Мы вернулись победителями

Слон нашарил на полках бутылку с прозрачной жидкостью, что-то вроде стакана, облепленного изнутри масляной пылью, к какой прилипли мухи. Протерев стакан пальцем, Слон наполнил его жидкостью из бутылки и протянул Газу.

Газ взял стакан, выдохнул, приготовившись отпить бензин, и опрокинул канистру. Равновесие Газа пошатнулось, он начал заваливаться назад под тяжестью канистры, но Слон вовремя подоспел. Он оторвал от губ Газа канистру, бензин облил лицо и ворот Газа. Тот встряхнул головой, выныривая из незабываемого погружения, и следом за бензином опрокинул стакан с водой.

Вода оказалась жгучей как угли. Как показалось, она вступила в неизвестную никому из присутствующих химическую реакцию с бензином и воспламенилась внутри Газа. Он упал на колени, встал на четвереньки, высунул язык, то ли глотая воздух, то ли готовясь вернуть обратно топливо. В желудке Газа ничего кроме бензина не было – хоть канистру подставляй.

Кожа на лице и шее Газа побагровела, вены вздулись, и тогда тот выпустил из недр громкий выхлоп и задышал.

– Сука, – проговорил он, пытаясь отдышаться. – Спирт.

Берег и Слон заржали в голос. Рома смотрел на все это с едкой ухмылкой. Ему не было жаль Газа. Газом он был потому, что единственный из своей семьи выжил, когда пьяный отец оставил на всю ночь газовую духовку рабочей. Газ тогда был ребенком. После того случая что бы ни происходило с ним, он всегда выживал. Война доказала это.

Филин повернулся к остальным, держа в руках черный пластиковый ящик.

– Ром, Берег, – обратился он. – Разбирайте.

В ящике было оружие. Три пистолета со стертыми серийными номерами. Полные обоймы.

Берег взял пистолет, не задумываясь, и положил за поясницу. Рома переступил порог, в нерешительности посмотрел на оружие. Он не брал его в руки с тех пор, как закончилась война. Даже холодным металл напоминал о смерти.

– Зачем это? – спросил Рома.

– У нас сегодня дело, помнишь? – сказал Филин. – Это на всякий случай.

– Ты говорил, что в магазине никого не будет, а теперь раздаешь нам оружие, как будто мы готовимся к перестрелке.

– Лучше быть готовым к худшему, ведь так?

Рома достал из кармана нож и показал Филину. У того по губам скользнула улыбка.

– Этим ты будешь бутерброды себе делать, – сказал Филин.

Слон, глядя на Рому и Филина, подошел к ящику и потянул руки к оружию. Филин отвернулся от него.

– Вам с Газом я не доверю оружие, – сказал Филин и обратился к Роме. – Ну. У нас нет времени на твои сопли. Бери, нам нужно выдвигаться.

Рома взял пистолет и ощутил всю его тяжесть. Каждый патрон готов был отнять чью-то жизнь.

– Вот и отлично. И надень куртку, а то твой протез уж слишком бросается в глаза, – сказал Филин, взяв себе третий пистолет. – Проверяем: маски, перчатки, оружие, мешки. Слон и Газ берут монтировки. Набиваем мешки и садимся в машину. На все про все десять минут.

Белый жигуль стоял во дворе. Мотор еще не успел остыть. В 20:00 стемнело. Филин открыл водительскую дверь, просунув под стекло железную линейку, через секунду дверца щелкнула, Филин завел двигатель и подобрал остальных через два квартала.

Слон сидел спереди, чтобы на заднем ряду было достаточно места для троих. Дорога предстояла долгая. Банда ехала на другой конец города, где не было шанса на то, что им встретится кто-то из знакомых. Знакомым был только магазин электроники, о котором всем рассказал Филин. Не прошло и недели после возвращения на гражданку, как тот предложил обкрадывать магазины, а потом перепродавать награбленное в разных районах, чтобы никто не мог отследить связи.

В том магазине работал дядя Филина, не служивый, отсиделся из-за якобы проблем со здоровьем. Филин яро ненавидел его, как и всех тех, кто оставался в тылу. Сильнее он ненавидел только тех, кто уехал от войны за границу, а по ее окончании вернулся на родину. С теми у Филина был короткий разговор: с правой между глаз, обчистить бумажник и пригрозить смертной казнью, если им повезет встретиться вновь.

Филин получил свой позывной благодаря тому, что чаще других оставался дежурить ночью и всегда был начеку. Казалось, его не брал сон: когда темнело, усталость сходила с его лица, и Филин готов был рваться в бой. Среди солдат ходили слухи, будто тот видит в темноте.

Жигуль припарковался около 22:00. Свободного места было много, ничто не должно было помешать им рвануть с места в ту же секунду, когда все окажутся на своих местах. Для преступления время было еще раннее, но Филин все рассчитал: он хотел приехать пораньше, чтобы проследить за магазином и оценить обстановку.

Два часа ожидания не прошли даром. Нервы Филина успокоились. В магазине не было ни души, ни света. Редкий прохожий прогуливался в столь поздний час. Все должно было пройти гладко. Филин вышел из машины, открутил номерные знаки и вернулся назад. Выкурив две сигареты, он сказал:

– Идем.

Четверо в масках вышли из машины. Слон остался в салоне, перелез на водительское место и вцепился в руль, выжав сцепление. Он готов был рвануть в любую минуту. Филин взял всю грязную работу на себя: разработал план, достал машину, вскрыл дверь магазина.

Тени растворились во тьме. Лишь фонарный свет едва освещал прихожую магазина. Банда действовала наощупь. Слон знал, что в случае опасности, он должен включить фары. Это был знак, что остальным нужно как можно скорее возвращаться.

Рома не видел, что клал в мешок. Главным было – сохранить вид товара, чтобы его можно было перепродать. Рома не стал углубляться в стеллажи, оставаясь на зримом расстоянии от выхода. Он оглядывался, видя, как Слон теребит кожаный руль, и представлял, как тот раздражающе скрипит.

Где были остальные, Рома не знал. Несколько раз он замечал мелькавшие тени, но ничего не мог разобрать в темноте. Времени было слишком мало, все ориентировались на биологические часы, которые за годы, проведенные на фронте, настроились не хуже швейцарских. Четыре минуты были уже позади, а Рома наполнил мешок почти до отказа.

Завязав его, Рома шарил в поисках мелких предметов, которые поместились бы в карманы. Что-то нашел – положил, не думая. Думать они будут потом.

Слева у стены мелькнула тень. Рома напрягся. Неужели кто-то закончил быстрее него и уже пошел к выходу? Нет. Вряд ли. Рома решил проверить, вышел из-за стеллажей, посмотрела на улицу. Все тихо. У дверей никого не было. Но кто тогда пробежал рядом с ним?

В следующую секунду Рома услышал хруст костей. Его легко можно было спутать с треском костяшек Газа, но Рома знал, что это звучат его ребра. Удар последовал сзади, в область легких. Рома повернулся и увидел высокую тень, нависающую над ним. Не разбираясь, кто это, он ударил тьму и понял, что попал. Послышался стон. В дальнем углу магазина что-то упало. Филин понял, что план провалился.

Еще удар. Рома попал носом кроссовка и машинально вытащил пистолет из-за пазухи. Он не рассчитывал им пользоваться.

Направив дуло во тьму, Рома прислушался. Как бы он ни пытался сосредоточиться и распознать окружающие звуки, он слышал лишь свое дыхание, бешеное биение сердца и боль, расползающуюся в боку.

Рома вновь оказался на войне. Даже после возвращения домой она не отпускала его. Тот же сырой окоп, дрянная еда и молчание. Смотришь по сторонам – не видишь ни хрена, только прислушиваешься. Сколько было таких ночей? Не сосчитать. И вот снова она. Роме вновь приходится вжиматься в оружие и целиться в пустоту, чтобы выжить.

– Стреляй, – сказал Филин, стоя за спиной Ромы как дьявол.

Рома смотрел во тьму. Тысячу дней он провел на войне. И жалел о каждом из них. Искалеченные души, трупы, инфекции. На войне умирают не только от пуль и снарядов. На войне тебя пытается убить солнце и луна, песок и вода, личинка, заползшая в рану. Ослушаться приказа тоже означало смерть.

– Стреляй! – говорил Филин.

Филин был самый старший из банды. Ему было двадцать три. Он провел на войне пять лет и ни разу не был ранен. За стойкость и храбрость получил звание младшего сержанта. Рома должен был слушать его. Но война кончилась. Оружие сдано. Филин – ветеран войны, офицер запаса. На гражданке нет места подчинению одному только слову. К тому же, у Филина был перед Ромой неоплаченный долг.

Рома опустил пистолет, и тогда раздался выстрел. Вспышка на мгновение осветила магазин. Рома успел различить на полу мужчину с дубинкой в руках и дырой между глаз. Время замедлилось. На улице зажегся свет. Это Слон включил фары и завел мотор. Филин схватил Рому за грудь и потащил за собой к выходу. За ними бежали Берег и Газ.

Филин сел на переднее сидение. Остальные расположились сзади. Белый жигуль рванул с места.

Глава 5

Юля проснулась от шума воды. Капля за каплей падала где-то в дальнем углу. Звук наполнял комнату, но ничего вокруг не получалось разглядеть. Стояла густая летняя ночь.

Приподнявшись на кровати, Юля заметила, что платье в горошек сменилось белой медицинской формой: длинным фартуком до колен и туфельками тридцать седьмого размера. Она всегда носила их, когда…

В окно ударила луна. Она двигалась по небу так быстро, что за тем окном, где была Юля, зажглось следующее окно, через пару метров. Затем еще одно. И еще. Перед Юлей открывался до боли знакомый вид: госпиталь, где она работала во время войны.

По обе стороны стационара располагались больничные койки, точно такие же, на какой проснулась сама Юля. Некоторые койки были заправлены, на других же одеяла комкались у изножья. Куда делись все пациенты? – думала Юля.

Встав на ноги, она ощутила небывалую легкость. В правом бедре ничего не жало, не кровоточило. Юля подняла фартук и увидела белое колено. Настоящее. Живое. Прикоснулась к чашечке – она чувствует! Попыталась ущипнуть – ай! Больно! Неужели это не сон?

Юля и правда проснулась в госпитале и пошла за луной. Она подсказывала Юле путь. Вода все капала. Здание стационара вытянулось, койки уносились на сотни метров вдаль, сливаясь в единую цепь. Нечто похожее Юля чувствовала во время обходов, когда от усталости подкашивались ноги, а койкам с больными не было конца.