Сибор Милосердный

– Отец! – крикнул он, – Отец, нет! Что ты…

Но царь не слышал сына либо делал вид, что не слышит. Сибор бросился вперед, надеясь хоть как-то помешать наступающему безумию, но…

– Огонь! – крикнул царь.

Десятки выстрелов из ружей и гром пушек заставили царевича прижать ладони к ушам. Жуткий звон, который, казалось, вот-вот заставит пойти кровь из его ушей, не думал затихать ни на миг. Сибор наблюдал за отцом – царь стоял как статуя, не шевелясь. Он наблюдал, как суденышко разносится в мелкие щепки.

Царь Конрад наблюдал за этим, словно за представлением, и… улыбался. Впервые за долгое время Сибор видел, как на лице его родного отца расползлась жуткая улыбка, которую видел не только он, но и рядом стоящий капитан.

Не выдержав более расправы над беззащитными райданцами, капитан отвернулся и направился к носовой части корабля. Он встретился взглядом с Сибором, виновато посмотрел на него и зашагал прочь.

Сибор вдруг понял, что если Конрад Решительный без труда может убивать в спину, то убийство закованной в цепи райданки будет для него сущим пустяком.

Царевич решил действовать незамедлительно.

Когда он вернулся на гауптвахту, то первым делом заметил, как райданка пыталась освободиться от цепей. При виде Сибора она остановилась, и принялась кричать на своем языке. И в этом случае царевич понял, что перевода не требуется – девушка звала на помощь.

Освобождать ее точно было нельзя. Во-первых, ей некуда будет сбежать, во-вторых, она могла бы его убить. Вот ведь забавно, она действительно могла бы его убить, как только он снимет с нее кандалы! Но чутье подсказывало ему, что за нее нужно бороться, она не должна умереть вот здесь. Проклятье, да даже если бы он хотел ее освободить – у него не было ключа от оков! Кажется, они оставались у капитана Киля.

В трюм забежала Белка, прикрывая уши руками.

– Сибор, что происходит?

Краем глаза Сибор заметил сестренку, продолжая осматриваться вокруг в попытках предпринять хоть что-то…

– Белка, уйди к няньке, быстро! – сказал Сибор.

– Но я хочу…

– Айге! – настойчивее крикнул брат, и девочка замерла на месте как вкопанная. Свое настоящее имя она слышала только в двух случаях: когда её представляли кому-то важному или же когда на нее были злы. И поскольку вокруг не было никакой важной особы, Белка поняла, что ее брат настроен действительно серьезно.

Не промолвив ни слова, Белка убежала прочь. Сибор проводил сестренку, закрыл на засов решетку, ведущую на гауптвахту, и принялся искать что-нибудь, чем можно было бы забаррикадировать вход. Все это происходило под вопросительный взгляд райданки, наблюдавшей за каждым шагом царевича.

И вот, когда выстрелы начали затихать, и послышался последний грохот пушки, Сибор нашел громоздкие ящики с эбонитовыми цепями внутри.

Он аккуратно взял один из них и поставил возле двери. То же самое Сибор начал проделывать и со следующими тремя, пытаясь закрыть ими всю входную решетку. Пока Сибор с трудом перетаскивал ящики, сооружая баррикаду, Райданка смотрела на мальчишку как на безумца. Вновь она начала говорить на своем языке, по всей видимости, пытаясь спросить Сибора, что тот вытворяет.

Но Сибор даже не пытался вникнуть в ее слова В его голове, словно пчелы над медом, кружились мысли о прочности выстраиваемой им баррикады. Надолго ли ее хватит? Смогут ли с другой стороны убрать засов? Не сошел ли он с ума и впрямь?

Когда он водрузил последний ящик наверх, то услышал скрип нескольких пар сапог.

– Почему она закрыта? И что это за ящики? – Голос отца он узнал сразу.

– Я… не знаю, государь, – ответил ему дрожащим голосом, должно быть, помощник капитана.

– Это я сделал, отец! – крикнул Сибор и прижался к ящикам, пытаясь отдышаться. Ящики с цепями внутри были непростительно тяжелыми и выжали его, как мокрую тряпку.

Царь ответил не сразу.

– Немедленно открой дверь.

– Нет, не открою. Мы не должны ее убивать.

– Ах ты… – отец воздержался от брани и продолжил, – Ты должен понимать, что она покойница. На нашем корабле нет места райданцам…

Сибор не ответил, он попросту не знал, что ему ответить. Его план по спасению жизни райданки был скорее порывом, обдумывать который не было времени.

– Я не открою, отец, – Сибор тяжело вздохнул и добавил. – Прости, но у меня нет выхода.

Царь не отвечал, он словно бы думал о чем-то. Даже сквозь стену Сибор отчётливо ощущал, как зол его отец.

– Если эта дверь не будет открыта до полудня – я отрекаюсь от тебя.

По спине Сибора пробежался холодок. Он хотел было возразить, но услышал, как кожаные сапоги отца захрустели, удаляясь прочь. Царевич сжал руку в кулак. Ему захотелось ударить по одному из ящиков изо всех сил. Но, заметив на себе взгляд райданки, он сдержался. Однако как бы он не хотел спрятать свои эмоции, кое-что ему все же не удалось.

Глаза Сибора блеснули от жалящих слез.

Все прошедшее время он сидел, опершись спиной на возведенную им баррикаду, из раза в раз прокручивая в голове последние слова отца. Его рука сжимала подвеску, губы шептали молитвы и призывы к Единому, чтобы тот дал ему знак.

Он вспомнил как много лет назад дядю Фаррела схватила стража по приказу его отца, после того как тот произнес пламенную речь о предательстве родного брата.

«Он наплевал на вас, славный народ силуитов! Интересы дикарей для него превыше, чем ваши!»

И еще много, много подобного.

Толпа ликовала, она была опьянена монологом Конрада, которого прозвали Решительным за его Решительные меры по отношению к царю. Его отец выбрал подходящее время для узурпации власти, поскольку силуиты были напуганы тем, что происходило у них за окнами. Родная земля Сибора, земля силуитов, дряхлела с каждым днем, превращаясь в безжизненную пустыню, в которой ничего не растет. Высохли источники, уничтожены леса и звери. В месте, именуемым Заречьем, больше не было жизни, не было будущего…

От воспоминаний Сибора отвлек шепот райданки. Девушка скрестила руки на груди и, должно быть, молилась.

Сибор осмелился приблизиться к ней и сесть рядом. Глаза-кристаллы c интересом посмотрели прямо на него.

– Сибор, – сказал он, тыча себя в грудь, и указал на нее. – Ты? Твое имя?

Райданка поняла его сразу.

– Хайде, – ответила она.

– Хайде… – повторил он и улыбнулся. Приятно было узнать хотя бы имя той, за кого он боролся последние полдня и рисковал своим будущим титулом царя.

– Наверное, ты думаешь, что я спятил, Хайде, – сказал Сибор и сел напротив пленницы. – Но я не могу иначе, понимаешь? Я понимаю, все это звучит, как глупые рассуждения наивного мальчишки, но неужели мы не можем быть друг к другу хотя бы чуточку добрее? Прекратить эти расприи и начать все сначала? Возможно, то, что я делаю сейчас, первый шаг к миру между нашими народами? Почему мой отец, почему никто другой не может этого понять?!

Сибор сжал кулак и ударил по полу. Хайде смотрела на него с любопытством, бледно-голубой свет из ее глаз отразился в черных зрачках царевича.

– Ты красивая, Хайде… – сказал Сибор и тут же покрылся краской. Он встал, отвернулся от нее.

– Зачем я тебе все это говорю, ты же все равно ничего не понимаешь…

Вдруг на палубе послышался шум. Топот множества ног и гам матросов заставили райданку и царевича поднять головы. У Сибора возникло неприятное предчувствие.