудам были приданы приметы военного времени. К нам в квартиру пришли сотрудники съёмочной группы и попросили разрешения заклеить окна бумажными крестами, как это было во время войны. А на детской площадке Бульвара поставили аэростат – огромный баллон с воздухом. Во время войны аэростаты были только на площадях, не у нас. Но художественное кино и не должно быть документальным. Я знаю, что после нашего отъезда в Израиль была громкая история с нашим бульваром. «Новые русские» пожелали всего лишь… ликвидировать пруд и построить гараж для, очевидно, «Мерседесов» и «Бентли». А ещё была идея заполнить весь бульвар изображениями героев Булгакова. Народ на сей раз не безмолвствовал. Демонстрации, митинги и другие протесты помогли отбить Патриаршие пруды! Ну, как же не вспомнить вещие слова Виссариона Белинского: «Неужели мы Иваны, не помнящие родства?» Его боль понятна.

Погуляем по улицам вокруг Патриарших прудов. Это будут улицы: Большая и Малая Бронные, Малая Никитская, Спиридоньевка. Переулки: Большой Патриарший, Ермолаевский, Гранатный и Вспольный. На Ермолаевском переулке стоит «Дом со львами». На этом месте когда—то был другой дом, обычный жилой, но во время войны его разбомбили. Здесь пленные немцы построили «псевдоампирный» трёхэтажный дом для шести маршалов (6 квартир). В 70-е годы в этом доме поселилась знаменитая певица Елена Образцова. Аня довольно часто бывала в этом доме у дочери певицы, Лены Макаровой, которая училась в том же классе.

Дом, в котором я прожила большую часть своей жизни, находится на Большом Патриаршем переулке. Трагическая судьба жителей нашего дома в сталинские репрессии – особая тема, и я рассказала о ней в разделе «Сталинская авиация».

На Б. Патриаршем переулке стоит большой дом, построенный в виде венецианского дворца. Строил дом купец Тарасов в 1912 году для своей любимой женщины. Тарасов в революцию бежал в Европу, а его сын – известный французский писатель Андре Труайя. Он описывает жизнь в этом доме в своих воспоминаниях. До войны в этом доме было немецкое посольство, так как немцы были друзьями СССР. Я ещё помню (детская память цепкая), как на бульвар выходили две девочки – немки с большой немецкой овчаркой. В начале войны их, видимо, депортировали в Германию на смену персонала советского посольства, впрочем, не знаю точно. Потом в этом доме было Польское посольство. В его честь улицу назвали – Адама Мицкевича.

Мы ежегодно с балкона, с большим любопытством взирали, как после приёма в честь Дня Независимости (или другое название) национального праздника Польши, высокие гости шли к своим машинам. В рупор кричали: «Машину посла такого-то к подъезду». Но улица была узкая, так что не все машины успевали подъехать к подъезду, и многие персоны были вынуждены идти на Патриаршие к своим машинам. Мы были в восторге, когда после слов: «Машину Аркадия Райкина», мы увидели идущего прямо мимо нас Аркадия Исааковича, тогда самого популярного человека в СССР. Недаром тогда говорили, что Леонид Брежнев – мелкий политический деятель в эпоху Аркадия Райкина. Впоследствии главы страны менялись и сменилась эпоха – это уже была «Эпоха Аллы Пугачёвой». Это здание посольства потом было отдано институту Африки. Видимо, поляки получили большее здание.

Наш дом

Другое знаменитое здание – это бывший дворец миллионера Саввы Морозова на Спиридоньевке. Это роскошный дворец с огромным садом, и даже, якобы, с озёром. Здание было построено Морозовым для его жены Зинаиды. Дворец спроектировал архитектор Ф. О. Шехтель. Этот дворец имел очень большое прошлое. Савва Морозов был один из самых богатых людей России, он был меценат, и в его дворце встречались самые известные люди России, давались роскошные балы, были встречи актёров и писателей. Он был одним из основателей МХТа, заведовал его финансовой частью, был инициатором строительства здания в Камергерском переулке. В МХТе он влюбился в одну из самых красивых и интересных женщин России актрису Марию Фёдоровну Андрееву. Эта женщина – легенда. Она была женой генерала, но влюбилась в М. Горького и стала его гражданской женой. Имела связь с революционерами и по её «наводке» многие из них бывали в доме Морозова и он не жалел для них денег. Связь Морозова со всей этой компанией закончилась для него плохо. Он то ли покончил с собой в Каннах, то ли, по другой версии, был убит чуть ли ни Красиным, находившим убежище в его доме. Интересно, что наша мама, Серафима Абезгауз, была в молодости связана с М. Ф. Андреевой, когда в 20-х годах 20 века работала во Внешторге переводчицей в её отделе русского народного творчества в советском павильоне во время Всемирной выставки в Милане, где мама тогда жила. Но к этому дворцу у мамы было особое отношение. Когда наш папа был зам. возглавлявшего авиацию П. И. Баранова, в Москву приехали деятели французской авиации, и в их честь давался приём и бал в этом дворце. Мама была прелестна, красавица, знала прекрасно французский язык и была «королевой бала». В самые страшные годы арестов, войны, тревог, страха она вспоминала этот бал. Это была история Золушки наоборот – нищета после бала у короля. Идём дальше по Спиридоньевке.

Слева от дворца расположена усадьба и дом писателя Алексея Толстого. Помните – «Петр Первый», «Хождение по мукам» и другие произведения. Ограбление этого дома в 70-х годах было представлено в сериале «Охотники за бриллиантами». Напротив дома А. Н. Толстого стоит знаменитый «дом—утюг». От острого угла этого дома расходятся две улицы – Спиридоньевка и Гранатный переулок. Такой необычный фасад дома напоминает «нос» корабля, рассекающего волны. В этом доме жили многие деятели советской науки и культуры. Например, здесь жила моя одноклассница Таня Баранская. Она принадлежала к нескольким очень известным русским семьям. Так она была внучатой племянницей известного академика – географа Н. Н Баранского, по учебнику географии которого, учились многие поколения советских детей. Мать Тани – писатель и основатель Музея Пушкина в Москве – Наталья Баранская. Она прославилась тем, что в 1969 г. (в возрасте 61 года) написала «бестселлер», опубликованный в «Новом Мире». Это была повесть «Неделя как неделя». Потрясающее произведение! Н. Баранская, очевидно, описала повседневную жизнь и Таниной семьи и семьи своего сына Николая. Это было «списано» с жизни всех нас в эти годы. Мы были ещё совсем молодыми. Как же мы пытались быть безупречными женщинами во всех своих ипостасях – жены, матери, работника, пытающиеся ещё и быть «светскими дамами», ещё и учёными, но буквально погибающие под гнётом ужасного совкового быта. Совсем, как в анекдоте: «Чем отличается женщина на Западе от советской женщины?» Ответ: «На Западе она или жена, или любовница, или проститутка, а у нас она ещё и работает!» И ещё мы были и кухарки, и прачки, и уборщицы, и снабженцы, и т. д. и т. п. За прошедшие более 40 лет с момента прочтения этой повести, мы все помним «крючок на юбке» героини, пришить который у неё нет времени целую неделю, а юбка у героини всего одна. Этот «КРЮЧОК» стал символом женской доли в СССР.

Ну вот, мы подошли ещё к одному легендарному дому. Это дом Максима Горького. Дом этот до революции принадлежал миллионеру Рябушинскому. Построил дом архитектор Шехтель. Теперь там музей и я несколько раз там была. Он построен в стиле «Ар—деко» (модерн начала 20-го века). Дом очень интересен. Особенность его в том, что ни одна архитектурная деталь не повторяется, то есть каждая – окна, двери, дверные ручки и т. д. и т. п. выполнены в единственном экземпляре. Кроме того, там имеется необыкновенная лестница в виде «волны», которая, как говорят, описана во всех учебниках по архитектуре. Дом этот, кроме того, мистический. Много легенд об этой семье я слышала. Зловещие, пугающие истории о тесной связи обитателей этого дома с самыми страшными властными структурами СССР. Непонятные отношения невестки Горького Тимоши со страшным Ягодой, и апофеоз – замужество одной из внучек Горького (Марфы) с сыном Берия (?!). Другую из внучек – Дарью, я видела на сцене Театра Вахтангова. А однажды еще в сталинские времена поздно вечером, возвращаясь домой по Спиридоньевке (была или весна или лето), на улице, у глухого высокого забора дома Горького я увидела пару – очень красивая девушка, наверное, Марфа, сидевшая на стуле, и стоявший красивый парень. Калитка в заборе была открыта. Вероятно, это был сын Берии (впоследствии, муж Марфы).