Силки на лунных кроликов

И это «папочка»…

Я не могу. Не могу. Нет.

Он крепко обнял Алису, она в ответ обхватила его руками, как будто знала. Она так давно не делала этого. Сколько времени она не обнимала его в ответ? И почему сделала это именно сейчас? Именно сегодня?

Он забыл обо всем. Забыл о боли, о несправедливости, об университете.

– Папочка, – прошептала она снова.

Так они сидели то ли пять минут, то ли пять часов. Время остановилось, съежилось, исчезло, забилось в маленькую щель в углу. Там, откуда разрасталась плесень.

Так они сидели, пока Алиса не дернулась, открыв огромные глаза, глядя куда-то вверх. Она сделала глубокий вдох и замерла. На входе в погреб стояла женщина…

Глава 25.

Что-то из прошлых жизней

1.

Маленькое сердце колотилось в груди, но не от страха. От приятного волнения. Сиденье велосипеда было твердым, педали под ногами то и дело хотели соскочить, но она старалась. Старалась изо всех сил, прикусив нижнюю губу. Наталья Кирилловна придерживала велосипед сзади.

Март выдался теплым, и всё же на обеих были толстые шарфы и куртки.

– Давай, Алиса, не ленись! Крути, – женщина смеялась, и девочка тоже улыбалась.

Каким удивительно красивым становится человек, когда улыбается!

– Только не отпускай! Не отпускай! – кричала Алиса.

После уроков они остались вдвоем на заднем дворе. Наталья Кирилловна привезла свой велосипед.

– Я держу!

И теперь они обе, как подростки, хохотали до боли в животе. Алиса, словно вспоминала, как ходить. Будто она вспоминала что-то древнее, что-то из прошлых жизней. Ветер приятно холодил кожу. Она вращала педали и даже не знала, что Наталья Кирилловна больше не держала велосипед. Ей и не нужно было знать. Порой человеку нужно просто верить в то, что под ногами твердая земля. И это единственное, что будет вести его за руку. Вера, что за тобою кто-то стоит с твердой рукой.

Мы никогда не умрем…

Она крутила педали и подставляла свое лицо ветру. Сегодня мать не приедет, и Наталья сама вызвалась отвезти девочку домой на своем старом Фольксвагене. Это было даже лучше. Так они смогут больше времени провести вместе.

Кто-то наблюдал за ними из кабинета на третьем этаже школы. Кто-то выглядывал из-под пыльных серых жалюзи. Здесь всегда были глаза.

Наталья Кирилловна сообщила социальным педагогам о следах на теле девочки, и ей сделали последнее предупреждение. Не лезь в эту семью. Они и без того настрадались. Когда похититель будет пойман, тогда станет всё понятно. Оставь их.

Но они хотят, чтобы девочка призналась, будто похититель насиловал ее. Хотят вытрясти из нее все мерзкие подробности, хотят вывернуть ее наизнанку, просмотреть под микроскопом. Но разве она не вдоволь настрадалась? Нет.

Им нужна грязь. Так они лечат ее от боли. Новой болью. Она любит человека, которого называет «папой». А они считают это одержимостью, болезнью. Разве любовь может быть болезнью? И разве любовь – это не всегда болезнь?

Разве дерево, выросшее в пустыне на сухой и бедной земле, не любит свою пустыню?

Мы предупреждаем вас в последний раз, Наталья Кирилловна. Не опекайте ребенка так сильно! Она нездоровый ребенок.

По дороге домой они заехали в Макдональдс и съели по большому толстому бургеру. И делали это с огромным удовольствием. Глаза Алисы блестели, она была другой. Совсем другой в этот момент. Но каждое упоминание о доме и матери, как ледяная вода, тушило этот огонь.

– Мы покатаемся завтра снова. А потом снова и снова! Хорошо?

И тогда огонек в глазах снова разгорался.

Но те взгляды, косившиеся из окон третьего этажа. Эти бесконечные колышущиеся жалюзи и шторы, этот шепот, лай соседских собак, хлопающие двери. Везде были глаза, везде были голоса.

2.

Наталья Кирилловна не была замужем и не имела детей, за что регулярно выслушивала нравоучения своей матери. Мать была одной из тех, кто демонстративно лез в петлю, не прикрепленную к балке, грозился изрезать вены тупой бритвой. И Наталья всегда поддавалась. Еще немного, и она готова была выйти замуж за первого встречного, лишь бы только мать отстала.

К тридцати годам она успела заработать на подержанную машину и теперь все отложенные деньги потратила на велосипед. Не самый дорогой, но и не самый дешевый. Алиса сказала, что голубой цвет – самый ее любимый. Так что Наталья выбрала женский велосипед голубого цвета с переключением передач и скоростей. И на оставшиеся деньги купила шлем. И хоть у девочки День Рождения был осенью, это не имело значения. Наталья только удивлялась: почему собственная мать не могла превратить жизнь девочки в праздник? Почему не могла купить ей книги, ноутбук с играми, музыкальный плеер, в конце концов?

И всякий раз сама отвечала на этот вопрос чужими словами: эта семья пережила слишком много.

Но как горели глаза Алисы, когда увидела голубой велосипед! Как верхняя губа обнажила ряд белых зубов, когда девочка засмеялась! Ей и раньше дарили подарки. Папа дарил. Но не велосипед. Она не могла кататься на велосипеде.

– Садись, попробуй! – предложила Наталья.

И Алиса осторожно перекинула ногу, нащупала педаль. Сиденье было удобным, новая цепь бесшумно вращала колеса. Тормоза работали исправно от легкого нажатия. Она летела! И обе девушки заливисто смеялись, как лучшие подруги, как две половинки одного целого.

В такие моменты Наталья плевать хотела на наставления матери и просьбы руководства. Этот огонь в глазах, это счастье, этот смех – вот, что она хочет видеть. И если не это истинное предназначение учителя, тогда она и вовсе ничего не понимала в жизни.

Алиса остановилась и подбежала к Наталье, поправляя на ходу шлем.

– А знаешь? Знаешь, что? – говорила она, задыхаясь.

– Что?

– Я теперь могу ездить в школу и обратно сама!

Ее белые зубки сверкали. И Наталья в очередной раз подумала о том, что же это за похититель такой? Он учил ее чистить зубы и ограничивал в сладком? В то время, как у большинства десятилеток уже дырки в зубах.

– Нет, Алиса, – Наталья опустила взгляд. – Тебе нельзя. Пока что. Пока ты… Пока твоего…

Улыбка растаяла.

– Пока моего папу не найдут, да?

– Да. Ты еще не поправилась.

– Всё это не закончится, пока его не найдут?

– Что не закончится?

– Этот ад…