Пропащая

Куда? Что там делать?

Удивительно, но в тот момент меня абсолютно не интересует, а что будет через год. И выдержу ли я вообще такой срок.

Потом я принимаю таблетку и ложусь в кровать. Засыпаю…

Просыпаюсь глубокой ночью.

Дом пустой. Тихо и страшно.

Бегаю по комнатам и зажигаю свет. Врубаю телевизор…

Пробую открыть входную дверь – закрыта на ключ. Искать его нет смысла…

Иду к кровати. Мозги по-прежнему расплавлены.

Всё происходящее позже ускользает из памяти.

Вроде был душ. Мою голову шампунем, но смывать его боюсь. Каждый раз, когда вода льётся на меня сверху, я задыхаюсь от страха. Ноги подкашиваются.

Плевать.

Кое-как вытираю голову полотенцем и бегу в кровать.

Мать что-то орёт. Она снова здесь. Ах, да. Она ещё утром прискакала.

Под одеялом потихоньку согреваюсь и снова проваливаюсь в сон…

Мы едем долго. Я полностью открываю окно. Ветер треплет волосы, частички пыли то и дело попадают в глаза.

Больно, но… Безразлично…

Меня раздевают. Осматривают. Щупают. Заставляют пописать в какую-то баночку, а потом я долго сижу на кушетке. Мы кого-то ждём.

Безразлично…

Кто-то орёт над головой. Спрашивает, зачем я приехала.

Поднимаю глаза.

Он смотрит, а мне страшно. Что он хочет от меня? Всё как во сне…

Отвечаю ему, и вдруг становится смешно от всего происходящего. Так смешно, что сейчас начнётся истерика.

Мать бегает по комнате, а он пишет и пишет. Что он там пишет? Вот уходит. И я подмигиваю ему, сама не знаю зачем. Просто безразлично…

Потом что-то говорит мама. Я слегка прикасаюсь губами к её щеке, поднимаю дорожную сумку. Что она туда напихала?

Меня куда-то ведут. Плечо тянет от тяжёлой ноши. Кое-как поднимаюсь на второй этаж.

Вот комната. Какие-то девчонки, что-то говорят, бегают вокруг меня.

Вопросы. Вопросы…

Безразлично…

Весь день меня водят по каким-то кабинетам. Я подписываю какие-то бумаги. Потом со мной разговаривает симпатичная девушка, на вид немногим старше меня. Задаёт вопросы.

Отвечаю, что попало…

Потом меня отводят в какой-то сад, где смешная женщина с пергидролевыми волосами опять даёт мне какие-то бумаги, а потом вручает пачку семян и отправляет на грядки.

Потом какое-то непонятное собрание, где все обсуждают прошедший день.

Потом ужин…

И наконец я остаюсь в палате одна. Мои соседки куда-то убежали.

Безразлично…

Потом мне дают таблетку, и я засыпаю…

Открываю глаза от яркого света. Соседки по комнате уже соскочили и одеваются, весело переговариваясь.

– Ты вставай давай, – орёт одна из них. – Опаздывать нельзя. Час на уборку и чтобы привести себя в порядок. Потом завтрак. Давай. Давай. Поднимай зад, алкоголичка. – И начинает весело ржать.

Едва я возвращаюсь из уборной, мне вручают швабру.

– Твоя очередь пол в палате мыть. И ещё в комнате отдыха пропылесось.

Беру палку с намотанной на конце тряпкой и начинаю возюкать ею по линолеуму. Медленно.

На меня снова орут:

– Быстрей всё надо делать. Здесь весь день по минутам расписан.

Я прибавляю скорости.

Но всё ещё безразлично…

Потом так же быстро прохожусь пылесосом по ковру в зале. И возвращаюсь в палату.

Все бегают, смеются. Просят друг у друга косметику.

Я сажусь на кровать и начинаю рыться в вещах. Мать, видимо, весь мой шифоньер в сумку запихнула. Натыкаюсь на купальник. Откладываю. Отдельный пакет с мыльным-рыльным. Ого, я же зубы не почистила. И лицо стягивает от местной воды. Порывшись, нахожу крем и мажу им кожу.

– Слышь, ну чего расселась? Здесь, если вовремя не укладываешься, штраф выписывают, и не только тебе, а всей палате. – Маленькая худенькая девчонка с короткой стрижкой злобно смотрит на меня. Коротышка похожа на пацана лет восьми, и только по морщинам, уже хорошо проступившим на её физиономии, понимаю, что ей глубоко за тридцать. – Так что шевели копытами.

Беру первый попавшийся сарафан и напяливаю его на себя.