Не оставляя

После таких своих слов я даже слегка поменял осанку.

– А у меня поначалу сложилось немного другое впечатление. – Даша с недоверчивой улыбкой продолжала смотреть на меня. Глаза её тоже смеялись.

– Ты плохо меня знаешь, Даша, – я уже вовсю любовался собой со стороны.

Замечу, кстати, что я совсем неплохо смотрелся рядом с Дашей. На нас даже откровенно оглядывались. Я это сразу засек – мол, какая прекрасная влюблённая пара мило беседует о чём-то у автобусной остановки!

Хотя скорее исключительно на Дашу пялились эти длинноволосые местные пацаны и если б не я, то они точно бы полезли знакомиться с ней.

– Даш, а к тебе не пристают на улице? Ты не боишься возвращаться вечером одна? Я могу прокатиться с тобой до твоего общежития, ноу проблем, – почти по-английски сказал я. (Кажется, новая методика каким-то образом уже реально стала проявляться в моей речи.)

– Что ты! У нас городок небольшой и почти все друг друга знают, – ответила она, ненавязчиво поправив мой английский в произношении.

– А приезжие? – не унимался я. – Они ведь любят не только пляж и шоппинг, им подавай ещё и большую романтическую Love. (Опять ко мне как-то ненавязчиво подклеились импортные слова.)

– Приезжие у нас образованные и культурные, – Дашу стал разбирать смех от моего произношения и коверкания английских слов. – А словарик я предам завтра в интернате, когда ты будешь на занятиях. Смотри не опаздывай.

Насчёт пляжа я так и не успел договориться – неожиданно подошёл вместительный автобус и Даша, мило улыбнувшись и быстро попрощавшись, уехала, махнув мне пару раз рукой из отрытого окна автобуса.

Проводив взглядом автобус за поворот, я пошёл на набережную. Идти спать пока не хотелось. В голове роилось необычно много ярких впечатлений от такого незабываемого очень длинного дня. Хотелось всё расставить в своей голове по полкам.

Вроде ещё утром маялся в поезде, и вот я на юге – вокруг столько впечатлений и событий! И все это калейдоскопично вращалось теперь вокруг Даши.

Я пересёк уже знакомый мне сквер с пышными клумбами цветов, распространявших всё те же стойкие ароматы, и каким-то другим путём вышел к набережной. Уже стемнело. На юге очень быстро темнеет. Освещённая набережная была всё ещё довольно полна отдыхающих. Было много и пожилых пар, неторопливо прогуливающихся перед сном. Недалеко виден был и тот пляж, на который мне так хотелось заскочить, когда я шёл в музей. И меня как магнитом снова потянуло на этот небольшой аккуратный пляж, где в тёплой морской воде всё ещё купались люди и, кажется, не собирались отправляться по своим домам. Отказаться теперь от купания, конечно, я не смог.

Спустившись по небольшой гранитной лестнице и утопая кроссовками в песке, я подошёл к ближайшему лежаку и, быстро раздевшись, бросился в воду. Непривычный, но как будто очень знакомый мне с детства вкус солёной морской воды сразу же проявился на губах, усталость дневная мигом ушла, и тут же удивительное чувство восторга и радости охватило меня. Нырнув пару раз и сделав что-то похожее на кульбит в воде, я вышел и, натянув на мокрое тело джинсы и батник, в прекрасном настроении бодро зашагал домой.

Двор был слабо освещен, впрочем, как и улица. Но, несмотря на это, я, уверенно ориентируясь, проследовал к подъезду. Где-то рядом в темноте бренчала гитара и раздавался смех. На скамейке у тусклого подъездного плафона сидели две бабульки и мирно беседовали. Поздоровавшись с ними, я быстро поднялся на второй этаж. Тётушка, конечно, уже давно поджидала меня и даже слегка волновалась.

– Андрюша, ну где же ты пропадал! Наверно, сильно проголодался. Иди руки мой и садись, поешь, а то скоро спать. У нас ночи тёмные южные, спать хочется рано.

Я накинулся на еду, а тётя начала расспрашивать понравился ли мне город, что особенно запомнилось в музее, и вообще, как прошла экскурсия в целом. Она даже поинтересовалась, не нагрубил ли я Даше, не обидел ли чем её. «…Ведь Даша Невицкая, несмотря на свою юность, очень требовательная и настойчивая девушка и вместе с тем она очень чувствительная и ранимая», – уважительно с любовью говорила о ней тётя.

«Да уж, требовательности и настойчивости у Даши не отнять, – подумал я. – Тётя может быть довольна – достойная подрастает смена…»

Тётушка спросила и о моём настрое на предстоящие занятия со Стеллой Александровной. Видать, это занимало её теперь более всего.

«Не проспи, – говорила она, разбирая мне постель, – я-то уеду рано. У меня совещание в городском отделе образования. А у себя в интернате буду только к концу рабочего дня… И после занятий обязательно зайди домой и хорошо поешь. На пляж успеешь, – монотонно давала она мне свои очередные наставления».

Я соглашался, кивая ей сонно головой, и сразу, как только у меня был выключен свет, мягко провалился в бездну.

В этой бездне, стуча колёсами на стыках рельсов, мчался в сторону моря поезд. На каком-то полустаночном перроне промелькнул отец со скрученной газетой в руке. Кажется, он был весел. Наконец, чуть ли не въехав в накатывающие волны, голубой поезд остановился как раз там, где на тёплом песке меня встречала Даша. Рядом, раскачиваясь в гамаке, листала свои фолианты моя жизнерадостная тётя и, что-то разглядев там, радостно била в ладоши. И какой-то суетливый старичок в порванной белой рубахе о чём-то спорил с машинистом поезда и обломанной указкой грозил ему. А я, кажется, уже обнимал Дашу, а потом мы с ней плавали, плавали… Сладкий был сон.

4

Сквозь крепкий утренний сон я всё же слышал, как хлопнула дверь за уходящей тетушкой, и тотчас же оглушительно затрещал где-то в зале будильник, хотя на самом деле между этими событиями прошло достаточно много времени. Тётя, видать, оставляя в зале будильник, надеялась, что я вскочу и пойду его отключать, а попутно проснусь окончательно. Этот трюк мы с отцом давно уже прошли. В отцовском арсенале в последнее время были более тонкие инструменты и ребусы, которые, впрочем, я щёлкал как орешки, несмотря на его изобретательность и всевозможные ухищрения.

Я лежал не шелохнувшись в своей комнате, пока будильник не перешел на хриплое недовольное клокотание. Вскоре его мерзкий звук иссяк, и он заткнулся. Только после этого, дождавшись своей окончательной победы над ним, я неторопливо встал и, собрав на себя часть солнечных лучей, пробившихся сквозь ослепительную щель штор, направился в ванную, где душ быстро привёл меня в бодрое состояние.

На кухне мне был приготовлен завтрак и лежала записка, чтобы я ни в коем случае не уходил голодным и не оставлял завтрак врагу – известная присказка для доверчивых подростков. Для тёти, видимо, я навсегда так и остался тем непослушным наивным ребёнком, что разбойничал на старых семейных фото.

Есть особо не хотелось. Поэтому слегка лишь поковыряв омлет, ароматное блюдо пришлось целиком засунуть в забитый продуктами холодильник. Туда же последовали и два огромных нетронутых бутерброда с сыром и ветчиной, а также разрезанная надвое сдобная булочка с маслом и вишнёвым джемом. Этот завтрак Гулливера мне, конечно, при любых обстоятельствах было не осилить, даже если б на помощь пришел отец и наш необычайно прожорливый и наглый кот Мурзик.

Времени было ещё достаточно и я, впившись зубами в спелую мякоть одного из персиков, которые с моим приездом никогда не убывали в массивной стеклянной вазе, отправился в зал собираться к первому своему визиту в тётушкино учебное заведение, где уже наверно поджидала меня достопочтенная Стелла Александровна.

Но для начала, проскользнув голым торсом между штор, я вышел на залитый утренним солнцем балкон и осмотрелся.

Внутренний дворик, который я всё ещё толком так и не разглядел, смотрелся со второго этажа вполне дружелюбно и по-своему привлекательно, как и разросшиеся декоративные кусты шиповника, что росли внизу, пышно вытягиваясь почти до карниза балкона. Я почему-то подумал, что при желании запросто смог бы спрыгнуть к ним вниз в саму кущу и укрыться там, в прохладной тени, на миг как в детстве ощутив себя единственным хозяином этого ветвистого и укромного шалаша… Но детство, слава богу, благополучно закончилось, а то б наверняка один из кустов превратился бы в глубоко законспирированный штаб, а уютный дворик приобрёл бы в моём лице своего самого неугомонного и непредсказуемого дружка.

Слева на расстоянии вытянутой руки на соседском балкончике красовался пустой пластиковый вазон для цветов (хорошая мишень для косточки от персика, которую я подобно леденцу гонял во рту), далее одиноко стояло плетеное кресло, где ярким пятном обозначилась оставленная кем-то белая пляжная панама.

«Вот интересно! – подумал я. – Кто ж загорает на тесном балкончике, когда есть пляж и море?!» Я не успел закруглить свою мысль, потому как неожиданно, будто в ответ на мой вопрос, из створки дверей в ярко-желтом бикини и полупрозрачном пляжном парео, прихваченным лишь у талии, возникла изящная рыжеволосая девушка. У меня тут же перед глазами промелькнул образ Даши с её прекрасными чуть спутанными светлыми волосами. «Кажется, в этом южном городке в основном преобладают блондинки и рыженькие. Очень оптимистичная новость с утра», – обдало меня точно праздничным весенним ветерком.

Быстро заняв своё место в кресле, девушка грациозно водрузила панаму себе на голову, но тут же словно почувствовав на себе мой не в меру любопытный взгляд, откровенно изучающий особенности её фигуры, медленно повернула лицо, и мы встретились глазами.

«Вот это да! – подумал я, глядя в её удивлённые застывшие глаза. – Откуда это мы такие славные…» Но вслух буднично и лениво, незаметно избавляясь от косточки-леденца, уже мешающей мне, произнёс:

– Привет, меня зовут Андрэ?, я тут живу… в гостях…

Я удивился, как она быстро справилась с ситуацией. Сверкнув вежливой белозубой улыбкой и спрятав глаза за полями панамы, она, выдержав секундную паузу, негромким серебристым голосом сдержанно ответила:

– Очень приятно, меня зовут Юлия, надеюсь, я вам не помешала!

– Нисколько, Юлёк, – в тон ей сразу же продолжил я, – даже напротив, могу составить компанию для загара… – И тут же спохватившись, добавил: – Но только не сейчас, не сейчас…

Глянув на часы, я ужаснулся – времени для того, чтобы добраться до учебного заведения моей тёти оставалось совсем немного.

Ругая про себя все эти затеи с обучением, я, тем не менее, галантно перешел на французский, сказав рыжеволосой Юлии «большой пардон» – единственное, что знал из французского лексикона, и что легко было запомнить из прочитанных мной новел и романов, – после чего хотел было откланяться и покинуть свой балкон. Но я заметил, что Юлия не расслышала или просто не поняла мой бытовой французский.

– Очень сожалею, Юлёк, – повторил я уже на нашем с ней родном языке. – Сейчас позагорать, увы, ну никак не получится – меня ждут неотложные дела!

Подчеркнув, чтоб она не слишком огорчалась, особую важность своих неотложных дел и намекнув даже чуть ли не на мировую их значимость, я, чувствуя себя необычайно раскованно, уже собирался покинуть общество симпатичной Юлии эдаким столичным мачо.

– Только смотрите, Андрэ?, не опоздайте на своё занятие, у вас осталось всего лишь сорок минут, чтоб добраться, – отозвалась Юлия и, кажется, еле сдержалась от смеха.

Я не ослышался. Она так и сказала: «Не опоздайте, Андрэ?…» Она явно была в курсе моих учебных дел здесь! Я тут же развернулся и услышал объяснение, что тетушка, уходя, очень просила её постучать мне в дверь и обязательно разбудить на занятия, если я буду продолжать спать, несмотря на звон будильника.

«А будильник звенел сквозь стену очень долго, я уж было заволновалась…» – добавила Юлия с улыбкой, которую я с удовольствием принял бы совсем по другому поводу.

Хлопнув балконной дверью, – а что мне оставалось делать, – я, вскочив в джинсы и на бегу застёгивая батник, понёсся к остановке, отметив краем глаза Юлию уже в тёмных солнечных очках, которая беззвучно смеялась, глядя на меня с двухэтажной высоты балкона.

«Ну, тётя, это уже чересчур! – злился я. – Как такое может быть! Я даже и глазом моргнуть не успел, а ко мне уже приставлена соседка-надсмотрщица, что б я ни дай бог не забыл сделать что-то не так. Просто детский сад какой-то!»

Теперь глаза и уши моей заботливой тётушки вполне могли чудиться за любым ближайшим углом или каким-нибудь пышным кустом, что попадались почти на каждом шагу. Даже в маршрутном автобусе, который неторопливо вёз меня к месту моих занятий, я зачем-то на всякий случай внимательно огляделся. Три девушки и два длинноволосых парня с рюкзаками сидели на задних сидениях и оживлённо что-то обсуждали. Вряд ли это были лазутчики моей изобретательной тёти несмотря даже на их подходящую маскировочную экипировку, хотя зарекаться я б теперь не стал. Толстый усатый водитель, поглядывая на нас в зеркало и притормаживая на пустых остановках, не выдержал и спросил, где мы собираемся сходить.

– Нам до конечной, – ответил один из парней.

– Мне тоже, – добавил я, припоминая подробнейшую инструкцию и пунктуальное описание маршрута до учебного заведения, полученные вчера перед сном.