– Именно так, приятель.
– И чьи же это цвета?
– Королевы.
Пол обернулся к дочери:
– Бесси, сбегай за констеблем Джоном. Если в моей таверне убьют человека, я хочу, чтобы констебль был свидетелем.
Девочка исчезла.
– Никого здесь не убьют, – пояснил воин. – Джоби передумал. Он решил отвести нас туда, где ограбил двух мертвецов, правда, старина?
Отец не мог говорить, но кивнул. Воин отпустил его, и он упал на колени, кашляя и плюясь.
Воин посмотрел на остальных.
– А ребенок, который видел драку?..
Гвенда взвизгнула.
– Нет!
Мужчина довольно кивнул:
– Ну да, девчонка с крысиной мордахой.
Гвенда бросилась к матери.
– Мария, Матерь Божья, спаси моего ребенка! – вырвалось у той.
Воин схватил Гвенду за руку и грубо оттащил от матери. Девочка заплакала. Воин прикрикнул:
– Заткнись, или тебе достанется, как и твоему жалкому папаше.
Гвенда стиснула зубы, чтобы не закричать.
– Вставай, Джоби. – Мужчина поднял отца на ноги. – Давай очухивайся, придется прогуляться.
Второй воин прихватил одежду и оружие.
Когда мужчины выходили из таверны, мать громко крикнула вслед:
– Делайте все, что они говорят!
Люди королевы были верхом. Гвенду старший посадил перед собой, а отец сел перед вторым воином. Джоби не переставая стонал, поэтому дорогу показывала Гвенда; теперь она не путалась – ведь этот путь ей пришлось проделать дважды. Ехали быстро, но все-таки, когда добрались до поляны, уже стало темнеть.
Младший воин держал Гвенду и отца, а старший вытаскивал тела товарищей из кустов.
– Этот Томас неплохо дерется, если убил и Гарри с Альфредом, – проворчал воин, осматривая мертвецов.
Гвенда поняла, что люди королевы ничего не знают о других детях. Она призналась бы, что была не одна и что одного мечника убил Ральф, но от страха не могла говорить.
– Он почти отрезал Альфреду голову. – Старший повернулся и посмотрел на Гвенду. – А о письме они говорили?
– Не знаю! – с трудом выдавила девочка. – Я зажмурилась, потому что мне было очень страшно, и не слышала, о чем говорили! Это правда, я бы сказала, если бы знала.
– Все равно, даже если они отняли письмо, Лэнгли потом его забрал, – сказал старший товарищу. Он оглядел деревья вокруг поляны, как будто письмо могло висеть между жухлыми листьями. – Наверное, письмо сейчас при нем, в аббатстве, где мы до него не доберемся. В святое место нам с оружием прохода нет.
Второй воин откликнулся:
– По крайней мере, теперь мы сможем рассказать, как было дело, и забрать тела для христианского погребения.
Вдруг отец вырвался из рук державшего его мужчины и бросился бежать. Воин кинулся было за ним, но старший его остановил:
– Пусть удирает, на кой он нам нужен?
Гвенда тихонько заплакала.
– А девчонка? – спросил младший.
Гвенда была уверена, что ее убьют. Сквозь слезы она ничего не видела, а из-за рыданий не могла даже попросить пощады. Она умрет и попадет в ад. Вот и все.
– Отпусти ее, – махнул рукой старший. – Мать родила меня не для того, чтобы убивать маленьких девочек.
Младший воин оттолкнул Гвенду. Она споткнулась, упала, затем встала, вытерла глаза и побрела прочь.
– Давай беги, – крикнул вслед младший. – Тебе сегодня повезло!
* * *
Керис не спалось. В конце концов она встала с постели и прошла в мамину комнату. Отец сидел на табурете, неотрывно глядя на неподвижную фигуру на кровати.
Глаза больной были закрыты, влажное от нездорового пота лицо блестело при свечах. Девочка взяла матушку обеими руками за белую, холодную-холодную ладонь, пытаясь ее отогреть, и спросила:
– Зачем у нее брали кровь?
– Считается, что болезнь иногда происходит от избытка одного из жизненных соков, и заразу надеются выгнать вместе с кровью.
– Но маме лучше не стало.
– Нет, стало хуже.
На глаза Керис навернулись слезы.
– Тогда зачем ты разрешил им это сделать?
– Священники и монахи изучают труды древних мудрецов. Они знают лучше, чем я.