Рай-26

Рай-26
К.А. Невский

Давным-давно ученый проводил социальные эксперименты с мышами. Он создавал для подопытных идеальные условия жизни и наблюдал за контрольной группой. Каждый раз за бурным ростом популяции следовало ее вырождение, а затем и полное вымирание. Двадцать пять экспериментов с мышами закончились одинаково. Но будет ли результат иным, если в идеальные условия поместить другой вид подопытных – людей? Возможен ли совершенный мир для человека и к чему может привести этот замысел?

К.А. Невский

Рай-26

Глава 00

По темному небу россыпью раскинулись мерцающие точки. Они были так близко, что, казалось, их можно достать руками. Прохладный воздух донес слабое громыхание, горизонт осветили далекие синие всполохи. Сид хотел поднять руку, чтобы еще раз попытаться дотянуться до этих странных светящихся точек на небосводе, но, как всегда, ему это не удалось. Внезапно обессилевшая рука никак не хотела слушаться, всполохи становились все ярче, громыхание подбиралось все ближе и ближе…

– Пап, – вырвал его из сна детский писк. – Утро пять минут назад началось! Ну вставай же, ну!

Молодой темноволосый мужчина помотал головой, лежа на металлической полке, выраставшей прямо из стены и выполнявшей роль кровати; потер темно-карие глаза рукой, которая еще мгновение назад была словно онемевшая. Тесная комната без окон освещалась тусклым светом, исходящим прямо с потолка. Мебель составляли только две полки-кровати, металлический стул и стол со встроенным экраном. К такой комнате больше подходило определение «камера».

– Тебе опять снился сон? Расскажи! – тараторил маленький мальчик, донимая сонного отца.

Свет становился все ярче, а машинный голос тем временем сухо вещал:

– Сорок шестая вертикаль, рабочий день начинается. Сорок шестая вертикаль, рабочий день…

Мужчина привстал, провел ладонью по заспанному худому лицу с выдающимися скулами, бросил на мальчика тяжелый взгляд темных зрачков.

– Ну, пап! Тебе опять снилось небо, правда? – с надеждой в глазах затаился сын.

Сид ухмыльнулся и погладил мальчугана по черным мягким волосам.

– Небо, – кивнул он.

Глаза мальчика вспыхнули интересом и любопытством.

– Какое оно, расскажи.

– Оно, – медленно протянул Сид, – прекрасное.

– Хватит ребенку голову забивать чепухой, – раздался из прохода приближающийся твердый женский голос, затем показался силуэт. Невысокая женщина в возрасте с морщинистым лицом и первыми проявлениями седины в волосах отерла влажные ладони о потертый синий рабочий комбинезон. – Заставляешь его верить во всякую чушь, и, не дай бог, за ним из-за этого придут…

– Остынь, мать, и так тяжелый день предстоит, – резко встал с кровати Сид и замер. Резкая боль пронзила его ниже ребер. Он аккуратно положил руку на вздутый живот, но виду о том, что ему плохо, не подал. Боль быстро стихла, и Сид наспех поправил черный облегающий костюм с ребристыми вставками на груди и локтях.

Женщина махнула на него рукой и склонилась над внуком.

– Ол, хочешь кушать? Сейчас придет еда.

– Еда! – воскликнул мальчик и выбежал в соседнюю камеру.

Женщина раздраженно посмотрела на сына.

– Это последняя пища категории «Б». Что ты планируешь делать дальше? Категории «А» на нас троих не хватит.

– Возьму дополнительные полсмены, должны продлить «Б». У тебя как с работой, мам?

– Проводники чинить – нехитрое дело, много молодых набрали на горизонталь.

– Но по опыту ты их всех вместе взятых переплюнешь, – Сид аккуратно похлопал мать по спине. – Ладно, не пропадем, пойдем завтракать.

Кухня, как и все остальные помещения вертикали, не имела ни одного окна и тускло освещалась люминесцентным потолком. Раздался щелчок, и в черной гладкой стене образовалась прорезь, затем неразличимые до этого маленькие створки разъехались, обнажив кубическую полость, в которой стоял поднос с тремя мисками, полными белой массы, и сосуд с желтой жидкостью. Семья уселась за металлический стол, выраставший, как и кровати, из стены. Кроме стола в кухонной камере находились три стула, голые стены украшал лишь горшок с растущими в нем серо-желтыми грибами.

– Вчера у Ола прошла первоначальная загрузка, – начала женщина, – интересуйся хоть немного сыном.

– Серьезно? – удивленно глянул отец. – Совсем заработался. Ну-ка, Ол, иди сюда, посмотрим, чему теперь детей учат.

Сид посадил сына на колени и уложил короткие волосы на затылке мальчика, за которыми блеснул сталью имплантат – электронный порт нейрочипа, с красноватой и немного опухшей кожей вокруг него. Сид аккуратно подключил шнур к Олу и, откинув черную прядь своих волос, подключил другой конец к себе, в такой же разъем имплантата.

– Вот оно как, – сказал Сид, зажмурив глаза, поверхностно сканируя новую базу данных сына. – В наше время не этому сперва учили.

– А в наше и вовсе перед первичной загрузкой живые уроки давали! – воскликнула бабушка.

Ол освободился от шнура и с обидой на то, что отец взаимно не открыл доступ к своим данным, произнес:

– И тут нет ни одной ячейки данных о небе! Оно действительно…

– Нет, хватит! – воскликнула женщина. – Это всего лишь сны твоего отца. Забудь и никому не говори о небе! Понял?

Мальчик затих и кивнул.

– Пообещай! – подняла палец вверх женщина.

– Обещаю, бабушка Эм, – недолго думая, ответил Ол.

– Умница. Держи еще протеинов.

Женщина перелила половину миски внуку, на что тот безумно обрадовался. Сид, посмотрев на мать, протянул ей миску, чтобы возместить ее излишнюю щедрость.

– Нет, – мать остановила его жестом руки, – у тебя сегодня тяжелый день, Сиди.

Семья быстро доела протеиновую кашу, запивая витаминной настойкой.

– Ладно, – сказал Сид, встав из-за стола. По привычке хотел похлопать себя по животу после еды, но опомнился и просто положил руку на живот. – За мной Ин сейчас заедет. Ол, удачной вторичной загрузки!

– Спасибо, папа! – вытирая рот рукавом, воскликнул мальчик.

За стеной камеры раздалось тихое шуршание, едва осветилась щель, и створки темной стальной стены бесшумно разъехались. В узком лифте стоял улыбающийся человек в таком же черном комбинезоне, как у Сида.

– Вам куда, Восьмой? – продолжая улыбаться, спросил мужчина.

Под «Восьмым» Ин имел в виду не этаж. Так как Сиду с рождения был присвоен идентификационный номер сорок тысяч восемь, то Восьмым его звали все знакомые. Да и сам Сид, являясь системным программистом, был вовсе не против присвоения ему такого номерного прозвища.

Сид, не ответив, шагнул внутрь. Створки захлопнулись, и лифт спешно начал набирать скорость, циферблат с номерами горизонталей неуловимо для глаза менял цифры.