Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция

Между тем весть о свершившемся перевороте с быстротой молнии облетела весь мир. Младшие божества, которых только по большим праздникам приглашали на Олимп (да и тогда не пускали дальше передней!), пребывали в страхе и смятении. Распря олимпийцев грозила вылиться в жестокую войну, тяжесть которой целиком легла бы на их плечи. И еще не известно, какой будет у нее исход! А что если из Тартара вырвутся разгневанные титаны? Нимфы, сатиры, тритоны, грации, музы и прочие незначительные представители божественного мира на все лады обсуждали случившееся, но не знали как помочь делу.

Лишь нереида Фетида, дочь мудрого морского старца Нерея, сумела найти достойный выход! Едва услышав о печальной судьбе Зевса, она отправилась в преисподнюю и вывела оттуда могучего сторукого великана Бриарея. Великан взобрался на Олимп и, ловко действуя своими руками, в одно мгновения развязал все опутывавшие Зевса ремни. Тем временем Фетида разыскала и принесла похищенные перуны. Вот так решительность одной женщины может изменить судьбы всего мира!

Когда боги увидели освобожденного Громовержца, сжимавшего в руках свое грозное оружие, а также маячившего за его спиной исполинского Бриарея они страшно перепугались и стали беспомощно оправдываться. Каждый старался выгородить себя и свалить вину на другого. Конечно, им не удалось ввести Зевса в заблуждение, но тот проявил мудрую сдержанность и не стал злоупотреблять своей победой. Да и мог ли он поступить иначе? Других братьев и сестер, сыновей и дочерей у него просто не было. Низвергни он их всех в Тартар, кто бы тогда остался с ним на Олимпе? Почти все участники заговора получили прощение – с них только взяли слово больше не поступать так впредь. Лишь главные заводилы – Посейдон и Аполлон – отправились в изгнание, да и то ненадолго: Зевс велел им в качестве наказания отработать несколько лет у царя Лаомедонта на строительстве стены вокруг Трои.

В то время во всей Азии не было владыки богаче и могущественнее Лаомедонта. Редкие сокровища, бесчисленные отары овец, многотысячные табуны лошадей, сонмы могучих воинов, – все было дано ему богами. Однако Лаомедонт не испытывал за это никакой благодарности – он привык принимать ниспосланные ему дары как должное. Кичливый и надменный он с презрением взирал на людей и особо не церемонился даже с небожителями. Когда Посейдон и Аполлон нанялись к нему на работу, царь не проявил к ним ни малейшего почтения и обращался с богами как с обычными поденщиками. Целый день от темна до темна они тесали и таскали камни, месили глину и копали землю. Аполлона заставили кроме того пасти царский скот. Оба изгнанника со смирением сносили свое унижение и вздыхали лишь о том, что работа продвигается слишком медленно. Никто ведь им не помогал!

Когда благородный Эак, царь Эгины, узнал о несчастной судьбе Посейдона и Аполлона он тотчас оставил все дела, приехал к Лаомедонту и тоже нанялся к нему в работники. «Негоже смертным праздно смотреть на то, как трудятся боги! – сказал он. – Благочестивые люди должны разделять не только их радости, но и их невзгоды!» Эак добросовестно трудился до конца стройки. Внешне возведенная им часть стены ничем не отличалась от той, что построили Посейдон и Аполлон. Но так казалось только на первый взгляд! По окончании работы неведомо откуда вблизи Трои появились три больших змеи. Две из них попытались проникнуть в город через стены, сделанные богами, но сорвались вниз и разбились. И только змея, взбиравшаяся по стене Эака, проползла внутрь. «Что такое? – удивился Лаомедонт. – Что это значит?» Позвали прорицателя. «Государь, – отвечал тот. – Смысл знамения не вызывает сомнений: укрепления, возведенные божественными руками, неприступны. Единственное слабое место в обороне – это стены царя Эака. Придет день, когда враги прорвутся через них в город!» Эак был расстроен словами прорицателя. Он хотел оправдаться, однако Лаомедонт не удостоил его взглядом. Весь свой гнев он обратил на стоявших тут же богов. «Никчемные пустомели! – закричал он. – Не говорите мне, что вы не знали об этом раньше! И не ждите, что я приму вашу работу! Ломайте и стройте все заново!» – «Как бы ни так! – сердито отвечал Посейдон. – Работа сделана, и мы больше тебе не рабы! Плати жалование – мы уходим!» Но Лаомедонт отказался отдать им условленную плату. «Вы меня обманули и ничего не получите! – заявил он. – Убирайтесь вон из моих владений! А попадетесь еще раз мне на глаза, я велю отрезать вам уши!»

Напутствуемые этими грубыми словами, боги оставили Трою. Оба прямо-таки кипели от ярости и горели жаждой мести. Вскоре Аполлон наслал на Троаду истребительный мор, а Посейдон – хищное морское чудовище, пожиравшее людей и разорявшее крестьянские поля. Так троянцам пришлось расплачиваться за неблагодарность их повелителя. Желая узнать, каким образом они могут избавиться от напасти, жители отправили посольство в Дельфы. «Бедствия оставят вас только тогда, – провозгласила Пифия, – когда царь отдаст на съедение чудовищу свою любимую дочь Гесиону!» Лаомедонта известили о полученном оракуле. «Все это вздор! – отвечал он. – Моя дочь виновна в ваших бедах не больше других!» Царь потребовал, чтобы жертва была указана жребием. Отобрали сто девушек из самых знатных семей, их имена написали на глиняных черепках. Потом при всеобщем молчании жрец вытащил из сосуда роковой черепок. На нем оказалось начертанным имя Гесионы! Как не скрежетал Лаомедонт зубами, как не бранился, он не мог дальше противиться воле богов. Несчастную принцессу взяли из родительского дома, отвели на морской берег и приковали к высокой скале. Бедняжка! Ей оставалось только лить слезы и ожидать неминуемого конца!

К счастью, как раз в тот день в Трою прибыл корабль Геракла, возвращавшегося из страны амазонок с поясом царицы Ипполиты. Выйдя на берег, герой заметил висевшую на скале девушку. «Что это такое? – удивился он. – За какое злодеяние наказана эта красавица?» Ему рассказали о бедствии, постигшем троянскую землю. «Выходит, – воскликнул Геракл, – вся вина ее заключается только в том. что она царская дочь? Но это не повод лишать ее жизни!» Он отправился во дворец Лаомедонта и сказал: «Царь! Я знаю – ты владеешь двумя прекрасными белоснежными кобылицами из конюшни самого Зевса. Они легки как ветер и бессмертны! Отдай коней мне, а я сражусь с чудовищем и избавлю от смерти твою дочь!» – «Идет! – отвечал Лаомедонт. – Считай, что мы договорились!»

Геракл велел насыпать на берегу высокий вал, спрятался за ним и стал ожидать появления морского гада. Ближе к вечеру море зашумело, заволновалось, потом вода расступилась и со дна поднялся огромный морской дракон. Он хотел схватить несчастную принцессу, но тут Геракл выскочил из-за укрытия и вонзил свое тяжелое копье прямо ему в сердце! Чудовище с ревом испустило дух. Так одним ударом сын Зевса избавил троянцев от их страшного врага! Однако заслуженной награды за свой подвиг он не получил. Хитрый Лаомедонт велел дать Гераклу вместо бессмертных кобылиц двух обыкновенных. Герой заметил подлог и потребовал от царя исполнения обещания. «Чужеземец! – высокомерно отвечал Лаомедонт. – Ты, конечно, оказал нам некоторые услуги, однако твоя дерзость превосходит всякие границы! Ступай вон и не досаждай своими наглыми требованиями!»

Что тут можно было поделать? Геракл не имел достаточно воинов, чтобы начать с троянским царем войну, а стыдить и корить его было бесполезно. Вне себя от гнева он покинул дворец обманщика, но пообещал при первой возможности вернуться и сторицей взыскать с Лаомедонта за нанесенную обиду.

Геракл и Эврит

Завершив службу у Эврисфея, Геракл ненадолго заглянув в Фивы. Он знал уже, что его жена Мегара вернулась в родительский дом и не общается с родней мужа. Геракла она встретила как чужая. Да и что могло их связывать после трагической гибели детей и после нескольких лет разлуки? Герой навестил тестя Креонта и объявил, что разводится с Мегарой. Тот не стал его отговаривать.

Погостив у матери Алкмены, Геракл вновь засобирался в дорогу. Он решил отправиться на остров Эвбею и посвататься к Иоле, дочери правившего в Ойхалии царя Эврита. Это было можно. Эврит сам объявил по всей стране, что готов отдать дочь в жены всякому, кто превзойдет его в искусстве стрельбы из лука. Надо сказать, в этом деле царь не знал себе равных и готов был поспорить в меткости с самим Аполлоном! Но в состязании с Гераклом Эврит потерпел позорную неудачу. Сын Зевса стрелял быстрее, дальше и не в пример точнее своего соперника. Эврит был ужасно раздосадован своим поражением. Насупившись, он долго молчал, но на пиру стал при всех упрекать Геракла в лукавстве. «Наше соревнование недействительно! – объявил он. – Любой человек, знакомый с луком и стрелами, подтвердит, что стрелять так, как стрелял ты немыслимое дело для смертного! У тебя заговоренные стрелы. Они сами летят в цель, а это нечестно!» – «Не болтай ерунду! – рассердился Геракл. – Пусть принесут другие стрелы, мы повторим стрельбы!» – «Не желаю больше с тобой состязаться! – отвечал Эврит. – Все равно моя дочь тебе не достанется. Я никогда не отдам ее в жены детоубийце!» Кровь бросилась в лицо Гераклу. Оттолкнув стол, он вскочил со стула. Поднялся крик. Гости бросились успокаивать хозяина, но он не хотел ничего слышать. «Я не желаю сидеть за одним столом с рабом Эврисфея! – кричал Эврит. – Пусть убирается вон из моего дворца! Здесь не место всяким проходимцам!»

Пришлось Гераклу с позором уйти из Ойхалии, так и не добившись руки Иолы. Бранные слова Эврита жестоко уязвили его, но он сдержал гнев и отложил месть на будущее. Ведь у него были и другие обидчики!

Геракл берет Трою

Когда подошел к концу срок службы Геракла микенскому царю Эврисфею, герой обосновался в Тиринфе и вскоре объявил, что намерен начать войну против троянского царя Лаомедонта. Всякий отважный человек, мечтавший о воинской славе, подвигах или добыче, мог участвовать в его походе. Охотников нашлось немало, так что сын Зевса сумел снарядить шесть больших кораблей. Вскоре к нему присоединились и другие вожди. Из Беотии привел четыре корабля один из тамошних принцев Димах. Аргосский царь Оиклей, сын Атифата и внук знаменитого прорицателя Мелампа, присоединился к Гераклу с пятью кораблями, а царь Саламина Теламон, сын Эака, выступил во главе трех. Всего, следовательно, набралось восемнадцать кораблей – около двух тысяч воинов – и над всеми главенствовал Геракл!

Едва греческая флотилия добралась до берегов Троады, сын Зевса созвал к себе вождей, и каждому указал его место в предстоящем бою. Теламон должен был вместе с Гераклом смело ударить на врага и осадить его в городе, Димаху герой дал приказ не ввязываться пока в бой, но быть готовым поддержать их в любую минуту, а воинам Оиклея было велено охранять оставленные на берегу корабли. Троянцы ведь наверняка попробуют их сжечь!

Оказалось, что Геракл все рассчитал правильно! Для Лаомедонта его нападение стало полной неожиданностью. Никто из его союзников не успел прийти на помощь. Они, впрочем, и ни очень-то торопились – из-за скверного характера Лаомедонт успел рассориться с большинством своих соседей, а с остальными имел не очень дружественные отношения. Пришлось троянскому царю самому выпутываться из создавшегося положения. Лаомедонт собрал каких успел воинов, раздал им факелы и учинил налет на вражеские суда. К счастью, стражи были начеку и тотчас вступили с ними в бой. Сам Оиклей храбро бился впереди строя, пока не пал, сраженный чьим-то копьем. Тогда греки взошли на корабли и поспешно отплыли в море. План троянцев не удался. Царь повел своих людей обратно в город и неожиданно столкнулся с отрядом Димаха. Беотийцы, хотя их было намного меньше, отважно вступили в схватку, и не дали царю пробиться за линию укреплений. Услышав шум битвы, Геракл поспешил на помощь. Ну и сеча тут разгорелась! Сын Зевса обрушил на врагов целый сонм смертоносных стрел, и ни одна из них не прошла мимо цели! Сначала он сразил самого Лаомедонта, а потом одного за другим убил четырех его сыновей.

Лишившись всех вождей, троянцы обратились в бегство. Геракл вслед за ними подступил к осажденному городу. И что же он увидел? Оказалось, что Теламон не терял времени даром! Пока сын Зевса громил главные силы врага, он обрушился на западную стену – ту самую, которую построил его отец – и успел проделать в ней широкий пролом. «Что такое?! – возмутился Геракл. – Как он посмел опередить меня? Теперь каждый бездельник будет говорить, что я вошел в Трою, держась за хвост лошади Теламона!» Пылая яростью, герой бросился вперед, размахивая над головой своим страшным мечом. И не сносить бы сыну Эака головы, не озари его в туже минуту замечательная идея. Он отбросил оружие и стал стаскивать в кучу валявшиеся повсюду камни. «Что ты делаешь, негодный?» – крикнул ему разгневанный Геракл. «Разве ты не видишь? – невозмутимо отвечал Теламон. – Я строю алтарь Гераклу Победителю!» – «Ах ты, хитрец! – со смехом заметил сын Зевса. – Так уж и быть – на этот раз я тебя прощу. Но впредь не смей лезть впереди меня!»

Греки взяли город и захватили богатую добычу. Геракл получил тройную против всех долю и сверх того бессмертных кобылиц Лаомедонта. Теламону за его отвагу Геракл отдал в жены царскую дочь Гесиону – он знал, что его жена Перибея недавно умерла. «Можешь выбрать любого пленника и отпустить его на свободу!» – разрешил он царевне. Гесиона подошла к толпе несчастных сограждан, с тоской ожидавших минуты, когда их погонят в рабство, и вывела из нее хрупкого, безбородого юношу. «Кто это?» – спросил Геракл. «Это мой брат Подарк, – сказала девушка. – Он единственный, кто остался в живых из всей моей родни!» – «Ты сделала неудачный выбор! – нахмурился Геракл. – Я поклялся не давать пощады никому из сыновей Лаомедонта! Они прежде других пленных должны сделаться рабами!» – «Тогда я покупаю его!» – воскликнула Гесиона. Она сняла с головы дорогое, богато украшенное золотом покрывало и положила его к ногам Геракла в качестве выкупа. Так Подарк сохранил свободу. После ухода победителей он опять собрал разбежавшихся горожан, восстановил Трою и сделался новым царем. Однако с тех пор никто больше не величал его Подарком. Все называли его Приамом – «Купленным». Что касается Гесионы, то она стала женой Теламона, отправилась с ним на Саламин и родила там сына Тевкра.

Так произошло первое падение Трои. Легкость, с которой Геракл овладел этим могущественным городом, не может не вызывать изумления. Как удалось ему добиться победы, имея под своим началом столь незначительные силы? В древних преданиях нет ответа на этот вопрос. Но зато, похоже, его могут дать современные археологи. Раскопки показывают, что Троя действительно была разрушена где-то в первой половине XIII столетия до Р.Х. Причиной ее гибели, однако, стало не столько нашествие врага, сколько сильное землетрясение, следы которого – трещины, смещение кладок – явственно видны во многих местах. В результате землетрясения рухнули дома, оборонительные стены дали трещины или развалились. Вместе с тем, раскопки показывают, что часть города была уничтожена пожаром, что случается обычно во время вражеских нападений. Скорее всего, неприятель овладел Троей тотчас после природного катаклизма, когда жители мене всего были готовы к отражению внешней угрозы, а городские стены из-за подземных толчков разрушились.

Походы Геракла в Элиду и Мессению

Известие о троянском походе Геракла мгновенно облетело всю Грецию. Рассказывая о нем, люди не скрывали своего восхищения. Ведь победа над Лаомедонтом – это совсем не пустяк! Это о чем-то говорит! Врагам Геракла следовало крепко подумать о своем будущем. Тем более, что он хорошо помнил все нанесенные ему обиды. Дальнейшие события это доказали.

«Пришла пора поквитаться с Авгием! – сказал как-то Геракл своему брату Ификлу. – До сих пор не могу смириться с тем, что он так бесчестно со мной обошелся! И это после того, как я вычистил все его конюшни!» – «Стоит ли затевать войну из-за каких-то коров? – возразил осторожный Ификл. – Разве мало сокровищ ты привез из Трои? Хватит и на твоих внуков!» – «Дело вовсе не в коровах! – воскликнул герой. – В Элиде со мной обошлись словно с безродным попрошайкой! Этого нельзя забыть! И это невозможно простить!» Но Ификл остался при своем мнении. Чтобы отговорить брата от новой войны он поведал ему о племянниках Авгия – свирепых близнецах-Молионидах. Одного из них звали Эврит, а другого – Клеат. С самого рождения их тела оказались сросшимися ниже пояса, так что во всех поединках они выступали вместе. А поскольку оба были могучи как львы, победить их не представлялось возможным. Так говорил Ификл, но на Геракла его рассказы не произвели никакого впечатления. Видал он и не такое! Вспомнить хотя бы трехглавого Гериона! Тот был настоящим чудовищем, но разве это ему помогло?

Итак, Геракл объявил о начале нового похода и стал набирать в свою армию добровольцев. Как и в прошлый раз, нашлось много охотников повоевать под его началом. Собравшись в Арголиде, войско двинулось на запад через Аркадию. В Фенее Геракл задержался. Он предполагал через несколько дней догнать своих соратников в Элиде, но внезапная болезнь приковала его к постели. Тем временем Ификл вступил в царство Авгия и был внезапно атакован могучими Молионидами. В жестоком бою они перебили всех воинов Геракла. Мало кому из ахейцев удалось избежать смерти. Израненного Ификла привезли в Феней, и здесь он скончался на руках брата. Так несчастливо окончилась первая война против Авгия!

Геракл хотел возвратиться в Тиринф, но Эврисфей, который давно уже с беспокойством следил за усилением своего бывшего раба, прислал сказать ему: «Не смей появляться в моем царстве! А ослушаться – велю схватить тебя как смутьяна и заговорщика!» Делать нечего! Геракл поселился в Фенее, куда к нему вскоре переехали мать Алкмена и племянник Иолай. Чтобы заслужить любовь местных жителей он исправил русло реки Ароаний, прорыв для этого в нескольких местах глубокие длинные каналы.

Однажды Гераклу стало известно, что элейцы отправили процессию на Истмийские игры и Молиониды также участвуют в ней. Никому ничего не сказав, он устроил засаду в придорожных зарослях под Клеонами. Когда ничего не подозревавшие близнецы проходили мимо, Геракл пустил в них две отравленных стрелы и сразил обоих наповал. Таким образом он отомстил за смерть брата. Впрочем, в отличие от других подвигов, эта победа не принесла герою никакой славы. Он ведь убил Молиниодов не в открытом бою, а коварно, из засады. И к тому же сделал это во время всеобщего перемирия, когда никто не ждал нападения!

Элейцы попытались привлечь Геракла к суду как убийцу, однако у них ничего не получилось. Сын Зевса также не сидел сложа руки и повсюду собирал воинов. Когда под его началом оказалась небольшая армия, он вновь вторгся в Элиду. Авгий выступил против врага, но потерпел полное поражение. Своими меткими стрелами Геракл сначала уложил царя и всех его сыновей-принцев, а затем в рукопашной битве сразил еще множество элейцев. Победители захватили большую добычу, а опустевший престол перешел к честному Филею – единственному из сыновей Авгия, кто поддержал в свое время Геракла и поплатился за это изгнанием. Покончив с обидчиком, Геракл собрал войско у города Писы, принес богатые жертвы богам и учредил Олимпийские игры, которые с тех пор проводились на священной равнине, обсаженной оливами и посвященной богине Афине.

Союзниками элейцев в войне против Геракла были жители Пилоса, возглавляемые сыновьями Нелея. Узнав об этом, герой пришел в гнев. «Мы не можем оставить дерзость мессенцев без ответа! – объявил он своим воинам. – Всякий, кто поднимает против нас оружие, должен быть готов к возмездию!» От берегов Алфея армия Геракла двинулась на юг и подступила к богатому Пилосу. У его стен произошло жаркое сражение, в котором мессенцы были полностью разбиты. Из двенадцати могучих сыновей Нелея одиннадцать пали в бою. Лишь самый юный из них – хитроумный Нестор избежал общей печальной участи. После смерти Нелея он стал новым царем.

Первые цари Этолии

Греки проникли в Этолию из Элиды. Во главе переселенцев стоял царь Этол, сын Эндимиона, вынужденный бежать из Пелопоннеса вследствие невольного убийства. Считалось, что от его имени страна и получила свое название. Его сыновья Плеврон и Калидон основали два главных города Этолии, названные в их честь. Сын Плеврона Агенор взял в жены дочь Калидона Эпикасту. Они стали родоначальниками династии этолийских царей.

У Агенора и Эпикасты было несколько внуков. Из них наибольшей известностью пользовались двое – Фестий и Ойней. Фестий стал царем куретов и правил в Плевроне. У него было две дочери: Алфея и Леда, а также четыре сына – Плексипп, Ификл, Эвипп и Эврипил.

Ойней был царем этолийцев и правил в Калидоне. Он женился на своей двоюродной племяннице Алфее, дочери Фестия. Она родила ему дочь Деяниру и сына Мелеагра. Рассказывают, что вскоре после рождения маленький Мелеагр тяжело заболел. Взволнованная мать позвала в свой дом прорицательницу, желая вопросить ее о судьбе сына. Гадалка, взявши мальчика за руку, изрекла странные и загадочные слова: «Участь твоего сына в твоих руках, царица! Он умрет, едва сгорит полено, пылающее сейчас в очаге!» Алфея бросилась к очагу, выхватила полено из огня, залила его водой и спрятала в ларец. В тот же день болезнь отступила от малыша и здоровье его пошло на поправку. Когда Мелеагр вырос, то превратился в могучего героя. Часто он уходил в лес, чтобы в одиночку охотиться на свирепых медведей и вепрей, однако мать всегда с легким сердцем отпускала его. Она знала, что жизнь и смерть ее сына всецело в ее руках, и до тех пор, пока волшебная головня лежит спрятанная в ларце, Мелеагру ничего не угрожает.

Калидонская охота

Царь Этолии Ойней решил однажды щедро отблагодарить богов за ниспосланный ими хороший урожай и принес богатые жертвы олимпийцам. На всех городских алтарях творились воскурения и возлияния, и лишь алтарь Артемиды остался без внимания. Узнав об этом от лучезарного Гелиоса, прекрасная дочь Латоны гневно топнула ножкой. «Вот значит, как чтут меня в Калидоне! – сердито промолвила она. – Неблагодарные! Но я найду способ напомнить о себе!» Прошло немного времени и неведомо откуда вблизи этолийской столицы появился ужасный кровожадный кабан. Такого чудовища в здешних краях не видали испокон веков! Огромный как бык, с налитыми кровью глазами, он яростно опустошал поля и виноградники, убивал людей и калечил скот. Все смельчаки, отважившиеся на единоборство с ним, погибли жестокой смертью. И не мудрено! Ведь шкура у кабана была тверже бронзы, огромные клыки – острее бритвы, жесткая щетина торчала во все стороны словно наконечники копий. а бурное дыхание жгло горячее огня!

Убедившись, что ему не удастся собственными силами одолеть свирепого зверя, Ойней разослал во все концы Греции глашатаев с приглашением храбрейшим героям принять участие в опасной охоте. Смельчаку, который нанесет кабану смертельный удар, была обещана в награду его шкура и клыки. Прошло немного времени, и в Калидон съехалось несколько храбрых охотников. Первыми откликнулись родичи Ойнея из числа потомков Эола: из соседнего Плеврона прибыли братья Алфеи Плексипп и Ификл; из фессалийских Фер приехал Адмет, сын Ферета; из Элиды – юный царь Пилоса Нестор, сын Нелея; из Арголиды – царь Аргоса Амфиарай, сын Оиклея. Кроме них были и другие герои, желавшие попытать свои силы в нелегком и опасном подвиге. Из Фтии явился сын Эака Пелей, на пару со своим другом Эвритионом. Не остался в стороне и второй сын Эака – Теламон, прославившийся во время троянского похода Геракла. Из Аркадии пришли братья Анкей и Кефей, сыновья Ликурга. Последней появилась отважная охотница Аталанта – единственная дочь царя Иаса. «Батюшка! – удивился Мелеагр. – А ей-то что здесь надо? Кто надоумил ее ввязаться в это опасное дело?» – «Ее бесстрашное сердце, сынок!» – отвечал Ойней и поведал царевичу о необычайной судьбе Аталанты. Оказалось, что ее отец Иас, мечтавший о сыне-наследнике, был чрезвычайно раздосадован рождением дочери. Едва несчастная появилась на свет, ее отнесли в лес и бросили неподалеку от Калидона. Однако, милосердные боги не дали ей умереть! Девочку выкормила медведица, а потом ее нашли и воспитали охотники. С тех пор вся жизнь Аталанты проходила среди гор и лесов в неустанной погоне за дичью. И едва ли во всей округе можно было найти искусника, способного превзойти ее в стрельбе из лука! Рассказ отца произвел на Мелеагра большое впечатление. В дальнейшем он относился к девушке с глубоким уважением и вниманием.

Девять дней радушный Ойней по-царски угощал и развлекал гостей. Наконец наступил день охоты. Вытянувшись полумесяцем, на расстоянии нескольких шагов друг от друга, смельчаки вступили в густой лес. И вот, не успели они дойти до небольшого озерка с топким берегом, как из густого камыша выскочил разъяренный кабан! – Он и не думал прятаться! Могучий Плексипп, дядя Мелеагра, метнул в него свой дротик, но промахнулся. Кефей, в ужасе, пытался бежать. Да разве укроешься от такого чудовища! Кабан, настигнув несчастного, подрезал клыками жилы под коленками, сбил с ног и оставил лежать, тяжко изувеченного и истекающего кровью. Гибель грозила также юному Нестору. К счастью, тот успел проворно забраться на дерево. Храбрый Ификл – другой дядя Мелеагра – метнул копье, но лишь слегка поранил зверю лопатку. Тут выбежали вперед братья Теламон и Пелей, оба вооруженные копьями. Однако Теламон споткнулся о корень дуба и растянулся во весь рост! Пелей помогал брату подняться, а кабан тем временем мчался на них огромными прыжками. Да, не сладко пришлось бы Эакидам! На их счастье отважная Аталанта пустила меткую стрелу прямо в ухо чудовищу. Кровь брызнула фонтаном и обагрила щетину. С грозным хрюканьем кабан бросился на девушку и столкнулся с Анкеем. «Ему твои стрелы, что комариные укусы! – презрительно крикнул тот Аталанте. – Убери свое бабье оружие и смотри как надо охотиться!» Он размахнулся огромным топором, но не успел ударить – кабан всадил ему в живот свои чудовищные клыки! Анкей рухнул на землю с распоротом животом и в тот же миг испустил дух. Пелей бросил в хищника тяжелое копье, но не попал. Пролетев над холкой кабана, оно угодило прямо в грудь Эвритиону и исторгло из него душу! Так жестокая судьба во второй раз сыграла с несчастным сыном Эака злую шутку, превратив его в невольного убийцу! Тем временем на поляну выбежали другие охотники. Амфиарай стрелой выбил хищнику глаз. Копье, брошенное Адметом, лишь слегка задело шкуру чудовища, не причинив ему вреда. Зато копье Мелеагра вонзилось зверю прямо в хребет. С бешеным рыком тот закрутился на месте, а Мелеагр, не мешкая, подскочил к поверженному врагу и с размаха вогнал ему под лопатку второе копье. Смертоносная медь, войдя глубоко в тело, достала до сердца и укротила наконец ненасытное чудовище! Кабан повалился на бок и затих.

Тут бы всем успокоиться и дружно отпраздновать победу! Однако вышло иначе. Сын Ойнея снял с поверженного врага шкуру, срубил его огромную голову и преподнес их как награду Аталанте. Она ведь пролила первую кровь! «Постой! – возмутился Плексипп. – Мы так не договаривались! Слов нет, ты по праву заслужил приз, ибо твой удар решил дело. Бери его – и закончим на этом! А если отказываешься, мы сами объявим достойного! Позором будет для нас, если шкура вепря достанется этой девчонке!» – «К тому же, – заметил Ификл, – я первый пустил ему кровь!» – «Нашли чем хвастать! – усмехнулся Мелеагр. – Все видели, как точно летели ваши копья! Если бы Аталанта не остановила кабана, вы бы до сих пор бегали по лесу и ловили вчерашний день!» Насмешка племянника жестоко уязвила сыновей Фестия. Плексипп замахнулся на него копьем. Однако Мелеагр успел нанести удар раньше. Уложив старшего из дядей, он тотчас набросился на младшего и сразил его своим грозным копьем. Братья даже подумать не могли, что их жизнь оборвется так внезапно!

Тем временем в Калидоне узнали о благополучном окончании охоты. Женщины во главе с царицей отправились в храм Артемиды, чтобы принести благодарственные жертвы. И тут на пути им попалась печальная процессия – это несли погибших. Какого же было Алфее увидеть среди тел, растерзанных вепрем, трупы любимых братьев, убитых ее собственным сыном! «Неужели это вправду совершил Мелеагр?» – с болью и недоумением спрашивала она у охотников. Но те в ответ только виновато отводили глаза. Никто не пытался защитить молодого царевича, да и как можно было оправдать его дикий поступок? Убедившись, что вина Мелеагра никем из них не ставится под сомнение, царица поспешно возвратилась во дворец, достала из ларца обгорелую головню, которую тщательно сберегала все эти годы, и швырнула ее в горящий очаг! Сухое дерево ярко вспыхнуло и, быстро прогорев, превратилось в пепел.

А Мелеагр как раз провожал Аталанту! В ту секунду, когда погас последний уголек рокового полена, он со стоном схватился за грудь и рухнул мертвый у ног девушки. Никто не смог объяснить причины его загадочной смерти. И у Алфеи уже нельзя было получить ответа – еще до того, как слуги принесли во дворец страшную весть, она пронзила себе сердце мечом…

Тиндарей и Икарий

1) Сыновья Ойбала

Первыми жителями Лаконики считались лелеги. От них вела свое происхождение древняя царская династия Спарты. О ранней истории этой области мифы сообщают достаточно скупо. Больше сведений имеем мы о времени, когда у власти в Лаконике находился царь по имени Ойбал. Он был женат на Горгофоне, родившей ему троих сыновей: Гиппокоонта, Тиндарея и Икария. Когда пришла пора умирать, Ойбал завещал престол Тиндарею, хотя тот не являлся старшим сыном. Это привело к большой распре между братьями. Гиппокоонт, опиравшийся на поддержку двенадцати могучих сыновей, тотчас поднял мятеж против нового царя. Пришлось Тиндарею бежать из страны. У него ведь в то время не было ни одного сына! Икарий последовал за братом. Переезжая из одной области в другую, они добрались до этолийского Плеврона, где царствовал над куретами Фестий. Тот как раз собирался начать войну с племенами, обитавшими на западном берегу Ахелоя. Братья присоединились к армии царя и оказали ему в войне большие услуги. Фестий был очень доволен сыновьями Ойбала и однажды сказал Тиндарею: «Право, ты хороший юноша! Я не прочь породниться с тобой!» Он отдал ему в жены свою прекрасную дочь Леду и выделил большие владения во вновь завоеванных землях на берегу Ионийского моря. Тиндарей сделался здесь царем.

2) Геракл и Гиппокоонт

Тем временем Гиппокоонт правил в Лаконике. И он бы мог спокойно царствовать здесь до самой смерти, если бы не его ссора с Гераклом. Сын Зевса, недавно разгромивший мессенский Пилос, прибыл по делам в Лаконику всего с несколькими спутниками. Ему не было дела до местных распрей, он не собирался поначалу в них вмешиваться, но одно обстоятельство изменило его отношение к спартанскому царю. Рассказывают, что вместе с Гераклом путешествовал его двоюродный брат Ойон, по возрасту еще мальчик. Однажды он отправился гулять по Спарте и оказался около дворца Гиппокоонта. Вдруг, откуда не возьмись на него бросилась огромная сторожевая собака. Ойон схватил с земли камень, швырнул ей в голову и убил. Это видели сыновья Гиппокоонта. Вооружившись палками, они набросились на мальчика и жестоко поколотили его. От полученных побоев Ойон в тот же день скончался. Это сильно раздражило Геракла против спартанских царевичей. Он потребовал у Гиппокоонта наказания убийц. «Чужеземец! – надменно отвечал царь. – Ты не знаешь наших законов! Никому не позволено безнаказанно убивать моих собак! А если такое случиться, виновника самого бьют как собаку!» – «А я вижу, ты плохо знаешь меня! – гневно воскликнул Геракл. – Никому не позволено безнаказанно калечить и убивать моих родственников! А с теми, кто на это дерзает, я поступаю гораздо хуже, чем с собаками!»

Геракл собрал в Аркадии небольшое войско (главным его союзником стал царь Тегеи Кефей). Потом, скрытно вернувшись в Лаконику, он внезапно напал на царский дворец. В ожесточенном бою от стрел Геракла погибли Гиппокоонт и все двенадцать его сыновей. Так поплатились они за свою жестокость и несоблюдение законов гостеприимства! Когда Геракл ушел, спартанцы отправили послов к Тиндарею, приглашая его вновь занять опустевший престол. Тот вернулся в Лаконику, а Икария оставил править в своем прежнем царстве у границ Этолии.

Кекроп и Эрихтоний

Как и жители Арголиды, афиняне начинали свою историю с потопа и говорили, что в те времена местные пеласги не имели ни городов, ни законов, ни общественной, ни религиозной жизни. Вот как давно это было! Основателем своего государства и первым царем они считали Кекропа, но не могли сказать насчет его происхождения ничего определенного. А жаль! Потому что Кекроп во всех отношениях был удивительной личностью. Начать с того, что он, собственно, не являлся человеком. То есть он имел человеческую голову и человеческие руки, однако тело его было человеческим только наполовину и ниже пояса переходило в могучий змеиный хвост. Ног он не имел вовсе и ползал по-змеиному на животе, а вот мыслил и изъяснялся по-человечески. Никто не знал, каким образом Кекроп оказался в Аттике, никто никогда не видел его родителей. Сам он загадочно называл себя сыном Земли, и другим приходилось верить ему на слово – ничего иного им просто не оставалось!

Все это прекрасно, скажете вы, но как такое необычное создание могло сделаться царем? Увы, ни мифы, ни исторические предания не дают на этот вопрос ясного ответа, но едва ли можно сомневаться, что на то существовали свои причины. Кекроп ведь был очень мудрый и справедливый, а людям во все времена хотелось иметь мудрых и справедливых правителей. И, кроме того, Кекропу покровительствовала сама богиня Афина! В те времена карийские пираты постоянно опустошали страну с моря, а воинственные аоны, населявшие Беотию, – с суши. Чтобы противостоять разбойникам, Кекроп впервые поселил народ в двенадцати укрепленных городах, главным из которых уже тогда считались Афины. Он дал людям законы и научил их как надо служить богам.

У жителей Аттики поначалу не было общего религиозного культа. То есть, они, конечно, знали, что миром правят боги, но никак не могли выбрать себе определенного покровителя. Олимпийцы тоже не пришли на этот счет к единому мнению. Дело дошло до того, что власть над страной стали оспаривать друг у друга сразу два божества – Посейдон и Афина. Как тут поступить? Оба соперника предстали перед Кекропом и попросили разрешить их разногласие. «Все очень просто, – отвечал царь. – Пусть каждый сделает Аттике свой подарок. Чей дар окажется лучшим, тот и станет нашим покровителем!» Посейдон тотчас ударил трезубцем в скалу, и из нее забил источник соленой воды – никакой другой бог морей и не мог дать! В ответ Афина вонзила в землю свое копье, и оно обратилось в плодоносную оливу. «Что я могу сказать? – промолвил Кекроп. – Соленой воды у нас и без того в избытке, а оливы не было и нет нигде. Разводя это дерево, мы прославимся и разбогатеем!» Таким образом он решил спор в пользу богини. Раздосадованный Посейдон удалился на Олимп, а Афина обосновалась на Акрополе в специально построенном для нее святилище, и с тех пор всегда покровительствовала здешним жителям. Три царские дочери – Аглавра, Герса и Пандроса – сделались ее первыми жрицами.

В древности отношения между богами и людьми были ближе, чем сейчас. Боги часто являлись на глаза смертным и доверительно беседовали с ними. Вот только люди не делались от этого послушнее! Однажды Афина принесла на Акрополь корзину с плотно закрытой крышкой и сказала Аглавре: «Смотри за ней внимательно, но не вздумай заглядывать внутрь и другим не позволяй!» С тех пор корзина всегда лежала в святилище под присмотром жриц. Но открывала ее богиня только в полном одиночестве. «Что там может быть?» – гадали дочери Кекропа и сгорали от любопытства. Раз, когда Афина была в отлучке, они слегка приподняли крышку и заглянули в щелку. Оказалось, что в корзине скрывался крошечный мальчик с змеиным хвостом вместо ног – точь-в-точь таким же как у их отца Кекропа. Казалось бы, чего им бояться? Однако, по свидетельству мифов, девушки пришли от этого зрелища в такой ужас, что в безумии бросились с высокой скалы Акрополя и разбились насмерть. Позже стало известно, что таинственного мальчика зовут Эрихтонием, и он тоже является сыном Земли. Афина очень любила Эрихтония и всегда ему помогала. Когда он вырос, то сделался царем в ее городе (это случилось уже после смерти Кекропа). Вот так и вышло, что афиняне имели среди своих древних государей сразу двух змеевидных царей и чрезвычайно гордились этим – ни один другой греческий город не мог похвастаться подобными пращурами!