Раскаты Грома

Шипение радиоканала становилось громче, а звуков человеческой речи было уже почти не слышно:

– Бол…, нами! …те!

«Шииии! Щёлк!» – щелчок означал уход с канала. Всю информацию, которую Вадим мог сейчас получить, он услышал.

– Что там? – как дознаватель насела на него Шерлок.

– Всё! Мы идём к больнице! – твёрдо ответил командир.

Глава десятая. Живые

Вдруг из тумана послышалось пение. Звучные женские голоса,

сначала далеко, потом всё ближе и ближе, всё громче и громче

зазвенели в вечернем воздухе. В недоумении переглянулись герои.

Они не могли понять откуда доносится пение. Казалось,

что им навстречу несётся в тумане корабль, полный незримых певиц.

И хотя аргонавты не слышали слов, им чудилась в звуках мольба и

тревога, жалобный нежный призыв.

Аргонавты и Золотое руно

Темно-коричневая матовая керамогранитная плитка фасада, закреплённая на каркасе из алюминиевых профилей, поглощала лучи солнца, отражая малую их часть. Здание госпиталя, высотой в пять этажей, казалось ещё выше за счёт насыпи в основании постройки. Ландшафт территории, на которой разместилась «восьмидесятка» был крайне разнообразен. С высоты птичьего полёта безлюдный край выглядел мятым, собранным в кучу тёмно-зелёным одеялом, с разбросанными по нему детскими игрушками. Несколько километров разделяли между собой небольшие запруды, с озером в центре. Из кабины вертолёта можно было довольно быстро найти «высоту» недалеко от них. Её рваный стан из оголённых горных пород служил хорошим ориентиром. Вокруг всего этого раскинулась маскировочная сетка из лесов, впустивших на своё раздолье пятна полей. Иногда эти луговые «пробелы» даже межевались отдельными деревцами, образующими нерукотворные границы. Скрытые от солнца кронами, извилистые лесные ручьи один за другим вливались в тёмные воды реки, единственной в этом крае. Участки равнины очерчивались кривыми линиями холмов, оврагов и впадин. Именно такой сложный рельеф был на месте размещения гарнизонного госпиталя. Стоящий на опушке холм-полумесяц имел крутые склоны, обросшие дикими травами. Тогда, давно, при строительстве «шестидесятки» для возвышения здания медицинской службы над окружающим её «дном» была выполнена насыпь у подножия холма. Чтобы подъехать к главному входу больничного комплекса машины должны были преодолеть сотню метров по короткому дорожному серпантину, имеющему на своём протяжении всего два витка. 40 лет назад госпиталь состоял из 4?х пятиэтажных прямоугольных блоков, разместившихся почти в шахматном порядке. Части здания выступали друг относительно друга на половину своей ширины, оставаясь при этом второй половиной на общей оси – центральном коридоре. Верх железобетонной парапетной панели госпиталя был немного выше кустов, растущих на краю серповидной сопки. Долгое время госпиталь принимал в свои палаты всех, нёсших службу на «шестидесятке»: охрану полигона, патрульных с территории академгородка, зенитчиков, водителей, ремонтников и стрелков из гарнизона объекта. Помимо солдат и офицеров, в тех же палатах лечили и приболевших учёных. Это были, в основном, талантливые, амбициозные молодые люди, согласившиеся посвятить свою молодость работе на закрытом объекте особой секретности в режиме многомесячной вахты. Но в какой-то момент «шестидесятка» стала не нужна власть имущим и палаты стремительно опустели. В округе становилось все меньше людей и, наконец, наступил день, когда крышу госпиталя провожал взглядом из иллюминатора вертолёта сам главврач. Здание законсервировали. Изредка к нему подъезжал военный патруль одной из частей, оставленных для охраны созданной инфраструктуры от мародёров. Военные не всегда поднимались даже на крыльцо медицинского центра, зачастую ограничиваясь лишь двухминутной остановкой машины у въезда и быстрым осмотром окон на предмет целостности. Шло время, в науке совершались новые открытия, и в этот глухой край вновь вернулись люди в погонах и лабораторных халатах. Госпиталь, как и раньше, наполнился человеческой речью, звуками шагов по кафельной плитке, щелчками шариковых ручек, шелестом страниц личных карточек. Но здание стало другим. Блеклый розовый фасад с облупившейся штукатуркой закрыли навесной системой, напротив крайних секций появились ещё два двухэтажных блока, а переходы в них из основного корпуса выполнили в виде закрытых галерей из металлоконструкций. Эти переходы разместились над проездом на высоте второго этажа – опорами переходов стали железобетонные колонны, начинающиеся прямоугольником у фундамента и заканчивающиеся расширением в виде буквы Y вверху. Поменялась геометрия дороги – теперь она опоясывала госпиталь, а въезд на насыпь стал более пологим и начинался раньше, там, где теперь находился КПП, почти у лесной чащи. При реконструкции основного корпуса появились дополнительные входы в здание. К одному из них, расположенному в торце блока-кубика, стоящего ближе всего к склону холма, сейчас приближался «Раскат?4».

Широкая дверь эвакуационного выхода второго этажа открылась наружу, на покрытую просечно-вытяжным листом площадку металлической лестничной клетки. Пол коридора осветило солнце, удлинившее тени вошедших спецназовцев. Они очутились в «Хирургическом отделении» – так гласила табличка на стойке расположенного впереди поста медсестры. В этом здании тоже не было света, к чему отряд уже успел привыкнуть – «раскатовцы» решили списать данный признак «восьмидесятки» на неизвестный им протокол, которому гарнизон мог придерживаться в самом начале катастрофы. Впереди располагался непривычно широкий коридор – вместо скромных лавок вдоль белых стен длинный зал ожидания имел в наличии скученные в центре перфорированные металлические сиденья. Рядом с аварийным выходом стоял кофейный аппарат. Эмблема компании-владельца выглядела непривычно скромной для рекламного изображения и не ассоциировалась ни с одним из известных брендов. Похожее оборудование стояло и дальше, метрах в тридцати. До самой границы блока здания – закрытых двойных дверей с горизонтальными ручками по ширине полотна – коридор был вытянут в прямую линию, по обе стороны которой разместились кабинеты. Вдоль всего коридора на полу стояли пластмассовые горшки с высокими растениями, почти у каждой двери. Серый подвесной потолок в луче подствольного фонаря выглядел вполне новым. На белых стенах госпиталя то тут, то там висели плакаты с перечнем мероприятий первой медицинской помощи, иллюстрациями-схемами действий личного состава при применении оружия массового поражения и одинокими листами-памятками «Гигиена в полевых условиях». По обеим сторонам коридора на высоте одного метра шёл серый широкий кабель-канал с проводами сетей связи и коммуникаций. Полоса пластика прервалась слева у завала из стульев, столов, нескольких каталок и каких-то металлических переносных контейнеров.

– Что за хрень? – озвучил общее мнение Гора.

За наваленной мебелью почти не было видно самих дверей. Там должен был быть переход в отдельно стоящий северный корпус госпиталя.

– Вадим, где наши? – занервничала Маша.

– Пока не расходимся, я сейчас свяжусь, – Старый положил палец на кнопку гарнитуры. – Это «Раскат?4», мы внутри. Доложите ваше местоположение!

Настя разглядывала интерьер вокруг: на стойке поста медсестры, установленном на «перекрёстке», стоял красный кнопочный телефон с переносной трубкой. На стене, слева от стула дежурного медработника висела полка для журналов, которая была забита различными элементами бюрократической каббалы. Сам пост представлял собой стол голубоватого цвета, огороженный по трём сторонам бортиками-перегородками, привинченными к столешнице.

– Заснули что ли? – процедил Вадим, затем снова зажал кнопку выхода в эфир. – Это «Раскат?4», мы на месте! Где вы?

Канал ответил только тихим шипением.

– А если нас глушат? – предположил Гора.

Командир отрицательно покачал головой, а Рысь озвучил его невысказанную мысль:

– Нет, с нами бы тогда не связались отсюда. Частота же наша была.

– Если только связывались именно отсюда, – подметила Мессия.

«Брум!» – где-то на верхних этажах на пол упало что-то металлическое, легкое. Было похоже на брошенное на пол пустое ведро с разлетевшимися в разные стороны алюминиевыми вилками, ложками, ножами.

Бойцы взяли оружие на изготовку. Люди теперь пытались уловить каждый шорох, дуновение ветра, дыхание друг друга.

В наушнике прозвучал голос незнакомца:

– На второй этаж! В галерею! Быстр…– фраза оборвалась.

Бойцы переглянулись. Вадим рявкнул:

– Давайте к лестнице!

Держа в поле зрения ручки дверей, окна коридора, квадраты подвесного потолка, отряд шагал в сторону ближайшей лестничной клетки, которая была всего в десятке метров впереди по коридору. «Тук-тук-тук», – этажом выше что-то с большим количеством ног пробежало в другой конец здания.

– Ты уверен, что мы не в ловушку идём? – не отрывая взгляда от мушки, спросила Шерлок у Старого. Вадим что-то начал было отвечать, но тут сзади раздался мощный удар в дверь: «Бах!»

Бойцы обернулись – звук шёл со стороны завала.

«Бах!», – второй удар был сильнее предыдущего, Палач заметил, как шевельнулось несколько столов баррикады. Пара секунд тишины сменилась скрежетом когтей по кафельному полу в переходе и затем снова: «Бах!» Из баррикады вывалились некоторые предметы, одна из замурованных створок треснула. Звякнула цепь, сковывавшая металлические ручки дверей.

– Быстро на третий! – приказал командир и «раскатовцы» ринулись по бетонным ступеням вверх. Отряд ввалился на следующий этаж, который напоминал копию предыдущего. Бойцы бежали вперёд, отыскивая глазами что угодно, похожее на галерею. Гора бежал последним, постоянно озираясь, готовый в любой момент остановиться и отстрелять в монстров весь короб своего пулемёта. Если успеет. Наконец череда одинаковых белых дверей сменилась двумя длинными палатами, расположенными друг напротив друга. У этих помещений был панорамный обзор – их стены на половину высоты состояли из стеклопакетов. Старый потянул за ручку – металлическая дверь одной из них оказалась открытой:

– Сюда!

Спецназовцы забежали внутрь и попрятались между пустыми больничными койками, прислонившись к непроницаемой нижней части стенки, отделяющей помещение от коридора. Гора захлопнул дверь, подпёр её ближайшей кроватью, и затем, как и все лёг на пол, держа дверной проём на прицеле. Вдалеке, со стороны лестницы послышались шаги. Бойцы затихли позволяя себе лишь негромко дышать. Воздуха не хватало, и каждый чувствовал, как сердце бешено гоняло по сосудам насыщенную кортизолом кровь.

«Шлёп. Шорк», – чудища вошли на этаж.

«Шорк?шорк», – по звукам было непонятно: то ли два, то ли три существа не спеша шли по коридору. Стало слышно, как они задевали стены – как будто по штукатурке царапали вилкой. Внезапно наступила тишина. «Остановились?» – Палач пытался понять происходящее за стенкой.

«Хруськ!» – это разлетелась на куски пластмассовая дверь где-то в первом блоке. Гора начал слышать нарастающий гул. Этот шум с каждой секундой становился всё сильнее и сильнее, будто взлетал самолёт.

«Шорк?шорк», – когтистые лапы теперь царапали пол гораздо ближе.

Палач оторвался от прицела, осмотрел автомат, затем на несколько мгновений зажмурил глаза, открыл их и снова взял одну из дверей палаты на мушку.

«Шорк?шорк. Хрясь!» – ещё одну дверь какой-то палаты или подсобки выбили, судя по звукам.

Мессия плотно закрыла глаза, начала растирать себе веки. Шерлок уставилась на коричневый плинтус: под накладной панелькой кабель-канала что-то невидимое ползло в её сторону – пластмасса отгибалась то тут, то там.

«Шорк-шорк», – источник звука переместился очень близко. Гора не понимал, где же летит злосчастный самолёт, шум которого с минуты на минуту порвёт его барабанную перепонку. Он увидел, как в коридорном окне палаты «проплыли» полосатые, черно-серые иглы. Они были похожи на гарпуны, заострённые на конце, с зазубринами на всём протяжении.

«Дикобраз? Что за херня? Ааааа! Как больно!» – появились тягучие мысли в голове у «великана». Он стиснул зубы от мучительно громкого визга в ушах.

Старый не понимал почему у него такая грязная одежда, он пытался оттряхнуться. В ухе возникло шипение радиоканала. Это шипение что-то говорило ему на непонятном языке.