Мозаика

Поэты пишут возвышенные стихи, писатели – душераздирающие романы о разнополых парах. В новостях, время от времени, журналисты рассказывают о том, как кто то наложил на себя руки или же случайно убил свою пару. Врачи изучают этот феномен более углубленно, но предпочтительно в своем кругу. Должно быть потому, что все их обсуждения, сводятся к одному выводу: "Муж и жена (или кто там в паре) – одна Сатана!" То есть любая пара представляет собой одно целое как умственно, так и нравственно и не важно, что они отличаются физически… Или физиологически.

Мацу выходит из палаты. В коридоре ей на встречу попадается посетитель, похоже, сегодня первый. Она смотрит на него. Высокий, широкоплечий мужчина в темном костюме, со шрамом на щеке и чуть прищуренными глазами, сначала кажется ей незнакомым. Но потом она понимает, что это не так. Он просто одет в штатское и просто пришел в свой выходной. А об остальном Мацу предпочитает не задумываться. Достаточно того, что он приходит каждую неделю… И никогда не задает ей никаких вопросов. Он просто молча сидит и смотрит. Смотрит на свою пару, которую пять лет назад, едва не убил при задержании…

И именно тогда, Мацу очень сожалеет, что решила когда то выбрать себе именно эту профессию.

Объяснение.

Он никогда особенно не задумывался о своем будущем. Да и о ней тоже думал не особенно много. Наверное потому, что между ними и так все было определенно, ясно и понятно. Ведь по воле своих семей, они были предназначены друг для друга и, в самое ближайшее время, должны были эту волю исполнить…

Конечно, он ничего не имел против. Да и кто был бы против взять в жены такую девушку? Одновременно: сильную и нежную и прекрасную, как ясный осенний день? Разве что тот, кому она когда-то поклялась служить… Бог Войны. Уесуги Кенсин.

"Но теперь ее служба закончена," – подумал он и улыбнулся. Бог Войны перестал быть Богом, потерял власть и положение. Так что ее уже больше ничего не держит рядом с господином. А значит… Значит…

Саске остановился и посмотрел вниз. Она была там, где он и ожидал ее увидеть, на берегу озера, у самой кромки воды. Однако все остальное: и ее настроение и ее одежда (на ней вместо привычного, облегающего костюма шиноби было обычное платье) – отнюдь не соответствовало его ожиданиям… И заставило насторожиться.

– Касуга! – окликнул он ее.

– Саске!– девушка подняла на него золотистые глаза. – Я… Ждала тебя.

– Долго?

– Нет. – она покачала головой. – Ты обычно быстро появляешься. Тем более здесь.

– Я знаю, что это твое любимое место. – буркнул Саске.

Касуга посмотрела на него, потом отвела взгляд в сторону и закрыла лицо руками. Он смотрел на нее, ничего не понимая.

– Саске, – проговорила она еле слышно. – Саске, я пришла… Попрощаться.

– Что? – от неожиданности он едва не упал.

– Мы больше не увидимся, – так же тихо проговорила Касуга.

Расстояние между ними было небольшое. Однако, пока он преодолел его, ему показалось, что прошла целая вечность и мир изменился до неузнаваемости. Может быть потому что все вокруг вдруг стало неопределенным, неясным и непонятным?

– Почему? – спросил он. – Почему ты не хочешь меня видеть?

– Я не должна, – она запнулась. – Прости.

– За что?

– Я не могу вернуться. – девушка опустила руки и обернулась к нему. – Ни домой… Ни к тебе.

– Но ведь… – Саске тоже запнулся. – Ведь твоя служба закончилась! Господина у тебя уже нет. Не можешь же ты…

– Могу, – возразила она. – Я остаюсь с ним. До конца.

– До конца? – непонимающе повторил он. – Даже если он умрет? Или уйдет в монастырь?

– Да. – голос Касуги звучал еле слышно.

– Это же…

– Я люблю его, Саске. – девушка вскинула голову и их взгляды снова встретились. – Умрет он или уйдет в монастырь – я последую за ним.

– Ты хочешь дать монашеский обет?! – Саске даже отступил на шаг. – Как твой господин?

– Да.

– Но мы же… – он сглотнул. – Мы же помолвлены! Ты моя невеста! Наши родные…

– Знаю. – она вздохнула. – Объясни им, что я недостойна тебя… Пусть они отменят нашу свадьбу и найдут тебе другую невесту. А ты… Забудь меня. Забудь меня навсегда.

Саске ничего не ответил. Он просто стоял и смотрел, как она уходит и думал. Думал о ней, о родных, о будущем… Каким оно будет теперь – его будущее? Да и может ли оно у него быть? Без нее???

Послание.

– И это все? Господин Такеда больше ничего не написал?

Сарутоби Саске только вздохнул. Последние два года письма Тигра из Каи к своему врагу стали очень уж длинными и какими то мудреными. Кроме обязательной части: дескать, я желаю встретиться с Вами в бою там то и там то, была так же часть необязательная. В ней Такеда рассуждал о негладком течении жизни, о пути назначенном Богами, о предназначении людей в этом мире… И Саске, как верный шиноби, обе эти части выучивал и запоминал. Но, что еще хуже, с каждым разом письма делались все длиннее и учить их приходилось больше и дольше.

Последнее письмо (его он, кстати, потерял в лесу во время стычки с целым отрядом ронинов) тоже было невероятно длинным и запутанным. Помимо всего, о чем Такеда писал в предыдущих письмах, он писал в нем так же о том, каким должен быть истинный воин, вспоминая в связи с этим и ветер, и пожар, и скалы… Наверно, когда он писал, он вспоминал свою встречу с Уесуги Кенсином и теперь, спустя пять лет, хотел видеть его там, где увидел первый раз?

Саске посмотрел на правителя Этиго. Тот по прежнему сидел в непринужденной позе, однако в его взгляде, устремленном на шиноби, было ожидание. Взволнованное и отчаянное.

Сарутоби Саске снова вздохнул.

– Мой господин написал, что любит Вас, с первой встречи и чтобы не случилось и какой бы не была воля Богов и судьбы, его любовь к Вам, господин Уесуги, так и останется неизменной, жаркой, как огонь, неистовой, как ветер и непоколебимой, как скала.

Признание.

Это повторяется каждый год.

Господин ранен или болен и Кодзюро сидит возле него днем и ночью. Кладет руку ему на лоб или держит его за руку и молчит. Почти все время – молчит.

Масамуне тоже почти не говорит. Он лежит неподвижно, с закушенными губами, а взгляд, которым он время от времени одаривает своего верного вассала, кажется тому напряженным и выжидающим, как у хищного зверя. Или – дракона?

Иногда Масамуне спрашивает о делах или о людях. Кодзюро отвечает, что все в порядке и что он обо всем позаботиться, после чего умолкает и больше не произносит ни слова. Потому что он просто не может говорить долго и многословно, когда любовь, страх и отчаяние, сжимают ему горло как тисками.

Вот и сейчас Кодзюро держит руку своего господина и молчит. А Масамуне смотрит на него все тем же напряженным и выжидающим взглядом.

– Кодзюро, – наконец хрипло произносит он.

– Да, Масамуне-сама?

– Мы всегда вместе, – господин хватает его руку в ответное пожатие. – А ты всегда молчишь. Может скажешь хоть что-нибудь?

Кодзюро молчит. Масамуне усиливает хватку.