Дневник школьника уездного города N

– А-а-а, ну да… Учебники тоже тяжелые.

Я мысленно еще несколько раз саданул себя по лбу, влепил пару пощечин по каждой щеке, вырвал язык и поклялся, что из этого поганого полного чуши рта не вылетит больше ни слова.

– Это точно. Знание – сила, – улыбнулась она.

Корнилова села за парту, раскрыла учебник истории на одной из последних страниц. Там на сделанной двадцать лет назад фотографии уже не молодой, но еще и не старый мужчина давал клятву уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, и верно служить народу. Так странно, что этот никому не известный на тот момент человек у руля страны находится дольше, чем я живу.

– Незнание – тоже сила, – нарушил я свою клятву.

«Что ты несешь, дебил!» – подумал я про себя.

Ударов в лоб и пощечин явно недостаточно – меня надо избить до полусмерти, а потом прибить язык к площади перед ДК им. Горького.

– Мы играем в ассоциации? – спросила Корнилова и повернулась ко мне. – Тогда «магия – сила».

Я опешил.

– Это из Гарри Поттера, – тут же пояснила Корнилова.

– Я знаю, откуда это! – чуть ли не выкрикнул я.

Корнилова перелистнула страницу и удивленно покосилась на меня. Я прочистил горло, чтобы еще раз не дать петуха и как можно беспечней сказал, типа недавно совершенно случайно пересматривал фильм, и мне запомнился этот слоган.

– А я в детстве фанатела от него, – призналась Корнилова.

«Я и сейчас фанатею», – подумал я, но вслух сказал:

– Да, я в детстве тоже читал…

Корнилова долистала учебник до нужной страницы – темы сегодняшнего занятия, выделенной жирным курсивом: «Возвращение рынка».

– И как тебе?

– В детстве нравилось.

– Я в одиннадцать лет ждала, когда ко мне прилетит сова с письмом из Хогвартса.

– А я позже читал. Лет в четырнадцать, поэтому уже не ждал чуда…

– В четырнадцать – это самое время. А вообще я очень завидую тем, ребятам, которые росли вместе с ним. Представь, тебе одиннадцать и твоему герою одиннадцать. В следующей книге ему двенадцать и тебе двенадцать.

– Да уж… куда интересней, чем, когда тебе, скажем, двадцать пять, а твоему герою семнадцать.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. Это я просто так… Книги ведь не каждый год выходили. Так что получилось бы, что ты росла быстрее героя.

Корнилова отмахнулась.

– Сейчас такая книга все равно бы не зашла, – сказала она.

– Почему?

– Кому нужны совы и волшебная палочка, когда есть Скайп, Вотсап и Инстаграм. Ну серьезно! Мне кажется, Роулинг очень удачно попала со временем книги. На стыке времен, когда компьютеры и все эти социальные сети еще не захватили мир, но уже хотелось ностальгировать.

– Ого! – невольно воскликнул я.

– Что?

Я не нашелся, что ответить на свое «ого». Я просто никак не ожидал такой глубины мысли. Я думал, Корнилова просто зубрила.

– Кстати о времени. Действие книг происходит вроде в девяностые?

– Сейчас проверим.

Я подождал, пока она откроет Википедию. Сам я прекрасно знал, но не хотел палиться. Корнилова ткнула телефоном мне в нос. На экране значилось «Основной сюжет серии происходит с 1991 по 1998 годы».

– Смотри, – сказал я. – Получается, Волан-де-Морта свергли в девяносто восьмом году. Так? А что было в этом году? – я ткнул указательным пальцем в учебник истории. – Финансовый кризис и дефолт в России. Совпадение?

– Не думаю.

Мы рассмеялись. Со словами «что тут за разгул» в класс вошла Наталья Алексеевна. Мы расселись по своим местам. Начался урок. Маленькая черная дырочка в районе левого легкого, кажется, удовлетворенно схлопнулась.

28 февраля 2020. Пятница

Не думал, что когда-нибудь выскажу такую крамольную мысль, но, черт, так жестко я еще никогда не ошибался. Я про Аню Корнилову. Я был уверен, что она зазноба, а оказалось – вполне нормальный человек, милый собеседник и вообще… Не знаю, что вообще, но, короче, беру свои слова обратно. За пару дней мы с ней успели обсудить кучу всего интересного от жизни на других планетах до загрязнения окружающей среды. Причем, говоря о последнем, она распалялась, в глазах плясали маленькие яростные язычки пламени, и, казалось, она вот-вот выхватить из сумки меч и, подобно разъяренной Жанне д’Арк на стенах Орлеана, бросится штурмовать ООН с требованием пересмотреть Парижские соглашения. Жаль, нельзя вернуться назад и отредактировать мои старые записи, где я, скажем так, не самым лестным образом о ней отзывался.

Саша до сих пор болеет, а вместе с ней и половина класса. Похоже, по городу ходит грипп – сначала слег Сева, потом Саша, теперь один за одним бацилла, словно бубонная чума, косит остальных. Все стали жутко нервными из-за этого китайского вируса. Я слышал, как в учительской поговаривали о карантине. Воображение сразу нарисовало закрытый город, сотни дохлых крыс под ногами, маски чумных докторов на лицах прохожих и все такое. Но реальность куда прозаичнее – нас отправят по домам, а на каникулах заставят отрабатывать пропущенные уроки. По крайней мере именно так сказала учительница по алгебре, добавив, что нам через три месяца сдавать ЕГЭ, и даже если высадятся пришельцы и станут на треножниках разносить улицы города в пух и прах, мы все равно придем в школу и будем готовиться к экзаменам.

Недавно на обществознании проходили концепции смысла жизни. Так вот, среди них я не нашел правильной. Смысл жизни, по версии школы, в одном – сдать ЕГЭ, а дальше можно отбрасывать коньки, подбирать по размеру белые тапочки и под трели школьного звонка отправляться в последний путь.

Саша вчера и сегодня заваливает меня сообщениями в Вотсапе. Содержания в них немного. «Скучаю», – пишет она и добавляет какой-нибудь смайлик – желтую рожицу, если в Вотсапе, и кота с грустной мордой, если в телеге. В ответ я осведомлялся о ее здоровье. «Болею», – жаловалась она и снова смайл. Так два дня. Нон-стопом.

Правда, сегодня я реже отвечал на СМСки. Шел тяжелый урок алгебры с доской, забитой формулами, как тело татуировщика – наколками. Я ломал мозг над неравенствами. Не над тем неравенством из экономического блока по обществознанию со всякими там коэффициентами Джинни и кривыми Лоренца – с тем я бы разобрался в два счета, а с зубодробительным логарифмическим неравенством, которое с особым садистским свирепством изничтожало мои надежды на нормальные баллы на ЕГЭ. Я отложил телефон в сторону на край парты экраном вниз, чтобы не видеть постоянно всплывающих сообщений. В попытке привлечь мое внимание он беспрестанно вибрировал. Я пытался абстрагироваться – отрешиться от мира и позволить цифрам заполнить мой разум, забить мои чакры и открыть, наконец, ответы на задачу. Однако мой гуманитарный мозг наглухо заблокировал двери для точных наук. Телефон разъяренно задребезжал. Я схватил его – нажатием боковой кнопки заставил заткнуться. Звонила Саша.

«Что случилось?» – спросил я СМСкой.

«Почему не отвечаешь?»

«Я на уроке».

«И что? Сообщения можно было прочесть».

«Я очень занят».

В ответ – красная рожица чертенка. Я, отключив звук и вибрацию, вновь отложил телефон и вернулся к сражению с алгеброй. Через какое-то время меня толкнули в бок. Я поднял голову. Дима передавал записку. Кивком головы он указал на Мишу. В записке значилось: «Посмотри в телефон. Тебя ищет Саша». Я обернулся к Мише. Нахмурившись, он пялился в телефон.

Я разблокировал экран. Глаза пробежали по всплывшему сообщению из Вотсапа. Конечно же, от Саши.