СемьЯ

– Это выход наружу? – наугад крикнула Саша.

Три голоса слились в один:

– Да!

И вот тогда, не выдержав, Саша разревелась.

Глава 9

Кажется, она надышалась дымом – сознание ускользало, мельтешило смазанными силуэтами перед глазами, и Саша, неглубоко дыша ртом, согнулась, пытаясь справиться с собой. Валюшка у ее груди едва дышала, порой чуть всхрапывая, и Саша медленно гладила девочку по голове.

Огонь был уже не таким всепожирающим – дымом заволокло даже то, что оставалось в стороне от рыжих отблесков. Юра, Костя и Егор сражались с засовом, ревели от боли там, наверху, а Саше хотелось окликнуть их, попросить, чтобы они прекратили тратить силы – всё ведь почти закончилось…

Женя тоненько выла неподалеку, и от нее остался только этот испуганный вой. Саша хотела дотянуться до Жени, прижать ее к себе, но сил и свободных рук не было. Только бы держать Валю, вжимать ее в свою подпаленную куртку.

– Держи его! – все еще эхом кричал Егор. Живо кричал, как будто по-настоящему.

Дым, казалось, становился частью Саши. Она цедила дым глотками, она укуталась дымом с ног до головы, она стала этим дымом. Кашель, разрывающий легкие, нарастал.

Дико хотелось заснуть.

– Саша! – звал кто-то издалека. – Саша…

Трещали в костре угли. Папа запекал картошку – потом они будут разламывать горячие клубни, перебрасывать их из руки в руку, посыпать кристалликами соли и грызть прямо с кожурой. Мама, улыбаясь черными губами, повторяла:

– Так полезней. Там много микроэлементов всяких…

Папа ворошил угли палкой. Саша крутилась поблизости – грела озябшие ладони (она полчаса пыталась поймать голавчика в реке, но ничего не вышло, только руки окоченели), искала под ногами листочки и поджигала их, держа в руках, пока огонь не начинал лизать пальцы.

– Брось! – хмурилась мама. – Обожжешься.

Валя спал рядышком, на складном лежаке, который папа подарил маме несколько лет назад. Лежак был всего один, а поваляться на нем хотели все, но тот, конечно же, чаще всего доставался младшему брату. Вот и сейчас Валя спит – его закутали в телогрейку, и теперь в тусклых отблесках костра Валины ресницы едва дрожали.

– Принеси нож, – попросил папа. – Попробуем. Готова уже, наверное.

Мама пошла за ножом. Папа отвлекся – тушил подпаленную палку, сунув ее в песок.

А Саша неловко развернулась, схватилась за горячий невысокий мангал, дернулась… Угли посыпались прямо на нее. Куртка вспыхнула, будто облитая бензином.

Истошно закричала мама.

Папа действовал быстро – сорвал с Саши куртку, отшвырнул в сторону и повалил дочь на песок, прижал грудью, а потом еще и захлопал по рукам, будто и там мог остаться огонь. Застывшая Саша молчала и, словно тряпичная кукла, крутилась в отцовских руках.

Проснувшийся Валька спросонья захныкал.

…Спустя несколько минут папа уже чистил картошку старым армейским ножом. Никакой черной корочки, никакой золы – слишком много песка. Мама, закутав Сашу в одеяло, крепко сжимала ее в своих объятиях, стискивала почти до боли. Все обошлось – Саша немного обожгла руки, а мама, порывшись в машине, отыскала за запасным колесом кусок хозяйственного мыла. Смочила, густо смазала белой пеной бледно-розовые ожоги.

С той поры Саша невзлюбила огонь.

Надо же, она и забыла… Давний страх, спрятавшийся глубоко внутри. Саша ненавидела поджигать конфорки на газовой плите. Порой вздрагивала, когда кто-то щелкал колесиком зажигалки. Не знала почему, но вздрагивала.

– Саша! – рявкнул Юра и изо всех сил встряхнул ее за плечи.

Саша очнулась – все в дыму, ничего не разглядеть. Белое лицо перед ней, кривится и прыгает, кажется, Юра кричит что-то. Валя на руках тяжелая и неповоротливая. Но хрипит.

Это хорошо.

– Вставай, вставай! – кричал Юра. – Выход!..

Сверху тянуло сквозняком и прохладой. Саше хотелось пить эту прохладу горстями.

Юра же, схватив Валюшку, унес ее куда-то в дым. Кажется, огонь, подпитываемый потоком свежего воздуха, разошелся не на шутку: треск стал оглушительным, все стены покрылись рыжими бликами.

– Женя… – шепнула Саша и, встав на четвереньки, поползла в ее сторону. Кажется, она была где-то там?.. – Жень!

– Я тут… – голос слабый, но и в нем едва слышна надежда. – Тут…

Наткнувшись на Женины ноги, Саша проползла чуть дальше, нашарила пальцами ее лицо. Зареванное, покрытое засохшей солью, раздувшееся и горячее – Женя попыталась вжаться в угол, когда Саша дотронулась до ее ожогов.

– Пошли… Там выход, – пробормотала Саша. Боль драла горло, как при сильной простуде. Дышать становилось все тяжелее. Голова кружилась.

Поспать бы…

– Я не пойду.

– Жень, заткнись и вставай, – у Саши не было времени на уговоры.

– Нет. Я не пойду. Я не могу… Мы сгор-рим. Это ведь больно, Саш, я не хочу…

– А тут ты не сгоришь что ли?! Вставай, быстро вставай! – Саша слабо потянула Женю за руку.

– Оставь ее, – раздался откуда-то сбоку Юрин голос. – Пошли, надо уходить. Мы почти выбрались…

– Нет, – она стряхнула его руки с плеч. – Женя, хватит. Идем!

– Нет. Я сгор-рю там, сгор-рю…

– Ты здесь сгоришь, дура! – заорала Саша с такой злостью, что, кажется, в горле что-то лопнуло и потекло горячей кровью в легкие. – Ну-ка встала!

Пощечина. Женина голова безвольно мотнулась в сторону.

– Нет, я не…

– Саша, идем.

– Ты вообще, да? – рявкнула Саша, поворачиваясь к Юре. Лицо ее пылало от бешенства. Кажется, даже перед глазами чуть прояснилось. – Помоги мне! Поднимай, быстро поднимай ее…

Они вдвоем приподняли Женю за руки, а она, забившаяся подальше от жаркого огня, лишь всхлипывала и глядела на них, словно ребенок. До смерти перепуганная маленькая девочка.