Птица огня

– За руки ее! Уймись, дура!

Хотели навалиться на девушку всей толпой, но не тут-то было! Она ловко выкрутилась, выскользнула, змеясь как вода из ладоней, взметнулась в воздух и невероятным двойным ударом в полете отбросила сразу нескольких нападавших. Те разом отхлынули, почуяли недоброе. Девушка снова подскочила, перекувыркнулась в воздухе и коленями приземлилась кому-то куда-то. Раздался то ли вскрик, то ли писк. Не теряя времени, она перекатилась по полу, врезала ногой одному, накинулась на другого, попутно в больное место пнув третьего. Как взбесившаяся львица она носилась по всему кабаку под многоголосые вопли, да с такой скоростью, что не успевал музыкант найти ее взглядом в одном углу, как она уже драла кого-то в другом.

– От меня что-то отвалилось! – взвизгнул стражник, ощупывая свое тело.

Девушка набросилась на него (в который раз), сбила коленом и помчалась к следующей жертве. Пержо попытался привстать – ему пока досталось меньше всех.

– Чей-то там катится? Мужики, там чьи-то яйца покатились!

– Машо, то твои, наверное. Ой! Отстань!

Музыкант вжался в стену, но тщетно – девушка заметила движение и бросилась на него со скоростью стрелы. Но все равно не успела. Из кухни выскочил упитанный повар и сходу сбил дикарку на лету сковородкой. Она не взвизгнула. Вообще не издала никакого звука, но, пробив стекло, вылетела из кабака и с грохотом закувыркалась по земле где-то там снаружи. Стоило Сардану подумать, что бойня закончена, как мимо него сквозь окно ворвалась чья-то рычащая фигура. Повар взмахнул сковородкой второй раз, и рычащая фигура второй раз улетела на улицу. Этот весомый аргумент оказался последним.

Повар покинул кабак и хлопнул дверью. Из-под завалов неспешно выбирались жертвы погрома. Кого-то вытягивали из обломков за руки. Потом собрались, отряхнулись и отправились в соседний кабак.

Сардан напялил на спину ящик с инструментами и тоже поспешил куда-нибудь. Он подумал, что повар может вернуться и потребовать плату за холодную кашу у него на лице. А сковородка способна перебить самые разумные доводы.

Он вышел из дверей и, сворачивая за угол, услышал:

– Четвертый раз уже! Ты вконец озверела, что ли, святые боги?! Четвертый раз! Ашаяти, за неделю – четвертый раз! Тебя надо в клетке со зверьми держать, ты совсем поехала? Вообще?!

Сардан заторопился, сбежал по разбитой лесенке мимо какого-то старинного храма и вышел было на параллельную торговую улочку, но неожиданно почувствовал, что идти стало тяжелее. Настолько тяжелее, что он и шага ступить не мог, а потом и вовсе его потянуло назад. Он обернулся. Позади стояла та самая бешеная служанка из таверны и держала его за ручку ящика. Она опустила голову, скривила плаксиво губы и казалась вновь той маленькой, хрупкой девчонкой, какой он увидел ее впервые. Разве что красная ленточка в волосах совсем скосилась и разорвалась.

– Меня уволили, – сказала она почти шепотом.

– Как жаль, – растерялся Сардан.

– Из-за вас, – добавила девушка.

– Из-за меня? – удивился Сардан.

– Из-за вас.

– Но ведь я и…

– И что теперь?

– Ну…

– В комнату меня больше не пустят. Она над кабаком осталась. Денег нет, ничего нет… Все из-за вас, из-за вашей каши холодной, из-за ваших потных нежностей… Что мне от ваших капризов? Опять на улицу?.. Из-за вашего нытья, жалоб этих бесконечных… Убить бы вас насмерть… – она на секунду замерла, вздохнула тяжко. – Надоело… Столько сил! И все?! Такие они у меня наглые – мечты, что ли? Пожить чуток как человек. Хоть немного, чуть-чуть. И все?.. Назад туда, на дно?.. А сил-то сколько… И все опять возвращается к тому, чем я надеялась мне больше никогда не придется заниматься, – с каждой фразой ее голос становился все жестче, все грубее.

Она внезапно выставила вперед бедро левой ноги и выхватила с невообразимой скоростью непонятно откуда здоровенный клинок – пока не меч, но уже совсем и не ножичек какой, размером с локоть точно. И улыбнулась так, как улыбается одна только смерть.

Прежняя девушка словно исчезла, а на ее месте появилась новая, другая. Теперь она походила на мальчишку, – с этими короткими, взъерошенными как попало волосами, большущими, нахальными глазищами, презрительно скривленным ртом, переминающаяся с ноги на ногу так, будто то ли в туалет приспичило, то ли выбирает каким коленом начать объяснять вам свою жизненную философию. Усиливала впечатление одежда. Немного мешковатая, она делала ее плечи шире на вид, и уж наверняка шире бедер. Разве что где-то там просматривалась какая-то грудь, да под таким мешком со складками ничего не разглядеть.

Сардан отпрянул, но к его горлу тотчас метнулось лезвие.

– Карманы наружу! – потребовала девушка – Темпом!

С невысокой крыши сарая на ограбление смотрели с интересом две запоздавшие вороны, переглядывались. Мимо пробежал петух, подскочил, замахал крыльями и скрылся в кустах. По улице, может и не слишком оживленной, бродили туда-сюда прохожие, кто с сумками, кто с ящиками, один катил в кабак бочку, другой вел груженую лошадь, бегала какая-то дама в пыльном переднике и заглядывала в окна. И никому не было дела до того, что здесь же – у всех на глазах – человеку к горлу приставили длинный нож. Разве что кто-то ускорил шаг, кто-то косил раздраженно взглядом и спешил пройти своей дорогой.

– Деньги давай, все что есть!

– Девушка, откуда у меня деньги? Я музыкант, – запротестовал Сардан.

– Деньги, я говорю! – она без предупреждения стукнула его в колено.

Музыкант ойкнул, отскочил в сторону, хотел было наклониться, чтоб потереть ушибленную ногу и чудом не нарвался на нож.

– Быстро-быстро!

– Девушка, откуда у музыканта деньги? Я монету ржавую в руках последний раз держал лет десять назад!

Хотел добавить, что и ту нашел на полу в грязном трактире, но снова получил удар в ту же самую коленку. И снова вскрикнул, отпрыгнул еще на несколько шагов.

– Значит, ящик давай! Что в нем?

– Инструменты.

– Молотки?

– Дудки.

– Значит, давай дудки!

– Ну вот еще, мне их под подпись…

Не успел договорить, как снова получил в колено. Прыгая на одной ноге, он потер-таки ушибленное место ладонью, но споткнулся и завалился на стену какого-то сарая, быстро выровнялся, с трудом удерживаясь на ногах.

– Дудки давай, говорю! Снимай ящик!

– Девушка, зачем вам мои?..

Опять не договорил, опять получил в больное колено, начал было падать, развернулся, чтобы за что-нибудь ухватиться, и тут вдруг обратил внимание, что они больше не на людной улице. Ударами по ногам девушка оттолкала музыканта в вонючий переулок между дырявым сараем и залатанной стеной пустующего двора, из которого воняло жиром.

Ноги подкосились, он полетел в грязную лужу, но на полпути почему-то остановился. Обернулся и увидел, что разбойница, спрятав нож, стаскивает с него на ходу ящик. Сардан вырвался, вскочил на ноги. Девушка снова бросилась на него с львиным рыком, но в решающее мгновение он успел перехватить обе ее руки. В ответ на это злодейка резко выгнулась совершенно немыслимым образом, подпрыгнула и двумя ногами влепила музыканту такой чудовищный удар, что он подлетел над землей, перекувыркнулся, врезался лбом в стену сарая и рухнул на вываленные тут же разбитые бочки. Те, затрещав, разлетелись кто куда. Одна, самая целая, наверное, выскочила из-под низу как кусок мыла и ядром выстрелила в хилую оградку допотопного загона. В дыру тотчас выпрыгнуло визжащее темно-коричневое существо, похожее на помесь свиньи и хомяка. Оно пробежало по музыканту, больно оттоптав ему копытами живот, и сбило с ног метнувшуюся на поверженного врага девушку. Та, оступившись, шлепнулась в грязь, завертелась, вскочила на ноги, черная и злобная.

Музыкант замешкался, не успел встать, поэтому попробовал убежать на четвереньках. Девушка кинулась следом и сходу треснула его ногой по пятой точке, но поскользнулась сама и опять упала. Музыкант свалился на живот, проехал физиономией по траве, попытался подняться, но тотчас вновь получил удар в спину, навалился на другую ограду, проломил и рухнул в обгаженный коровник. Перепуганное мычание одинокого животного заставило его мигом подскочить на ноги. Обернулся. Разъяренная, грязная, с взъерошенными спутанными волосами девушка стояла у входа в хлев, растопырив руки и пальцы граблями.

– Девушка, успокойтесь! – попробовал музыкант.

– Деньги!

– Я же не могу вам ответить, я же не могу бить девушку!

– Тебе и не надо!

Музыкант понимал, что несмотря на некоторую комичность положения, ситуация, в общем-то, вполне серьезная, поэтому его не на шутку беспокоило то, что своим джентльменством он дает сопернице существенную фору. А ее это не заботило. Девушка метнулась вперед, но Сардан успел отскочить, еще и оттолкнул ее в темноте. Она поскользнулась на коровьих лепешках, взлетела в воздух, перекувыркнулась и грохнулась с визгом в коровью кормушку. Животное возмущенно заревело, топнуло копытами.