Голоса Призраков

– Да? – ответил я. – Тогда мой дом – это какой-нибудь дворец. Что скажешь? Считай, я в любом случае чувствовал бы себя хорошо, живя во дворце…

– Ладно, граф Роланд, надеюсь, у вас не будет сегодня жалоб на недостаточно пышную перину.

– Иди к чёрту, малец.

***

Когда мы стали смеяться, я потревожился, не разбудим ли мы отца Иллариона. Посему в доме вновь воцарилась тишина, ведь весь этот шум перешёл в мою голову. Я снова плыл по загадочной реке и слушал чей-то голос. Я снова был в чужой роли.

«Ну, вот и приехали, Иван. Допрыгался, так сказать. Ты всегда был такой шаловливый. Иной раз увидимся на даче – постоянно что-то чудишь. Там забил, туда залез. «Это всё,

, от скуки я» – постоянно такую чепуху молол. А я тебе всегда отвечала: «Ванька, чего людей смешить!». И правда – чего смешить?

Ну сидели бы вы с отцом дома. Нет, надо было в Екатеринбург помчаться. Да Бог с ним, с этим кино. Этих фестивалей и к нам бы завезли. Да чего уж кости усопшему промывать… Ты весь в папу был, такой же любитель «режиссуры». Лучше бы на инженера пошёл, а то что это за профессия такая – на стуле сидеть? И денег-то за такую ерунду не платят совсем. Ну, что ж… Это раньше надо было мне ворчать, пока моя

не вышла за тебя, дурака… Ой, Иван, скучно нам без тебя такого…

Вот вернёшься, тогда и загуляем. Я добрая буду, погостить разрешу, и даже ваших тварей привезти пушистых. Ты не переживай –

с 

здоровее тебя будут, зятёк. У 

тут и потомство намечается, а ты пропускаешь рождение своих щеночков.

А ещё к нам стал приезжать твой учитель, Стрельцов, кажется, или Стрелец…

в общем. Он ради визитов отложил поездку в Голливуд со своим учеником

. София сказала, что ты недолюбливаешь этого парня. Как же его звать-то…

, кажется… Так что вот, считай, хорошие новости. А ещё

так переживает за свою дочь – она общалась с каким-то маньяком, но это уже другая история. Стрелец жалуется, что

растёт без отца. Он даже несколько сердится на тебя, потому что ты оставил семью. Ладно, он понимает, что тебе сейчас нелегко, и от этого, наверное, злится…

Я, к слову, чего тревожу-то. Забежала вот рассказать о последних событиях. Времени у нас у всех мало, сам понимаешь, поэтому излагаю так скомкано. Ты давай, возвращайся к нам, голубчик.

одной тяжело на себе всю семью тащить. Что ты за мужчина такой, который всё на жёнушку сбрасывает. Давай-давай, мы заждались все уже доброго молодца на пороге. И сына ведь воспитывать надо. Он всё спрашивает: «Где папка мой?» – а мы ему толком-то и объяснить не можем. Того гляди, живя в неведении, перестанет быть таким хорошим мальчиком. Без отцовской дисциплины-то не сдержать будет. А ведь мальчишка и правда хороший, честный такой, порядочный, про библию часто спрашивает. Не хотелось бы загубить детину в будущем.»

Глава 2

Мы по-прежнему сидели в «Старухе в блеске». Фрол к Новому году закупил старые гирлянды, которые кстати говоря неплохо смотрелись над входом (учитывая, что провода перегорели на второй день). Я всегда любил этого усатого еврея, который то и дело поворачивал афёры, которые якобы приносили ему пользу и доход. На самом деле в нем всегда было столько энтузиазма, что любой молодой предприниматель украл бы его душу. Хотя здесь у меня возникают сомнения, ведь Фрол мог бы и сам продать этот ценный ресурс за деньги.

Илларион поедал свой брусничный пирог, а я ломал голову, как он не толстеет. Лари всё время заказывал либо омлет, либо эту выпечку, которая непонятно откуда появлялась на кухне бара. Иной раз я удивлялся, почему «Старуха в блеске» не могла закрыться, ведь кроме меня, моего товарища и бездомного Стаса никто не заходил чаще, чем раз в месяц. Наконец Лари оторвал меня от раздумий.

– Ролан, ты знаешь свои корни?

– Конечно, – ответил я. – Смотри – уже к стулу прирос.

– Я имею в виду, где жили твои предки.

– Братишка, мы с тобой неделю как тусуемся, а ты все ещё не понял, когда я серьёзен.

– А ты все ещё не понял, что такое «шутка», – сказал Илларион.

– О как! – я поднял полупустой стакан. – Ребята! Этот бокал… стакан, мать его, я хочу осушить под особенный тост, который сейчас озвучит мой лучший друг, Илларион всезнающий! Малыш просто не любит пригубить, поэтому я буду пить вместо него.

Лари посмотрел под стол, а потом улыбнулся и повернулся к людям в баре. Фрол прекратил полировать стаканы. Все почему-то замолчали, и это был единственный случай на моей памяти, когда в «Старухе» замолчал даже Толстый Тим, который иной раз просто скулил, лишь бы не оставаться в тишине и спокойствии.

– Братья и сёстры, что для вас есть дружба? – начал он. Лари, похоже, позабыл, что я подшутил над ним и попытался поставить его в неловкое положение. Я не знал, что для него не случалось таких ситуаций.

– Дружба – это когда все за твой счёт! – сказал бездомный Стас. Зал зашумел, но Илларион прервал смех людей.

– Дружба, Стас, это когда все за мой счёт, согласен. Это когда все за наш общий счёт, за которым следит сам Господь. И счёту этому нет конца, точно так же, как бесконечна сама дружба. Но я не об этом сейчас, друзья. Мой друг… Наверное, так я могу тебя называть, Ролан, мой друг коснулся интересного вопроса по поводу своей родословной, и я считаю, что мы, как самые настоящие друзья, должны поделиться друг с другом гордой историей своих предков. Ведь нас может связывать происхождение. Вы можете годами сидеть друг напротив друга, не зная, что, возможно, ваши деды или прадеды работали в одном поле или пропивали зарплату в одном заведении по вечерам. Мы сидим здесь не только ради пива и водки, которые лишь отравляют разум – это скорее предлог собраться всем вместе, такой суровый сибирский повод дружить. Мы тут в первую очередь, чтобы сплочаться и формировать новое общество.

– Ролан, ах ты врунишка, – сказал мужик у окна. Позже я узнал, что его зовут Федя, и что у него сыновья близнецы. – Ты сказал, что этот парень не пьёт, но он синий, как мой гараж!

Я лишь развел руками.

– А знаете что, а я хочу выпить за этого парня! Я хоть и проснулся на середине его слов, но дышать тяжко стало. Давайте запьем горькие мысли, – сказал толстый Тим, у которого вечно чем-то был измазан подбородок. Мне иногда казалось, что его воспитывали дикие животные.

– Тимофе-е-ей, – на толстяка надвигался другой здоровый мужик в чёрной бандане.

Я не знаю его имени, но все постоянно называли его Ханом. Так вот он первый чёкнулся с Тимом, после чего пошел делать это с другими бородатыми людьми в баре.

«Старуха в блеске» оживилась, и, похоже, на самом деле была в блеске золотых зубов и цепей, когда народ оживлённо упивался свежеиспеченной речью Иллариона. Парень же втихую продолжил доедать брусничный пирог.

– Ты там точно ничего не принимаешь, а? – спросил я.

– Ты о чём?

– Лари, ты странный человек.

Он пожал плечами, указав пальцем на мой лоб.

– Ты чего?

– Все рамки в голове.

– Какие рамки…

– Ролан, ты когда-нибудь влюблялся?

– Да, по пять раз за день, было время.

– Да я не об этом. Ты когда-нибудь ВЛЮБЛЯЛСЯ?