Матовая сеть. Книга четвёртая

– Обойдусь!

Кютлер, вытряхнув содержимое сундука на дорогу, вскрыл ножом дно и вынул на свет божий оба конверта. Бесцеремонно сорвал печати и углубился в чтение.

Синклер заметно сник, понимая, что провалил задание.

Удостоверившись в том, что нашёл достаточно доказательств, капитан Кютлер велел вознице разворачивать коляску с арестантами и двигаться на запад к саксонской границе. Драгуны выстроились конвоем, взяв повозку в кольцо. И процессия тронулась в путь.

Саксония

– Куда вы нас везёте? – не выдержал Синклер.

– Вы не в том положении, сударь, чтоб задавать вопросы, – холодно отрезал Кютлер.

Но майор, видимо, уже переборол страх поражения, и теперь его обуяла бравада:

– Но, если мы арестованы, как Вы изволили сообщить, именем Российской императрицы, то почему Вы не везёте нас в Россию? Почему мы движемся в обратную сторону? Я требую, чтобы меня доставили в Петербург, где я смогу подать жалобу в шведское посольство.

Кютлер дал знак извозчику остановиться. И приблизившись к коляске, точно коршун навис над арестованным майором:

– Я бы советовал Вам помолиться, сударь.

– Вы, что же, угрожаете мне смертельной расправой?

– Да, если Вы не сообщите мне подробностей переговоров с Портой.

– Каких именно подробностей Вы ещё желаете? – раздражался Синклер. Жаркое июньское солнце припекло ему голову, и он был крайне раздосадован на себя и на кичливого капитана, что обращается с ним столь высокомерно, будто с низшим по званию.

– Когда именно ваше командование планирует начать военные действия против России? В каких местах вы намерены пересечь границы? Меня интересуют любые мелочи, как то – даты, числа, направления.

Майор побагровел:

– Вы получили достаточные сведения; они содержатся в тех бумагах, что Вы варварски отняли у меня! Более мне неизвестно ничего. И ничего я говорить Вам не намерен. Здесь, на дороге. Ни слова! Я буду говорить в присутствии шведского посла. Про ваши разбойничьи действия. И грубое обращение с иноземными поданными на чужой территории! Я буду писать прошение в Королевский высший суд! Я этого Вам не спущу!

Капитан, молча, подал знак поручику Левицкому. Тот двумя руками подхватил майора за плечи и бесцеремонно выволок из коляски. Угрожая пистолетом, подтолкнул его с дороги на обочину в лес.

– Что Вы себе позволяете?! – кричал Синклер, вынужденно перебирая ногами.

– Куда Вы его ведёте? – испуганно зароптал француз, ерзая в повозке.

Но его вопросы остались без внимания.

– Ступайте сударь! Ступайте! – Левицкий, не опуская пистолета, заставлял шведского майора идти вперёд в высокую траву.

Тот в недоумении, подчинялся и шагал, спотыкаясь и оглядываясь. При этом не переставал сыпать возмущениями и обещаниями кары за их произвол. Поручик точно не слышал его угроз, равнодушно подгонял идти живее. Вскоре они скрылись из вида в неглубоком овражке. Голоса их стали тише и, наконец, смолки совсем.

На несколько минут воцарилась безмятежное спокойствие. Лошади тихо прядали ушами, отгоняя мух. Летний воздух наполняли запахи цветущих трав, в которых надрывно стрекотали кузнечики.

На какое-то время Микурову показалось, что он у себя дома, в родовом имении под Москвой. Жуя длинную травинку, он прикрыл глаза изнурённый долгой дорогой, и, внимая запахам и звукам, вдруг отчётливо представил, как скачет по цветастому лугу верхом на любимом коне по кличке Ворон. А матушка, выйдя на крыльцо, машет ему синей косынкой – зовёт к обеду…

Прогремевший неожиданно выстрел содрогнул тишину. Стая испуганных птиц взметнулась над лесом и тревожным гомоном заполнила воздух.

Французский купец переполошился и вопросительно уставился на Кютлера:

– Что это? – пробормотал он полушёпотом.

Но капитан вновь оставил его вопрос без ответа.

– Что… Что вы сделали? – продолжал он с нарастающей паникой, – Вы его убили?! Не может быть… Вы убили его?!… А я? Как же я? … Что будет со мной? Вы меня тоже убьёте?

– Да! Если Вы сию минуту не заткнётесь! – пообещал Кютлер, не оборачиваясь.

Тот побледнел, точно известь, и бухнулся из коляски в пыль, к ногам капитана, беспрестанно повторяя:

– Сударь! Прошу, не убивайте меня. Я всего лишь купец. Я ничего не знаю. И ничего никому не скажу. Я даже не знаком с этим господином; мы только попутчики… Не убивайте! Умоляю!…

Кютлер сперва презрительно игнорировал француза. Затем пригрозил пистолетом и грубым окриком загнал его назад в коляску. Тот в ужасе затих.

Левицкий вскоре вернулся один. Вскочил на коня, кивнул капитану, условно подтверждая, что всё кончено.

Француз Гутерье затолкал в рот кулак и тихо заскулил, как побитая собака, в предчувствие расправы. Но русские солдаты, словно не замечали его.

– Как называется эта река? – спросил Кютлер почтальона, указывая на журчащий в траве ручей.

– Бобра, Ваше благородие.

– Это нынче Саксонские владения?

– Так точно.

– А город, что виднеется впереди?

– Христианштадт, Ваше благородие.

Капитан жестом главнокомандующего армией махнул рукой в его направлении:

– Едем туда.

Саксония, Польша

В Христианштадте они не задержались, и направились дальше в Сорау.

Там, из гостиницы, капитан Кютлер отправил почтальона в Бреслау с посланием графу Шафготшу, в котором благодарил председателя за оказанное содействие. Сообщал о своей счастливой находке, присовокупив, что обстоятельства вынудили его к некоторой крайности, о которой он сожалеет, но не может сказать ничего подробнее; долг призывает его как можно скорее спешить со своей добычей обратно.

Далее пересекли польские границы. И, двигаясь без отдыха всю ночь. К полудню следующего дня остановились в деревушке возле крепости Мариенбург.

Определившись на постой, солдаты наведались в местный кабачок. Там отобедав и хорошенько выпив, Микуров, оставшись за столом наедине с Левицким, осторожно осведомился:

– Скажи, далеко ли отсюда до Данцига?