Дожить до 120

– С Ильей Львовичем? – удивилась секретарша. – Но ему ведь не назначено. Вы же с ним по средам встречаетесь, а сегодня вторник.

– Да, но он, думаю, появится. И скоро. Спасибо, Тамарочка, за кофий. Он у тебя как всегда выше всяких похвал. Да, и по телефону ни с кем меня не соединяй.

Не прошло и нескольких минут, как из приемной послышался шум и раздался дикий крик той же Тамарочки:

– Александр Равильевич! Он пихается!..

И тут же в кабинет ворвался Хаскин с совершенно белым лицом. Губы его прыгали.

– Убийца! – завопил он с порога.

– О, милейший Илья Львович! А я, представьте, предчувствовал, что мы нынче увидимся. Правда, не предполагал, что вы будете в столь растрепанных чувствах и начнете с оскорблений, – мягко и как ни в чем не бывало заулыбался «Брандо».

– Я!.. я… вы! Я всё знаю. О, какой я был идиот! – простонал Хаскин, сморщившись как от сильной зубной боли.

– Да что стряслось? Хватит ругаться, объяснитесь вы, наконец. Если зубки болят, мы вам сейчас анальгинчика дадим.

– Негодяй, подлец! Я пришел, чтобы сказать вам это. Что я вас презираю! И ненавижу. – От волнения у него совсем из головы вылетела та цель, что и заставила его броситься сюда сломя голову: что его меньшенького, Амброза, этот злодей хочет убить, как чьего-то «напарника», – Я ухожу. И, знаете, куда?

– Неужто в милицию? – захихикал Александр Равильевич.

– Именно туда. Немедленно! Прощайте, убийца и мерзавец! Встретимся в суде!

– Ладно, любезный. Шутки в сторону. Сами догадались, или кто-то вам подсказал? Интересно, кто этот болтун.

– Неважно… Убийца! А я еще с ним разговоры разговаривал. О тайнах бытия! О Боге! Ответственность крупного бизнеса, видишь ли, – сказал Хаскин, видимо, припомнив те слова, что говорил ему спонсор во время их многочасовых бесед, и горько усмехнулся.

– Ну вот, заладили одно и то же. Уши вянут вас слушать. И куда вы торопитесь? – продолжал улыбаться «Брандо» и вдруг тихо, но повелительно сказал: – Сядьте.

От неожиданности, а, главное, от ледяного взгляда, особенно дикого на этом все еще улыбающемся красивом лице, Хаскин присел на ближайший стул.

– Да, дружище. Вы были, так сказать, э-э… не слишком проницательны. Я уж и сам дивился – неужели он, умнейший же, в сущности, человек, – ни о чем не догадывается? Или просто делает вид, что все эти миллионы на него с неба свалились за красивые, так сказать, глаза?

– Всё, я пошел, – решительно сказал Хаскин и стал подниматься со стула.

– Нет, я разочарован столь кратким визитом, и так скоро вас не отпущу. Но мы сейчас с вами, действительно, поедем кое-куда. Покажу вам кое-что интересное. Хотите?

– Никуда я с вами не поеду. И не смейте меня задерживать!

– Ну, будет, будет, – примирительно сказал АР и нажал какую-то кнопку. Тут же в двери в углу кабинета выросли двое в костюмах и темных очках, но с первого взгляда на эти лица профессиональных убийц Хаскину все стало ясно.

– Ребятки, – продолжал ерничать «Брандо», – мой дорогой гость немного переволновался. Успокойте его, приведите в чувство.

– Только посмейте меня тронуть! – крикнул Хаскин, но трогать его никто не собирался. Один из охранников, вдвое выше Хаскина, подошел вплотную к нему, достал из кармана какой-то пузырек и вдруг… Что-то едкое, с резким запахом, ударило Хаскину в лицо, в глаза, и он мгновенно потерял сознание.

***

Когда он очнулся, первым было ощущение тесноты. Он сидел на заднем сидении машины, так плотно стиснутый теми же (или другими – они все были на одно лицо) охранниками, что ему сперва показалось, что он связан. Впереди сидел шофер и еще один охранник. Спонсора не было. Как вскоре выяснилось, он ехал впереди, на другой машине.

– Гляди, быстро же он оклемался, – сказал удивленно один охранник.

– Куда… куда вы меня везете? – едва выдавил из себя Хаскин, чувствуя невероятную сухость во рту.

– Куда, куда? В больничку. Нервишки подправить,– сказал один из них и первый загоготал своей удачной шутке. Шутке ли? Внезапно Хаскину пришло в голову, что они вполне могут везти его в сумасшедший дом, где бросят в одиночную палату, заколют разными препаратами, превратят в овощ, так что никто и никогда не дознается, где он и что с ним.

Но Хаскин ошибался. Машина мчалась за город. Когда приехали, его поволокли в подвал, втолкнули в маленькую полутемную комнату. «Даже глаза не завязали. Нет, мне отсюда, похоже, не выбраться…» – с тоской подумал Хаскин. Его раздражал какой-то неприятный запах. «Формалин», – вдруг вспомнил он. – При чем тут формалин?» Между тем его усадили в большое массивное кресло с жестким сидением и высокими подлокотниками, с которых свисали ремни. Оно напоминало электрический стул. Этими-то ремнями его руки привязали к подлокотникам, ноги тоже опутали.

– Воды, дайте воды…, – прошептал Хаскин, вдруг ощутивший невероятную жажду.

– Распоряженья насчет воды или чего другого не было, – сказал кто-то. – Так что придется потерпеть. Ничего, Хозяин скоро сам пожалует.

С этими словами все вышли, и почти тут же появился спонсор, свежий и пружинистый. Видимо, успел принять душ.

– Ну как вы, Илья Львович? – с нарочитой заботливостью в голосе обратился он к своему узнику, – Успокоились?

Хаскин молчал.

– А-а, решили наказать меня презрением? Что ж, дело хорошее. Ах, Илья Львович, Илья Львович, а ведь еще совсем недавно вы были куда более словоохотливы. Ну, ничего, помолчите. Я вместо вас поговорю. Вы и представить не можете, как мне жаль, что на безоблачное небо наших с вами отношений набежала тучка. И знаете, когда она набежала?

Хаскин продолжал молчать.

– Не далее, как сегодня в ночь. А знаете, почему?

Хаскин молчал.

– Не удостаиваете. Что ж… – сказал «Брандо» и вдруг совсем вроде бы ни к селу, ни к городу добавил: – Все ж таки прослушивающие устройства – незаменимая вещь в хозяйстве.

С этими словами он вытащил из кармана крошечную дискету и помахал ею перед носом обездвиженного Хаскина:

– Тут, к примеру, записан твой разговор с приятелем. Хочешь послушать?

От этого внезапного перехода на "ты", чего раньше никогда не было, Хаскин вздрогнул, замотал головой, но продолжал молчать. Монолог олигарха продолжался. Он пустился в теорию:

– Убийства, говоришь? Да, прискорбно. Но не будем забывать, дражайший Илья Львович, что при нынешнем уровне технологий 70% населения Земли никому не нужны. И от этого балласта надо избавиться. Как эта цель будет достигнута, не нам решать. Но это произойдет в ближайшие десятилетия. Заказчики нашей услуги в массе своей быдло, конечно. Но их дети действительно будут образованными и прекрасно воспитанными людьми. Они станут элитой нового мира, так что наша деятельность объективно полезна. Согласись, Илюша, несправедливо, что какой-нибудь алкаш самим фактом своего существования отнимает бесценные годы жизни у человека во всех отношениях достойного и перспективного. Да-с…

Олигарх продолжал ходить вокруг Хаскина, как увлекшийся лектор, развивая эту нехитрую и уж точно не новую мысль. Потом остановился перед узником, переступая с пятки на носок и обратно и сказал:

– Тебя, конечно, занимает вопрос, что с тобой будет? Хотя нет, ты же умный и давно обо всем догадался. Да, Илюша, ты прав. Теперь уж я при всем желании отпустить тебя восвояси живым и невредимым не могу. Рад бы, да не могу. А жаль – ты был редким собеседником.

– Я ладно, но зачем ты, негодяй, сына моего убить хотел?

– Сына? Какого сына? Вы бредите, милейший, – искренне изумился спонсор.

– Вчера увидел его имя в списке тех, кто вами предназначался в жертву!

– Странно… Неужели ваш сынок, Илья Львович, оказался чьим-то «напарником»? Хотя по теории вероятности это могло произойти, – усмехнулся «Брандо». – Но, уверяю вас, это чистой воды случайность. Что ж вы сразу не сказали. Мы бы это дельце мигом урегулировали бы. Просто отказались бы от заказа. Сказали бы, что «пару» не нашли. Эх вы….

Хаскин понял, как понял и я незадолго до этого, что спонсор тут, действительно ни при чем. Впрочем, ситуацию это не меняло.