Золотой Ипподром

– За встречу! Я тебе очень рад!

Выпив, император снова поднялся и сделал шаг к камину. Прозрачный экран отъехал в сторону, и президент сразу ощутил тепло.

– Ты не против камина, я надеюсь? – Константин поправил дрова золочеными щипцами и вернулся на место. – Жарко здесь не будет, не беспокойся. Просто я люблю смотреть на огонь, когда рядом хороший друг или предстоит серьезный разговор.

– Вот как? – заинтересовался Джорджо. – А что на этот раз?

– Представь себе, и то, и другое. – Хозяин рассмеялся и вновь разлил по бокалам вино из темной бутылки. – Но давай пока не будем о делах!

– О да, о них ты никогда не любил говорить, старый скрытник и бука! – съехидничал Джорджо.

– Я просто византиец, не забывай. Какой же ромей станет болтать лишнее?

– Тебе следовало бы заявить об этом на первом курсе, когда ты впервые вошел в аудиторию! Тогда, возможно, было бы меньше проблем с коммуникацией?

– Возможно, но тогда бы мы и не подружились, верно?

– Верно! Но разве я тогда мог подумать, что живу в одной комнате с наследником византийского престола?

– О, да, – слегка вздохнул император, – таков обычай. Я сам, впрочем, не буду против, если мой сын поедет учиться за границу под своим собственным именем. Но, с другой стороны, не представляю, каково в наши дни объявить в университете: я византийский принц…

– Ну, девочки будут в восторге!

– И не дадут учиться! – воскликнул Константин патетически. – Впрочем, конечно, мы посылаем детей за границу не только для учебы – учиться можно прекрасно и здесь, – но все же и не для того, чтобы так терять время!

– О-о, какой ты теперь суровый, – протянул Джорджо, – и не подступись! Я, впрочем, – добавил он, – очень хотел тебя спросить: как ты живешь здесь? Во Дворце, среди слуг… в халатах! Когда мы с тобой встречались прошлый раз на Майорке, всего этого антуража не было, и ты выглядел вполне беспечным!

– В отличие от тебя, болезного! Ты мне тогда показался постаревшим и осунувшимся, словно прошло не пятнадцать лет, а гораздо больше!

– Президентская гонка, что поделаешь!

– Не знаю, не знаю. – Тут настала очередь Константина насмешливо растягивать слова. – Мы этим вещам не обучены: ни в Кембридже, ни здесь, конечно, нас в эту премудрость не посвещали… А как живем? Большой Дворец ты уже, я думаю, оценил?

– Да, это грандиозно!

– Согласен, Константину Ангелу в конце шестнадцатого века пришла в голову замечательная идея! Разумеется, здесь все нужно было восстанавливать, но, несмотря на четыреста лет запустения, сохранилось удивительно много! А Влахерны, конечно, прекрасное место, но, согласись, сырое и нездоровое.

– Я там еще не был.

– Будешь. И оценишь преимущества жизни на мысу, а не в глубине бухты, даже несмотря на то, что рыбных пристаней и складов на Золотом Роге уже нет.

Солнце за окном скрыло последний луч, и в комнате наступил полумрак, но в тот же миг позолоченные жалюзи разъехались, открыв чарующий вид на фиолетовую даль Босфора, подсвеченного из Европы и Азии загорающимися электрическими светлячками.

– А в общем, жизнь здесь давно идет без резких толчков, – продолжал император. – Для василевса главное – вовремя разделить круг полномочий с Синклитом и не выходить из рамок. Кроме того, выгодные позиции в энергетике, финансах… и в туристическом деле, что особенно важно! Хотя здесь я, конечно, очень обязан отцу и, главное, деду… – Константин поднял глаза к темневшему наверху каменному своду.

– Какая идиллия! – воскликнул Джорджо. – Ну, а как же политика, борьба партий, кризисы?

– Кризисы? Политические? Они никому не нужны! Гражданам не нужны, и уже давно. А для паразитической черни, как показал прошлый век, достаточно горькой свинцовой пилюли, обильно подслащенной впоследствии всякой благотворительностью.

– Будто всё так просто?

– Очень сложно, очень! Но, видишь ли, мы слишком старый народ и живем в слишком старом государстве, накопили определенный опыт… Ведь ничего нет нового под солнцем!

– А коммунизм?

– Но ведь и он укрощается, как известно!

Император поднялся и зажег четыре свечи в массивном шандале. Стало еще уютнее, ласковый свет заиграл на изысканных серебряных кубках и вазах с фруктами.

– Все-таки мы с тобой договорились до политики! – негромко сказал Константин. – Ну, да ничего. Тогда давай о делах сейчас, пока не зашумело в голове, – промолвил он, немного помолчал и начал задумчиво: – Послушай, любезный друг мой, я хочу предложить тебе произвести один старомодный опыт. Он не всегда оканчивается благополучно, но если такое случается, то результат оказывается очень ценным.

– Неужели философский камень? – Джорджо насмешливо прищурился. – Я слышал, что в дворцовых подземельях до сих пор витают тени великих Калинника и Георгия?

– Там витают, витают, не беспокойся, я тебя как-нибудь свожу, – серьезно проговорил император, и даже немного нахмурился. – Но в данном случае я не о призрачных теориях. Как ты относишься к брачным интригам? И вообще к политическим бракам? Они бывают очень удачны порой, не правда ли?

– Хм. Случается. Но если ты…

– Тихо-тихо, подожди. – Константин слегка взмахнул рукой, но в этом мановении Джорджо почувствовал вдруг неведомую доселе властность. – Мы современные люди, будем рассуждать реально и не станем играть в средневековых деспотов. Я хотел бы, чтобы моя дочь и твой сын познакомились, полюбили друг друга и сочетались браком. Безумное желание? Нисколько. Это всего лишь плод изрядного жизненного опыта. И тот же самый опят подсказывает мне, что мое желание осуществимо. Я знаю мою дочь уже целых пятнадцать лет. Небольшой срок, чтобы как следует узнать женщину, – тут у Константина едва приметно дернулся уголок рта, – особенно византийскую принцессу, но, учитывая особенности нашего общения – детскую открытость, доверие, которым отцы счастливы пользоваться первые десять-двенадцать лет… Одним словом, я прекрасно представляю, что за особа бродит по этим залам.

– Все это звучит очень интригующе. – Джоржо выжидающе смотрел в глаза Константину. – Но… почему ты выбрал мое семейство, моего мальчика? Ты позволишь? – Он потянулся к пузатой бутылке и вновь наполнил оба бокала; благородная рубиновая влага ярко светилась на фоне огня.

– Я и не выбирал, собственно. – Император слегка отвернулся в сторону камина, предоставив другу изучать августейший профиль с прямым носом и сосредоточенно подобранными губами. – Выбора-то особо и нет. Я знаю тебя, знаю Луиджи. В позапрошлом году на островах он был уже достаточно взрослым, чтобы проявить свои лучшие качества. Тот случай с катером покорил меня…

– О, да! Об этом потом писали все наши газеты, и я, наверно, отчасти обязан своим избранием именно героизму моего мальчика! «Ла Стампа» тогда заявила, что опытные каскадеры оценили трюк и не согласились бы повторить его без тренировок.

– Это так!

– Но он любит сестру и, наверное, согласился бы на всё, чтобы попытаться ее спасти.

– Согласился? Ты его недооцениваешь! Он рыцарь, конкистадор. Он даже не задумался, стоит ли прыгать. Это само собой разумелось, и на берегу Луиджи даже не мог понять этого всеобщего восхищения! Но, может быть, сердце нашего Сида уже в оковах? – вдруг вежливо поинтересовался император.

– Не знаю… Нет, думаю, нет, – отозвался Джорждо, слегка задумавшись.

– Я в этом не сомневался! Душевные движения таких людей видны сразу, поверь мне. Мальчик пока искренне влюблен только в свою науку – что ж, это нам кстати. Катерина тоже пока не думает ни о каких глупостях, но, знаешь ли… – Император потянулся вперед и слегка раздвинул тлевшие дрова, те сразу вспыхнули и весело затрещали. – Да, всё это до поры до времени. Я предвижу, что скоро мою доченьку потянет на приключения, и тяга эта будет неодолимой и все сильнее год от года. Характер у нее такой, что даже мне порой приходится нелегко, а если в эту бочку с порохом попадет случайная искра, то сразу разнесет полгорода!

– Да, конечно, – подхватил Джорджо, – для тебя полгорода это как полцарства, ты их никому не уступишь!

– Безусловно. Но в то же время я уверен: если Катерина полюбит кого-то по-настоящему, то останется ему верна до гробового камня. Она такая, да! В меня. И, более того, – император снова в задумчивости уставился на языки пламени, легкая тень пробежала по его лицу, – она не будет сетовать на то, что юность прошла без приключений.

– А при их недостатке организует приключения мужу?

– С мужем, дорогой мой, с мужем! – весело подхватил Константин. – Но разве Луиджи будет против? Он просто тоже до сих пор не вошел еще в авантюрную полосу, но, конечно, не минует ее, поэтому нам с тобой…

– Нам? Ты уже второй раз произносишь это слово, но я еще не готов сформулировать своего мнения, и…

– Нам, нам, друг мой, – заключил император и потянулся своим бокалом к бокалу президента. – Доверься мне сейчас, как верил когда-то, списывая решения задач. Помнишь, как ты спешил тогда на подоконнике, потел, но всё равно бубнил: не понимаю, не понимаю, как это так!

Джорджо довольно усмехнулся: