Упавший лист взлетел на ветку. Хроники отравленного времени

– Приехали. Выходи – скомандовал Лысый.

– Куда? – переспросил я, едва переводя дух.

– Выходи и иди. Вон туда – повторил Лысый, указывая рукой на ворота – А я здесь подожду.

Я вышел из машины и подошел к воротам. Калитка была не заперта, я вошел во двор, подошел к дому и постучал в дверь.

Несколько минут было тихо, а потом изнутри послышались тихие шаги, дверь отворилась и на пороге появился сам Серега. Увидев меня, он ничуть не удивился, правда, в глазах мелькнула еле заметная радость.

– Знал. Знал, что ты придешь. Знал… – сказал он и протянул мне руку – Не может такой человек, как ты, не прийти. Удача, она смелых любит. А неудача – это точно не для нас. Давай заходи…

– А ты что, разве, не в «Росинке»? – озадаченно спросил я.

– В «Росинке» сейчас Порфирьич. – ответил он – А я тут делами решил позаниматься. Вдали от посторонних глаз.

В доме были слышны какие-то приглушенные голоса и скрип половиц, но мне на глаза никто не попадался. Серега завел меня в маленькую темную комнатку. Он включил светильник и указал мне на деревянный табурет, а сам сел в кресло за большой, несоразмерный комнате, письменный стол.

Я присел на табурет.

– Ну давай так. – спокойно начал Серега, растянувшись в кресле, будто знал уже все наперед, – Пойдешь у меня пока рядовым бойцом к Лысому, он тебя и подучит, и проверит, кто ты есть. А там посмотрим… Все, что нужно, он тебе расскажет и покажет. А ты будешь выполнять, то, что он прикажет. Сюда не приходи. Да, и приведи себя в порядок: побрейся, подстригись нормально, одежду себе купи поприличнее. Ты ж все-таки в серьезной фирме работать будешь. Да, вот еще…

Серега полез в ящик стола и небрежно кинул передо мной извлеченные оттуда две сотенных бумажки.

– Вот тебе обуться, одеться. Два дня тебе даю – с работы увольняйся. Никаких компромиссов у нас быть не может – работа у нас трудная: ночные дежурства, сверхурочные, командировки длительные, так что готовься… Но не пожалеешь. Все, что нужно, получишь у Лысого. Да и вообще все вопросы – через него. Он решает, где ты, что делаешь, когда и с кем. И лучше с ним не шути. Хотя, знаешь, он сам тебе все расскажет.

Я спокойно взял со стола деньги, и положил в карман.

– Да, а сейчас иди давай к нему, получишь этот, как его, вводный инструктаж, а потом он тебя отвезет назад. Извини, я сейчас занят. – Серега встал и проводил меня к дверям.

Мы с ним наскоро попрощались, он скрылся в одной из комнат, а я вышел на улицу и, глядя под ноги, побрел к воротам. Когда я оказался на грунтовке, где меня высадил Лысый, я не сразу понял, что произошло, пришлось остановится и подумать. Ни машины, ни Лысого не было.

Я обернулся и посмотрел по сторонам. Он так долго вел меня сюда, путая следы, даже на энурез проверял по дороге, да только вот что теперь!? Я не удивился, если бы сейчас меня ждал вертолет или танк. Но ничего не было ни за домом, ни перед домом, и это было странно. Я заглянул даже в овраг. Это меня озадачило, и я хотел вернуться в дом, к Сереге, но тут до моего слуха донесся гул приближающегося транспорта. Я прислушался и понял, что одна машина так шуметь не может. А потом увидел – с двух сторон к дому Сереги подъезжали несколько милицейских машин с мигалками. Неожиданно громко взвыла сирена. Думать было некогда, и я, не став испытывать судьбу, с разбегу перемахнул через забор и скатился в овраг.

Когда я, продравшись через колючие кусты, подполз к краю оврага, то увидел полноценную милицейскую облаву: недалеко от дома стояли четыре или пять автомобилей, вокруг ходили сержанты с собаками, а по периметру за забором уже выстроились автоматчики. Унылый майор подошел к дверям и стал стучать, при этом отчаянно матерясь.

Утомившись кричать, он махнул рукой, к дверям сразу же подбежали шестеро бойцов в шлемах и бронежилетах. Они в один миг вынесли дверь, закинули в дом дымовые шашки и ринулись внутрь.

Буквально через несколько минут все было кончено. Сначала из дома вывели незнакомого мне человека в черной куртке. Ему заломали руки за спину так сильно, что он шел, едва не касаясь лбом собственных колен. Все было тихо: ни перестрелки, ни поножовщины, и никакого сопротивления. Потом повели еще одного. А третьим, последним вели Серегу. Он из всех сил старался идти прямо и отчаянно кричал:

– Да что ж такое, граждане начальнички! У нас и бумаги-то все в порядке. Отпустите руки! Я вам все покажу!

Никто не обращал не его слова внимания. Всех задержанных распихали по машинам и уехали. Стало тихо.

Я в состоянии легкого шока выполз из оврага, отряхнулся от грязи и полубегом, время от времени озираясь, стал продвигаться в сторону города. Что делать дальше – я не знал. В кармане лежали две сторублевки, я должен был всеми правдами и неправдами передать жене деньги. Тогда она смогла бы решить вопрос с сыном. Думал я сейчас только об этом, а все остальное пока не имело значения.

Я шел по обочине, избегая освещенных мест, не рискуя садится в попутки, – можно было запросто попасть на проверку документов при въезде в город, и тогда все могло закончится большими неприятностями.

Когда темнота совершенно сгустилась, я дошел до панельных застроек. Был еще примерно час до полуночи, когда я зашел в подъезд с подслеповатой лампочкой и тихо постучал в дверь.

Дверь открылась сразу же.

– А я знала, что это ты.

– Ты научилась видеть сквозь стены?

– В окно увидела.

Я протянул ей деньги.

– Знаешь, я в одном уверен: наш сын должен был удачливее нас. Эти деньги достались мне каким-то чудом.

– Спасибо, Саша – я почувствовал на щеке влажный поцелуй – Спасибо… Я серьезно не знаю, что бы мы делали, если б не ты.

Я украдкой смахнул набежавшую скупую слезу.

– Знаешь, я ведь то же родитель, как-никак.

– Проходи. Может останешься? Уже почти ночь на дворе. Куда ты сейчас пойдешь?

Теперь ко мне снова вернулась тревога: я вспомнил, как штурмовали дом, и мне захотелось куда-то спрятаться.

– Да, нет, надо идти… Знаешь, я, наверное, уеду по делам на пару дней.

– Давай хоть чаем угощу.

– Ну, давай… А где студент?

– Закрылся у себя. Переживает. – она показала рукой на запертую дверь. Оттуда приглушенно доносился какой-то зубодробительный ритм.

Когда я подошел к своему дому, было уже, наверное, далеко за полночь. Я наощупь пробрался в подъезд, поднялся на третий этаж. Что ж за безответственность такая, опять кто-то выкрутил лампочку.

Я уже немного успокоился, сожалея лишь о том, что сейчас опять лягу спать под утро, и завтра голова совершенно не будет соображать. Надо все-таки завтра написать хоть на пару дней за свой счет, да махануть куда-нибудь. Куда-нибудь…

Доставая из кармана ключи, я соображал, куда я могу махануть при своих финансовых возможностях.

Открыв дверь, я зашел в квартиру и скинул в темноте ботинки. Я повернулся, чтобы включить свет, но он неожиданно включился сам. Прямо передо собой я увидел накрывшую собой выключатель огромную мясистую пятерню.

– Ну что, прилетел, голубок?! – раздался сбоку до боли знакомый голос. Я повернулся.

Передо мной стоял Лысый.

Глава 20. Горыныч. Homo subito mortalis est.

Есть у каждого свой Рубикон, и свой Сталинград,

и даже, хотите верьте – хотите нет, свой Кисловодск.

Из лекции «Об экзистенциализме»