Дыши со мной. В плену у зверя

Да, метка была бы надёжнее, но какой от неё толк, если всеми силами она потом будет ненавидеть меня, не принимая? Опять только хуже сделаю. Снова из-за страха потерять её чуть не наворотил тут. И эти хороши. Стоило мне расклеиться, как все поплыли.

Когда чувствую укол иглы, разжимаю кулак, взяв её за руку.

– Давай, Элисса, – прошу мысленно, – живи. И прости меня, тупого. Не отдам, моя маленькая, никому тебя не отдам. Рано тебе ещё, слишком рано.

Обещаю и себе, и ей, что возьму себя в руки. Что больше такого не повторится. И жду.

Спустя какое-то время её фарфоровые щёчки становятся похожи на живые, а ледяная ручка в моей ладони становится немного теплее. Только вот у меня голова кружится так некстати. Блядь. Снова про свою рану забыл. Раньше бы уже не осталось ничего, а тут ноет.

Ладно. Это вот вообще не имеет значения сейчас. Главное, что ей лучше. А с другим я справлюсь. Если только с ней всё нормально будет.

И почему сразу этого не сделал, не подумал? С остальными пленниками сложнее, для них и кровь, и растворы для капельниц мы вынуждены доставать особые, наши для них не годятся, ведь люди гораздо слабее. Зато истинные пары всегда подходят друг другу идеально во всём.

Хотя в том, что моей парой стала вот эта девочка, я всё ещё видел насмешку судьбы. Ну что могло быть общего у меня и Элиссы? Но парность связала именно нас. И сейчас я рад этому как никогда.

Она выживет. Обязательно. А моя кровь очистит в ней всю гадость, которую закачивали всё это время. И регенерация должна хоть частично залечить раны.

Не удержавшись, пока мы были тут одни, я смочил большой палец своей слюной и провёл по шраму на её лице. Уже завтра от него не должно остаться и следа. Не хочу, чтобы она видела это каждый день, глядя в зеркало.

На уровне инстинктов мне хотелось бы сделать это иначе, но я не считал, что вправе так обращаться с ней без её на то желания. Всё же у людей иные представления о допустимом, даже если опустить иные причины, по которым она может не хотеть такого.

Вдруг Элисса слабо застонала и приоткрыла глаза. А я, вновь растеряв весь свой здравый смысл, едва не заорал от радости. Сработало!

Глава 21

– Очнулась! Очнулась, маленькая моя! – повторял мысленно, желая обнять её крепко-крепко, чтобы убедиться, что всё по-настоящему, но сам ничего не сделал и не сказал, чтобы не пугать. Только взгляд не отрывал. Даже не ожидал, что способен так радоваться чему-то.

И может надо было успокоить её или сказать что-то, только вновь не мог придумать ничего подходящего. Всё же разговоры с напуганными человеческими девочками – не мой конёк.

Она тоже молча смотрела и вдруг…

– Его больше нет, да?

– Его? – и тут же понял, о чём она. – Да, Элисса, – ответил осторожно, не до конца понимая муку на её лице. Может из-за того, что больно?

– Вы говорите правду?

– Конечно, я не стал бы обманывать, – показалось, что она выдохнула с облегчением, а потом её рука в моей ладони напряглась. Всё не мог её выпустить. Будто может исчезнуть.

– И что, бить будете?

– Бить тебя? С чего ты взяла?

– Ну…я его потеряла…

– Никогда никто не будет тебя бить, поняла?

Она горько усмехнулась.

– Значит, просто сделаете это снова.

– Нет, Элисса! Я не стану.

– Ну не Вы сами…

Да что это такое! С ней я всё время хочу орать матом. Но пока искал наиболее подходящие слова, чтобы объясниться, в палату вошла врач. Очень кстати, может хоть отвлечётся. Вот только моя крошечная пара дёрнулась от неё в сторону, хотя и сил-то особо не было отползать.

– Не бойся, она помогала спасать тебе жизнь.

Девочка хотела что-то сказать, но передумала, отвернувшись к стене. И поняв, что говорить с ней бессмысленно, доктор обратилась ко мне:

– Последние анализы неплохие, гораздо лучше, чем у остальных, хоть в крови и осталось что-то, что мы пока не можем идентифицировать. Но думаю, через несколько дней получится выписать, а с остальным разбираться уже из дома.

По напряжённой шее Элиссы я видел, что она, уткнувшись взглядом в стену, слушает каждое слово. Просто делает вид, что ей всё равно.

– Правда, некоторые осложнения всё же есть.

Я резко встал и едва не зарычал. Какого хрена мне раньше не сказали?! Я сидел тут несколько часов, а узнаю только что.

– По поводу репродуктивной системы…

– Ты нормально говори давай.

– Она вряд ли сможет выносить ребёнка в будущем. А скорее не сможет даже зачать.

Я осел обратно на стул, как оглушенный. Да вроде и раньше понимал, что мне с ней ничего не светит. Но пока была хотя бы гипотетическая возможность, это всё равно позволяло в самой глубине души хотя бы помечтать о таком, а теперь… Теперь совершенно точно у меня не может быть детей, и то, что она моя истинная теперь бессмысленно.

Элисса еле слышно всхлипнула, и я пришёл в себя, сообразив, что последнее предложение сказал вслух. Олух, а.

К счастью, врач вышла, оставив нас, а вот моя девочка снова трясётся и пытается не смотреть на меня, но то и дело бросает опасливые взгляды. Будто и правда ждёт, что ударю.

В её глазах слёзы. А я не понимаю, почему. Неужели из-за того, что так меня боится? Ну не из-за бесплодия же… Она же сама не хотела. Хотя, наверное, не хотела этого конкретного ребенка, а может в жизни когда-то тоже мечтала стать матерью…

– Ты расстроилась из-за её слов? Не нужно плакать, мы найдём лучших врачей, хорошую клинику, если ты захочешь…

Она приподнимается и отрицательно качает головой, но не перестаёт тихо рыдать.

– Да скажи же, почему ты плачешь? Объясни! Мы всё решим, если ты скажешь, что случилось.

– Вы… Вы теперь оставите меня тут?

– Ну некоторое время тебе нужно оставаться в клинике, – подтвердил её предположение, и решил сразу выставить границы, а то последний раз пошёл на поводу и едва не потерял её. – И не вздумай пытаться сбежать или отказываться от лечения, как видишь, это привело к ужасным последствиям. Тебя не отпустят, потому что я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. А если попробуешь убежать, они будут вынуждены прикасаться к тебе и держать, понимаешь? Поэтому лучше всё делать добровольно.

Ледяные руки вдруг хватают мои ладони, а её измученные глаза смотрят с мольбой.

– Не бросайте меня! Не оставляйте тут! Вы говорили…говорили, что… пожалуйста! Я буду очень-очень послушной. Не стану больше противоречить. Если хотите, пусть делают даже уколы, пусть…

– Элисса, – попытался остановить её, но куда там.