Сказки из Тени, или Записки Пустоты

– Ты же сам знаешь…, как меняется наш мир, мы меняемся, Ты тоже изменишься…

– Хорошо, я обещаю, – мы снова целуемся, и засыпаем не как люди, в большом мягком кресле, когда-то именно в таком, обнявшись, мы блаженно заснули после ночи не секса, наверное, все же любви.

Все начиналось со лжи. Она продавала свое тело, я, целуя ее тело, представлял другую, но потом, мир в наших глазах перевернулся, ложь внезапно стала правдой, которая была не нужна никому. Ложь, правда, самообман, не нужная – такая необходимая любовь. Попробуй распутать все нити, сломаешь мозги, окажется все очень просто, но кому нужна та простота…

Загадка уехала, я так и не узнал ее имени…, а вот название города и номер улицы запомнил.

Нытва, Уфимская 7, кв. 5.

14

Всю ночь я искал дорогу в Синий Лес, но она почему-то была закрыта. Такое чувство, что когда я делал шаг вперед по Заветной тропе, моя тень делала соответствующий шаг назад. Привычный ветер пространственного промежутка, всегда помогающий определить нужное направление, сегодня, по предательски дул прямо в лицо. Я решил не сдаваться, попробовать попасть в Синий Лес днем, идти до конца пока не найду …

…но с самого утра началась весна, а затем я встретил старого друга…

15

Это – простая жизнь.

Ты еще спишь, глаза закрыты…, а небо синее-синее, поют птицы, и ветер доверчиво-теплым щенком скребется в окно на пару с лохматыми солнечными лучами. Парной воздух подрагивает от мимолетного колдовства, творимого там, за окном.

– Что там?

«Там рождается Новый мир…»

– Знаешь, что, в этом самое лучшее?

«Лучшее, это когда, проснувшись, ты видишь ту же картину, точь-в-точь…»

– Чудо?

«Нет». Просто так явилась эта весна. Ощущения, – что тебя обманули: так вместо обещанного в течение длинного года, велосипеда подарили «Тайоту-Каролла», или новомодный джип «РАФ-4». Вместо старой карги – зимы. Пришла обворожительная, лолитенного возраста, запретно обволакивающая, накатывающимся из за угла с острым клинком дамасской стали – безумием. Зеленая, синяя, лучистая, местами грязная и необыкновенно чистая – красавица весна…

Твой сон сняло, как рукою…, мой – тоже, я открыл глаза и улыбнулся этому дню.

Это ее дожди смоют все наносное, что накопилось за долгое время весныожидания; грязный снег, холодные и расчетливые – грязные мысли, глубокую ледяную обиду, и потерянную в ее возвращение – веру, надежду, любовь…

Весна. Будем топить в ее солнечных лужах надетые за зиму маски, ставшие ненужными вещи, несостоявшихся ночных кумиров – старых богов, и всякие надуманные планы, кому они нужны, если в сердце вернувшейся долгожданною птицей забилась весна – а – А- А!!!

Ну, тише, дите, уймись…, конечно, Весна, а кто же еще, только Ты, да Я… эти пенные облака, меж которыми проносятся скифскими стрелами стайки стрижей, распустившиеся соцветия мать ее мачехи, говорливые быстроногие ручейки и конечно, конечно же, теперь и ты знаешь, что в этом мире есть еще лето. Пусть его все чаще прячут от нас, как шоколадные конфеты от сладкоежек детей, объясняя в своих устремлениях самим себе, что так надо, иначе они откажутся кушать что-то еще, обленятся и престанут вообще ловить мышей, Взрослые Боги, дяди и тети, папы и мамы.

Наверное, и действительно, хорошего просто всегда должно быть мало, что бы научиться его ценить. Привычное, становиться обыденным, обыденное превращается в мусор под нашими ногами, так растаптываем, то, что когда-то безумно ценили, всего лишь потому, что его стало много. А ведь много, это не значит плохо. Часто в категории много даже не меняется качество: стало больше солнечных дней, у тебя много друзей, тебя любят все больше и больше. Но ты почему-то ценишь это все меньше и меньше.

Парадокс…

Да нет, это просто жизнь. Ты, я, они…, все мы почему-то делаем так. Удрученно разбивая собственное солнце, плачем по утраченным возможностям, убегая черными коридорами неизвестности, в поисках мимолетных иллюзорных увлечений. Да вот только мы уверенны, что, это именно то, что сделает нашу жизнь желанным Эдемом. Все что есть, – кажется малым, то, что будет – безмерно большим. Несколько десятков тысяч лет, но легенда об утраченном рае актуальна навсегда. Мы все ищем потерянный рай, не понимая, что в своих устремлениях, только вперед, не заметив, уже когда-то пробежали мимо него. Дыхание сбивается, на губах застывшая в предвкушении того самого, что впереди – улыбка, на сердце печаль отраженная в тусклых зеркальцах твоих глаз, только сердце понимает правду, а глаза и разум часто обманываются… Мы все бежим, а ведь зря.

– Почему!?!

– «В конце коридора, то есть там, впереди… – пустота».

…и сзади тоже пустота, пустота между ног и над головой, только когда ты движешься, появляется ощущение, настоящего, будущего, прошлого, ощущение верного пути, правильного поступка, и конца бесконечным поискам и исканьям. Но только ощущение. По-настоящему обрести смысл, можно лишь остановившись, но только в нужном, правильном месте. А пока, беги, вперед – время не ждет. Ты еще успеешь затормозить…

Однако, бежать я скоро устал, силы еще оставались, но я просто уже видел маячившую впереди пустоту. Наверно поэтому очень хотелось, хотя – бы сегодня…, не смотря на весну, принесшую новый ворох старых надежд, уйти обратной дорогой, поикать то, что я пропустил, потерял, не успел. Хотя, это и невозможно, так же, как и развернуть время в спять, войти в одну и ту же реку дважды, родившись ползать – научиться летать, только вот я, это умею… Я уже готов был вернуться назад, но встретил старого друга… Так у моего Я сегодня появилось завтра. Мой бег по черным коридора не закончился, и вернуться пока не получилось, но пустота ушла.

Мы дружил с детского сада, там алюминиевым совочком я впервые разбил ему коленку, а он не нажаловался воспитателю. Этим же самым совочком, на прогулке мы вместе рыли канал от открытой веранды до самого забора, хотели пускать по нему большие корабли из газетной бумаги, но корабли постоянно тонули, и мы сменили занятие. Слава, так звали друга детства, закончил сначала математическую школу, затем Политех, и стал работать ведущим инженером в отделе Развития одной из крупнейших телекоммуникационных компаний страны, поднявшись еще на пару ступеней в простом человеческом стремлении к житейским благам, основанных на тривиальном материальном благополучии. О себе я уже говорил…, поэтому больше хочу сказать о нем.

Мы всегда жили в одном доме, но разными жизнями, случалось много параллелей: вместе пили пиво (конечно закончив детсад и школу) легко обсуждая все, что придет в голову, бывали на одних и тех – же вечеринках, бывало, нам казалось, что любим одну, и туже девчонку, имели много общих знакомых, убеждений, проблем. Но вот, после периода бесшабашного детства, с его бумажными кораблями из старых ненужных газет, не были уже почему-то так же тесны, выросла какая то невидимая стена, ее не строил специально ни он не я, по крайне мере, мы так говорили друг другу, возможно, лгали… Но, продолжали встречаясь, крепко жать протянутую руку, спрашивая о жизни, становясь изредка необходимой друг другу жилеткой, или хранилищем страшных тайн, в основном сугубо личного плана. Наверное, поэтому, даже здесь я не открою вам ни одной его тайны, кроме, пожалуй, последней:

«Он просил никому из знакомых не говорить, что скоро уезжает, навсегда…»

Коряжистый, упрямый, привыкший всего в этой жизни добиваться сам, никому не верить, и ничего никогда не просить. Я навсегда запомнил его прямой взгляд, серые глаза с застывшей обидой, которую он тщетно выдавал за насмешку над всеми перипетиями жизни. Мне кажется эта обида, была квинтэссенцией цены, которую ему приходилось платить за все, чего он достиг, достигал, или планировал когда-то достигнуть. Он не курил, пил умеренно мало, практически не умел и не стремился развлекаться, экономил на одежде и обществе дам, и не считал все вышеуказанное достойным занимать его драгоценное время. Живя в одном доме, иногда мы не виделись месяцами. И вот теперь он уедет навсегда.

Почему?

Прихоть его телекоммуникационной компании. За все в этой жизни нужно платить, даже за высокую заработную плату эквивалентную одной тысяче американских долларов (в России, это предел мечтаний многих). Их отдел Развития в срочном порядке переводили в Ебург, большой, но, чужой город, несколько тысяч километров от нас, от моего, от его дома, его матери и сестры, возможно хорошо, что он так и не удосужился обзавестись, ни семьей, не постоянной подругой.

Почему он не послал их к черту?

Одна тысяча американских долларов в месяц, и десять на обустройство – единовременно, половина года оплачиваемого жилья, и перспектива, начать новую жизнь в новом месте. Я не говорил, но здесь в Перми (это наш город) у него действительно были серьезные проблемы, которые можно было окончательно решить, просто уехав навсегда. Но он, не хотел, у него был совершенно прямой взгляд, а отъезд слишком уж походил на побег.

– Так много терять… Тебе придется вернуться назад, с собственной вершины в нашу болотистую неизвестность завтрашнего дня. Ну, где ты снова найдешь такую работу!

– Да, не найду, – соглашался он. – Но не хочу бежать…

– Почему же бежать? – убеждал я. – Может это всего лишь – еще один шаг, твоя новая вершина, путь. Может тебя, страшит…

– Нет, я не боюсь нового, – Слава рухнул в кресло, открывая очередную пару пива, себе и мне. – Но… Я просто не хочу уезжать.

– Тогда не уезжай, я буду рад.

– Спасибо. Знаешь, Кирилл… ты был мне другом чаще других. Не обижайся, мне тоже будет тебя не хватать. В последнее время мы, как все, живем разными жизнями, но у нас по жизни так много параллелей…

– Знаю.

Он сказал, что еще будет думать, есть месяц на размышление, а если действительно соберется уезжать, позовет, и мы устроим шикарнейшие проводины: сауна, девчонки, выпивка через край…

Я пообещал, что не буду вмешиваться в его решение. Прошел месяц, когда я узнал, что, он уехал, попрощавшись только со своими родными, матерью и сестрой. Может нужно было сделать именно так… Но, мне было больно. И еще я только теперь понял, как много потерял. Именно он был одной из моих опор, незримо поддерживающих на ветру нашего человеческого жития. Когда он исчез, меня здорово перекосило, стало гораздо труднее удерживать равновесие, чтобы не падать, стало меньше на одну надежную руку, готовую вытащить из грязи, в которой мы изредка оказываемся по самые уши, попадая в нее сами, или оказываясь сброшенными туда другими. Так я потерял старого друга, так и не поняв, когда, а главное, откуда, между нами возникла та проклятая стена.

–«Был ли обижен он?»

– Не знаю…, наверное, не хочу знать.

Впереди было лето…, которое я так долго ждал.

16

Лето хорошо уже тем, что оно – лето. Но на моей работе лето – мертвый сезон, и мы уходим в неоплачиваемый отпуск, перебиваясь мелкими шабашками, с июля по конец августа. Я этому даже рад. Денег, заработанных и отложенных без особого напряга в течение года, хватает и на больший срок. Я даже могу себе позволить, конечно, не Гавайи, но стопроцентный отдых в Турции, тем более в Крыму, или в любом другом желанном месте нашей немалой страны. Честно, пока я не решил, куда направить свои дымящиеся стопы… Предвкушающее ожидание приятно щекотало нервы, вместе с первыми солнечными лучами истинного лета, уже ломившегося в двери. Я видел его в окно, оно было рядом, я думал когда оно, наконец придет, у меня будет все, что я так долго ждал, но не было ничего… нового… только девушки на улицах внезапно похорошели, начав интенсивно обнажать свои скрытые прелести, они улыбались все чаще и чаще, многие улыбались лично мне, а я ловил их приглашающие улыбки, словно цветных невесомых тропических бабочек, эти лепестки роз несомые ветром. Отвечал по возможности, тут же прокручивая в голове спрятанные за их солнечно-летними улыбками, незамедлительно обнажающиеся перспективы, но наплевав на все то, что у меня с ними может случиться: приятная беседа, прогулка по Камской набережной, поцелуи, бар, дискотека, секс… И шел домой, писать очередное письмо для Юю, зная о том, что никогда его не отправлю, всего лишь потому, что не знаю, ее адрес, выбросил когда-то из головы, а оригинал сжег вместе с записной книжкой, как сжигал написанные ей ранее письма, как сжигают мосты, чтобы уже никогда не вернуться назад.