Ведун поневоле

Острый приступ насланного кашля скрутил лучников, вынуждая выпустить свистящие стрелы, размазано и не прицельно. Две из них пропели у меня над головой, а третья, прошла стороной, слегка оцарапав ногу.

Пренебрегая предостережениями Сета о вреде телепортации, я ринулся сквозь пространство, двумя руками повисая на обнаженной сабле Джебэ, в душе радуясь особенностям монголов затачивать оружие только с одной стороны.

Кана, почувствовав свободу, ловко вывернулась из руки десятника, пребольно впившись зубами в грязную десницу, и со всей силы, отпрянув вперед и лягнувшись как лошадь, зарядила обидчику в пах своим сапогом.

Трое прочих монголов были неопасны. Кашель, насланный на них, подкрепленный сильнейшим гневом, перекрывал дыхание предателей, заставляя, сжав горящее горло, ползать на коленях, в поисках кислорода, которого, судя по приступам, жестко не хватало в пылающих легких. Они были не жильцы. Я просчитал, что еще пять – десять минут тщетной самоборьбы и тройка монголов затихнет самостоятельно.

Джебэ понимал, что обречен. Он гордо отбросил кривую саблю в сторону, и, сняв шлем, опал на колени, гордо вскинул голову, подставляя горло под удар:

– Давай, урусут! Не тяни! – прорычал он, – и помни гордого монгола, который даже перед лицом смерти, остался верен своему властителю! Я ненавидел вас, колдунов и магов, всю жизнь, ненавижу и сейчас! И тебя ждёт котел!

– Знай, мой добрый друг, – улыбнулся я, глядя ему в глаза, – что ты еще послужишь мне верой и правдой и в послесмертии!

– Что!? – крикнул монгол и тут же получил сокрушающий удар камнем по затылку, нанесённый маленькой и хрупкой Каной с такой силой, что хруст проламливаемых костей еще долго, эхом, раздавался в ушах.

– А что ты думал? – спросила меня улыбчивая, восточная княжна, – мы в походах, со своими мужчинами, кашу варим? Нет. Я и к сабле приучена, и с лука стрелять, и к езде верховой, длительной, как видишь. Да и этот – кивнула она в сторону булькающего в агонии десятника, – не первый враг, которого я отправила к «праотцам» – передразнила половчанка своего умирающего обидчика.

– А ты полна загадок, любимая! – пребывая в лёгком шоке, ответил я ей, – но не будем расслабляться. Нужно выручать Ярополка и дружинников из лагеря.

– Как? Монголов тысяча! И скорее всего наши спутники уже пленены по приказу Баира.

– Есть у меня одна идейка, из разряда чёрной магии. Так что берем тело Джебэ, перекидываем через седло, и едем обратно. Вот только череп ему надо шлемом прикрыть, да кровь обтереть, когда вытечет вся. Серебро здесь подождёт, только коней нужно к деревьям привязать, чтобы не ушли. Ну что, встала, родная, за работу!

Иногда, о творимых ранее вещах, стыдно рассказывать. В этом великий дар писателя, пишущего автобиографичную повесть, и его проклятие. Дар выбирать. Писать ли лестно, выставляя свою личность только в выгодном свете, или писать честно, чтобы действительно передать все уникальные переживания минувших лет. Я, как первый руководитель Алого Ордена, выбираю второе, и пусть Вселенная будет мне судьей, за свершенные дела.

Процесс вселения в труп мало отличим от вселения в живого человека или животное, как это уже было со мной у лагеря Евпатия Коловрата много лет назад. Разница состоит лишь в том, что вселяясь в живую плоть, ты просто подменяешь его сознание на своё, что, ровным счётом, не наносит ощутимого вреда ни ведуну, ни захваченному существу (за исключением того, что мой сохатый из прошлого погиб под стрелами охотников, но спас меня).

Вселение в труп сродни тому вреду, что наносит телепортация, ибо ты вынужден добровольно заточить свой разум в черепную коробку убиенного, волей или неволей привлекая туда душу и разум мертвеца. Кристалл ведуна медленно сереет или чернеет, а опыт покойника, его добродетели и грехи, рекой вливаются в сознание мага, растворяясь и усваиваясь в нем, что может привести если не к безумию, то к чужим, беспокоящим снам, иссушающим тело и душу.

Хорошо, что Джебэ был свежим покойником. Душа нового мертвеца три дня вьется подле физической оболочки, не отходя от неё ни на шаг. Часто, призраки и не понимают, что мертвы, а поэтому захват тела (гуля) в течение трёх первых дней легок и несет мало негативных последствий.

От трёх до девяти душа гуляет по ближайшим родственникам и в тех местах, где человек любил бывать при жизни. Теперь у покойника есть понимание факта смерти и он, как никогда, может навредить человеку, забравшемуся внутрь его физической оболочки. В этот период призраки особенно сильны и щепетильны к воздействиям.

От девяти до сорока дней, душа гуляет по свету, получая тот опыт от материального мира, который не мгла получить, будучи заточенной в физической оболочке. Энергии слабнут. Человек (его кристалл души, астральное и ментальное тело) буквально растворяется в этом мире, переходя в мир иной. Вернуть его можно, но чем дольше разум существовал вне тела, тем больше он искажался и изменялся, а поэтому шанс подхватить безумие от множества миражей, измененных воспоминаний и переживаний увеличивается многократно.

В книге атлантов я читал и о случаях, когда возвращали к «жизни» тела и очень древних мертвецов, что рушило кристаллы экспериментаторов и истирало их память. Волна нового опыта мертвеца, переживания загробной жизни, накопившиеся за века, мгновенно вымывали отчаянных ведунов, разрушая кристалл, и никто больше не мог собрать распавшееся сознание человека воедино…

Сознание Джебэ было грубо откинуто вглубь поврежденной, черепной коробки.

Пребывая в теле гуля, я сел на коня, и, стараясь не выдать себя ломаными, неестественными движениями, медленно въехал в лагерь, поприветствовав монголов – стражников взмахом руки.

– Джебэ! Где отряд твой? – доносилось со всех сторон, но я молчал, отмахиваясь от встречных, ибо слова, сказанные горлом трупа, требовали чересчур много душевной энергии.

Подъехав к юрте Баира, я неосторожно свалился с коня, и, подняв голову, сквозь мутный взор покойника понял, что опоздал. Три дружинника были повешены, на свежей виселице, но, слава Богу, среди их раздетых тел я не увидел старика Ярополка.

Поднимать меня бросились многочисленные нукеры, выставленные у гостевой палатки охранять опасного, старого ведуна:

– Ты в порядке Джебэ? – доносилось со всех сторон, – ты ранен?

– Немного оцарапался, – хрипло хохотнул я, пряча глаза, покрытые трупной поволокой. Когда я упал, черепная коробка стряхнулась, и на зеленой траве четко виднелось немного серого содержимого головы. Пришлось незаметно придавить мозги Джебэ его же сапогом.

Воины верили этому опытному воину как себе, чем я и воспользовался немедленно:

– Баир сказал, дать старику коня и пустить по Северной дороге. Нежить колдун урусутов вычистил. Но проверка треба. Ты и ты! – тыкнул я в двух ближайших нукеров, – поедете с ним. Да не бойтесь! Старик не опасен      .

Я старался экономить речь, чувствуя, как некоторые грани моего кристалла, чернеют от натуги, нарушая внутренний ток. Сказывалось и приличное расстояние творимого колдовства.

– Где Баир? – спросил я толпу, стараясь не обращаться ни к кому персонально.

– У себя в юрте! – ответили мне нукеры на разные голоса.

– Старика отпустить немедля, и очень быстро! А я пойду, отчитаюсь тысяцкому.

Баир ничего и не понял, когда самый верный соратник, воткнул саблю ему в брюхо, несколько раз провернув клинок.

Тело Джебэ и тело Баира упали на ковры практически одновременно, и на грани слуха я услышал, как в отчаянии воет душа верного воина, посылая проклятия ненавистному роду колдунов.

Справится с монголами, сопровождавшими Ярополка, не составило особого труда. Никто и не думал о погоне. Весь лагерь, даже издалека, напоминал всполошенный рой, едва весть о гибели военачальника облетела ряды верной тысячи. Это не так интересно. Примечательно другое.

Едва последний монгол упал, срубленный ударом в горло, как я уткнулся глазами в неодобрительный взгляд старика:

– Шалишь, Гамаюн. Лезешь в те области магии, из которых можно и не вернуться.

– Неужто спасению не рад, отче? Чем я заслужил твой гнев?

– Помнишь, еще в посольстве ты мне и Александру Ярославовичу историю одну поведал о деве, именем Варвара, которая на тёмную сторону переметнулась в погоне за силой?

– Помню отче…

– Одной такой ворожбой в Светлую Поляну ты себе надолго ход закрыл. Подумай над этим, когда по Тёмной Поляне во сне загуляешь. Ничего в этом мире не происходит просто так. Ну что встали? Ехать треба!

– Подожди, Ярополк. Нужно еще в одно место заехать. Казну Ордена забрать.

Глава 9. Стремительный взлёт и страшное падение

Клада, взятого у вожака волко – людей, хватило на то, чтобы полностью заменить старые укрепления, опоясывающие обсерваторию, с незапамятных времен. Мы возвели самые настоящие, бревенчатые стены, по всем правилам строительства фортификационных сооружений, с глубоким рвом и крутыми башнями, обороняющими нашу новую цитадель.

Хватило денег на то, чтобы и само здание обсерватории превратить в небольшой, каменный кремль, расширив как общую площадь здания, так и внутренний двор, который надежно скрыли новые бастионы.

На этом деньги кончились, однако начало было положено. Пришлось искать новые источники финансирования, завершив строительство и первое обучение Алых Орденоносцев к году 1251 -у, году рождения моего первенца, Владимира.

Набрав самых способных учеников, мы отправились на заработки, вычистив близлежащие деревни от тёмных сил. От расшалившихся леших, кикимор, водяных, которые особо докучали живым людям, используя мелкую нежить как тренажер для нового поколения наших соратников.

Выбили и угнали в степи пару бандитских групп, терзавших дороги Рязанского княжества.

Мы заработали первую хорошую репутацию, и слух о нас полетел по всей Руси. На помощь пришло так называемое «сарафанное радио» и из уст в уста по городам и сёлам полетела весь о новой силе, возникшей на границе русских княжеств.

Миряне говорили, что новый, загадочный Орден ведунов, легко отдает своих соратников в наём. Вскоре, подобные новости долетели и до ушей знатных князей, которые выискивали всё новые и новые силы, для того, чтобы уничтожить конкурентов в бесконечных междоусобных конфликтах. А на войне, как говорят, все средства хороши.