Голоса Призраков

Я подумал и ответил честно.

– Нет, Лари, я не влюблялся.

– Сам себе веришь?

– Верю. Мы же сейчас про влюбленность, – сказал я.

– Почему? Я спросил про любовь.

– А-а-а, всё-таки ты хочешь поговорить про любовь, малец. Ну, тогда так и говори.

– Ролан, ты о чем?

– Да о том, Лари. Ты спросил, влюблялся ли я, но не спросил, любил ли я.

– Хорошо. «Любил ли» ты?

– Любил.

Илларион замолчал. Он просидел так с полминуты.

– И как?

– Что «как»?

– Ты чувствовал рамки в голове в тот момент?

– А кто сказал, что я больше не люблю?

– Твоё настоящее состояние, – сказал Илларион. Я и забыл, каким честным он был с людьми.

Я отвлекся и забыл, о чем мы вели разговор, ведь случайно посмотрел на лестницу, по которой спускался ангел. Я не мог поверить, что это случилось так скоро. Меня одолело такое волнение, какое обычно испытывают перед выходом на сцену в третьем классе. Я успокоил колени и по-хорошему разглядел девушку, идущую навстречу. Черноволосая горничная зашла за барную стойку и протиснулась между столом и Фролом, прошмыгнув у меня перед самым носом. Я не помню деталей всей моей жизни, да чего уж там, – я забыл две трети своей тогдашней жизни из-за алкоголизма, – но мускус, который доносился от длинных локонов, я помню, как будто она и сейчас стоит в миллиметре от меня.

– Вот, молодец, именно так и должен выглядеть по-настоящему влюбленный человек, – сказал Илларион.

– Лари, ты что-то сейчас говорил?

– Ну, мы тут с тобой долго беседуем, знаешь ли.

– А мне кажется, что всего миг…

– Ролан, ты куда уставился?.

В разговор неожиданно вмешался Фрол.

– Ты, что парень, да он сейчас в астрале, – сказал хозяин бара.

– С чего вдруг? – ответил Лари.

– Смотри, – усатый мужчина указал на горничную, что меняла тряпки на кухне. Они смотрели на неё через проем в стене, ведущий в жаркое помещение, наполненное паром и брусничными пирогами. Казалось бы, весь бар в тот момент смотрел на неё, но лучше всего это получалось у меня. Наверное, от того она смотрела в ответ. Мы нашли точку соприкосновения, где стремились удержать друг друга, но у меня её увели треклятые тряпки, свалившиеся на пол. Дымка в баре пропала, как только она наклонилась, а когда выпрямилась, в ней уже не было огня. Она просто вышла обратно в зал. «Просто» в данном случае означает, что я перестал быть интересен её душе (так мне показалось). Черноволосая девушка оставила за собой новый поток мускуса, учуяв который, я хотел взять след, придя в один момент в тёплые желанные объятия.

– Ролан, ты чего? – это уже какой раз за день? Пятый? – сказал Лари, и я удивился его новоприобретенному сарказму.

– Отстань, дурочёк маленький. Ты даже разницы не видишь между любовью и дешевой подделкой.

– Просто ты так смотришь на эту девушку, будто она тебе задолжала.

Всё вернулось на круги своя, как только я убедился, что Лари не шутит (что и свойственно этому «святому духу»). Он вновь стал для меня тем славным парнем не от мира сего, что читает проповедь толстым мужикам в баре третьего сорта.

– Нет, это я ей задолжал, – ответил я.

Задолжал признание.

***

Мы сидели ещё час, и все это время Лари что-то рассказывал. Наверно, он хотел донести до меня, что высшая цель человека – благодетель, или что есть бутерброды колбасой вниз – это нормально. Теперь я могу лишь догадываться, чего он хотел от меня. И я не думаю, что обязан перед ним, потому что имел полное право не слушать. Я бы считался дураком, если бы слушал философию Лари, потому что в тот момент думал об официантке, которая все это время металась по бару. Она то возвращалась в зал, то убегала на кухню, то вовсе выходила на улицу. Я каждый раз хотел подойти к ней и сказать: «Привет, позволь угостить тебя брусничным пирогом после смены». И каждый раз получал ответ: «его никто не любит, потому что Фрол не умеет печь. Да и вообще, мой молодой человек не любит, когда я флиртую с незнакомцами». Печальная ситуация, когда ты сдаешься, не попробовав. Вроде, нет никаких преград. Все рамки в голове, как говорит Лари, однако подойти к девушке и признаться, что у неё красивые ноги, оказывается трудно. Настолько, что проще сказать Фролу про его «красивые ноги».

Наступил критический момент: она подошла к нам, чтобы протереть стол, где мы всё ещё праздновали прекрасный тост Иллариона. Вытирая спирт со стойки, девушка как будто прижималась ко мне, и я чувствовал её тепло, мне казалось, что она находится в моих объятиях, от чего она больше не выглядела незнакомкой. С новой близостью появилось новое чувство. Что-то вроде доверия закралось в душу, когда официантка позволила приблизиться. Знаете, как бывает в любовных историях – мужчина не хочет наброситься на женщину ради секса, если начинает чувствовать, что влюбляется нее. Как бы начинает оберегать её от безумной похоти, негласно становясь её мужем. Я ни за что бы не сыграл свадьбы ни с одной женщиной на Земле, но все же считаю, что при истинной любви хочется взять свою пассию в жёны. Я надеюсь, что суть ясна. Понятно, какого я о себе мнения. Надеюсь, что я не вру сам себе.

Вот черноволосая буря покинула нас, но я все ещё был охвачен ей. Терпеть не могу волнение, но очень тепло вспоминаю эту историю. Я смотрел на её фигуру, и она была совершенной. Внутри кто-то сказал знакомым голосом: «Посмотри на её талию, ноги, грудь и шею – она идеальна. Именно она снилась тебе». А я ответил этому извращенцу: «Может ты и прав, но мне важнее, что глаза у неё ангельские, что нос такой аккуратный, а губы требуют страсти». Это я таким образом побеждал извращенца внутри себя, становясь искренним романтиком. Меня начинает волновать, что все это время Лари для меня забылся, «как с белых яблонь дым». Виновник сей истории, будто бы перестал быть таковым, и в этом моя вина. Хотя, если быть точнее, виновата официантка, которая так уверенно сняла корону с головы Иллариона. А я позволил этому случиться, и, хочу предупредить, что порой буду такое позволять себе.

***

Я так ничего и не сказал официантке – только пялился, как придурок. И мне до сих пор стыдно перед ней, ведь она не избегала моих странных детских взглядов. Мы собрались уходить, и тут Лари перестал быть тёмным пятном в памяти.

– Ты сегодня слишком трезвый, – сказал он.

– Не бери в голову, – ответил я.

Мы вышли на улицу, и забыли заплатить, поэтому следующим вечером Фрол встретил нас с ружьем на пороге. Если бы не Лари, то я, возможно, уже был бы мёртв. Но сейчас не об этом: к чему говорить о нелепых случаях, когда жизнь полна романтики и авантюр?

– Почему ты не заговорил с ней? – спросил Илларион, когда мы встали под свет фонаря.

– С кем?

– С той девушкой. Она этого хотела.

– Ты так считаешь? – я говорил и скрывал эмоции (по крайней мере, мне так казалось).

– Да она практически сказала об этом.

– Это как?

– Знаешь, иногда за человека говорят его глаза. Особенно у девушек.

– Посмотрите – Илларион говорит о девушках. Это так мило. Я бы хотел, чтобы ты был прав, Лари, честно, но ты такой хороший парень, что это скорее всего дружеская поддержка, которую ты скорее всего не осознаешь сам.

– Ролан, я никогда не утешаю других. Я слишком мал для этого. Я серьёзно считаю, что тебе нужно поговорить с ней и признаться в чувствах.